Папская внешняя политика XIII-XIV веков в отношениях с монгольской империей

Иннокентий IV вручает письмо доминиканцу Асцелину Ломбардскому, который передаёт его монгольскому военачальнику Байджу

Основание монгольской империи привело к коренному изменению геополитической карты Азиатского континента и к рождению новых международных контактов между ранее изолированными регионами. Появление многочисленных мусульманских общин в Китае и проникновение буддизма в Персию являлись прямым следствием создания новой кочевой империи. Не менее важны были и новые контакты Западной Европы с Азией, в первую очередь торгового характера, подробно освещенные в современной историографии. Западные исследования уделили также относительно много внимания и изучению религиозных контактов католичества с империей, которым способствовала конфессиональная толерантность, практиковавшаяся монгольской властью. Данная статья имеет целью не только представить обзор новейших достижений западной научной литературы в вопросе религиозных контактов межу Западом и Востоком в средневековье, но и проследить развитие взаимоотношений Римского папства с новой кочевой империей.

Создание монгольской империи и параллельное усиление папской власти. Характерной чертой внешней политики монгольских правителей, в период единства их империи (1206-1259), была претензия на мировое господство, выраженное в требовании безоговорочного подчинения всех соседних народов [1]. Подобное поведение значительно затрудняло дипломатические отношения независимых государств с империей, которые, в большинстве случаев, заканчивались казнью монгольских послов, вызывавшей неизбежный военный конфликт. Хорезм, империя Сунь, Киевская Русь и Польша были жертвами спонтанной реакции осёдлых правителей после получения ультиматума; однако существовали также и примеры государств, которые избежали открытого столкновения, несмотря на отказ подчинения. Византия и, в особенности, государства Западной Европы, смогли избежать конфликта, отстаивая свой независимый статус, что указывает на эластичность политики монгол, которая позволяла степным правителям ослаблять резкость характера требования подчинения в зависимости от нужд конкретного политического момента. Для данного аргумента важно отметить, что претензия на мировое господство, характерное для монгольской власти, не была единственным феноменом в XIII веке, и что западная экспансия монгол совпала с параллельным усилением политической власти Римских пап на Европейском континенте. Это усиление было охарактеризовано переосмыслением светско-монархического аспекта папской власти, вызванного обострением конфликта католической церкви со Священной Римской империей [2].

Теоретизация основ политической власти церкви была напрямую связана с конфликтом Святого Престола с императором Фридрихом II (1220-1250), который проводил амбициозную политику, имевшую целью ослабление политического влияния церкви и связанную со стремлением подчинения императорской власти всего Аппенинского полуострова. Новый император не только прибег к конфискации папских владений, но и нарушил спиритуальную компетенцию церкви, назначив своих ставленников в пяти важнейших епископствах Сицилии. В 1227 году Григорий IX начал пропаганду крестового похода против Фридриха; однако император пользовался очевидным милитарным перевесом, заставившим папу согласиться на перемирие в 1230 году, соблюдавшимся в течение 8 лет, вплоть до попытки Фридриха подчинить своей власти Сардинию, рассматриваемую Святым Престолом как непосредственное земельное владение католической церкви. В ответ папа объявил созыв Вселенского собора в Риме, целью которого должно было быть смещение императора с его должности; однако изнуренный политической борьбой с императором Григорий IX умер в 1241 году, позволив Фридриху повлиять на выбор последующего папы. Дальнейшее избрание папы Иннокентия IV в 1243 года и подписание конкордата, который предоставлял Фридриху свободу действий в Северной Италии, был явной политической ошибкой императора. Видимое подчинение нового папы было политической уловкой Иннокентия, который стремился выиграть время для подготовки своего бегства в Лион, где, в 1245 году, он смог осуществить замысел своего предшественника, организовав Вселенский собор, главным решением которого было смещение Фридриха с императорского трона. Решение прелатов не было достаточно для уничтожения главного оппонента церкви; однако постановление I Лионского собора вызвало постепенное ослабление власти императора в Италии, приведшему к поражению его войск под Пармой в 1248 году и последующей смерти Фридриха в 1250 году [3].

Теоретизация светской власти Римской церкви. Лишение Фридриха II императорского титула являлось кульминацией роста политической власти папства и было связано с переосмыслением понятия Plenitudo potestatis (полноты власти), то есть с применением юридической компетенции римских пап не только в спиритуальной области, в которой они пользовались несомненным авторитетом, но и по отношению к светским правителям. В предшествующий период папское вмешательство в светскую область осуществлялось в исключительных случаях и было связано с делегацией верховенства Святого Престола своим представителям в вопросах, связанных с полемикой с византийской церквью, или в случае необходимости смещения германских епископов, противников папской политики в столкновении с императорами. Однако санкции против оппонентов Наместника Христа ограничивались только спиритуальной сферой и осуществлялись в их отлучении от церкви; последующее преследование отлучённых от церкви относилось к компетенции светских союзников папской власти. Папы были вынуждены ограничиваться спиритуальной областью, так как их авторитет не рассматривался как единственная основа легитимности монарха: народ, управляемый своим правителем, представлял собой важнейшее основание его власти, хотя спиритуальное благословление пап служило усовершенствованию характера его правления [4].

Ухудшение отношений с императорской властью в конце XII века потребовало от пап расширить границы их компетенции и конкретизировать светский аспект их власти. Иннокентий III (1197-1216) внедрил новое определение, заявив, что Святой Престол унаследовал от Христа полноту власти не только в рамках католической церкви, но и по отношению ко всему христианскому сообществу. Plenitudo potestatis уполномочивала папскую компетенцию в светской области; Иннокентий III однако, мог прибегнуть к политическим гонениям своих оппонентов, исключительно обвиняя их в аморальном поведении, которое подвергало христианское сообщество опасности внутреннего конфликта [5]. Последующий конфликт с Фридрихом II побудил заявить папу Иннокентия IV (1243-1254), что церковь обладает абсолютной властью в светской области: делегация власти всякого правителя, условно предоставляемая его подчинёнными, не рассматривалась более достаточной основой для легализации, и главной базой монархической власти утверждалась его принадлежность к христианскому сообществу, осуществляемому путём крещения. Священник поэтому, рассматривался главным легитимизатором монархической власти, которая приобретала свою юридическую природу внутри церковного института. Правитель реализовывал исполнительную власть для соблюдения единства христианского сообщества, и становился бесполезным в случае нарушения принципов этого же единства [6]. Иннокентий IV прибег именно к обвинению в бесполезности правления Фридриха II, объявив его смещение с императорского трона и заявив, что папа является верховным судьёй христианского мира, которому подчиняется юридическая сфера светской власти [7].

Монголы на Ближнем Востоке и прерывание католического апостолата. Следуя указу кагана Угэдэя, закавказская кампания генерала Чормагана началась в 1229 году. Монголы прибегли к тщательно разработанному захвату горных крепостей армянских баронов для уничтожения опорных пунктов сопротивления. По уверению армянского хрониста Григора Акнерци, к 1239 году локальные аристократы поняли бесполезность сопротивления и подчинились имперской власти. Их примеру последовали и грузинские правители, подверженные параллельной агрессии монгольских войск под командой Бату-хана [8]. Как показывает переписка Григория IX с грузинской королевой Русудан, Римская курия рассматривала монгольскую экспансию наносящей ущерб её политическим интересам на Кавказе не только из-за приостановки апостолата, вызванной военными действиями, но и по причине несовместимости претензий Угедея на мировое господство с не менее амбициозным воссприятием своего верховенства Святым Престолом [9]. Отношения с кочевой империей ухудшились с известиями о вторжении монгол в Венгрию и с последующим посланием требования абсолютного подчинения Гуюка (1246) и Мункэ-хана (1253) в целом [10].

Негативное восприятие монгольской власти усилилось с возобновлением экспансии, начатой по приказу Мункэ-хана в 1251 году. Как известно, ближневосточная кампания Хулагу, в ходе которой были разрушены Багдад и Алеппо, и оккупирован Дамаск, имела очевидный анти-мусульманский характер [11]. С точки зрения католического мира однако, поражение векового противника не вызвало энтузиазма, и монгольская агрессия воспринималась как угроза для собственной безопасности. Опасения франков Иерусалимского королевства подтвердились ультиматумом Хулагу-хана с требованием подчинения и последующим разрушением Сидона монгольскими войсками во главе с генералом Китбука (февраль 1260 года) [12]. Католические правители Палестины поспешили известить Римскую курию о новой опасности в серии писем, из которых наиболее интересно послание епископа Вифлеема, Фомы из Аньи (Tommaso d'Agni Lentini). В глазах папского легата в Святой Земле, тяжелейшим оскорблением, выраженном в монгольском ультиматуме, было обоснование требования подчинения утверждением божественного происхождения власти кагана [13].

С точки зрения Святого Престола, монгольская экспансия не только угрожала безопасности Иерусалимского королевства, но и нарушала его спиритуальную компетенцию: так, в 1260 году, Хулагу прибег к беспрецедентному вмешательству в церковную иерархию и сместил латинского патриарха Антиохии, чтобы назначить на его место греческого прелата Ефтимия [14]. Участие в монгольской кампании киликийского и антиохийского правителей вызвало опасение по поводу их лояльности Святому Престолу: христианские правители на Востоке очевидно полагались на военный потенциал монгол, что вызвало их отдаление от католического мира. Также и отношения с восточными прелатами изменились к худшему: в ходе встречи с латинским патриархом Иерусалима в Акре (1262), представитель киликийского патриарха Мхитар из Дашира открыто отстаивал апостольский характер армянской церкви и безосновательность папского вмешательства в делах, касающихся её иерархии [15]. Изменение в отношениях с восточными прелатами привели не только к прерыванию переговоров об условиях унии, но и к общей остановке восточного апостолата: единственным свидетельством посылки мендикантов на Восток является папская булла от 1258 года, которая не уточняет ни имён миссионеров, ни объекта их апостолата [16].

Создание Ильханата и начало франко-монгольских переговоров. Отношения Святого Престола с монгольской властью имели резко негативную окраску; однако, в ближайшем будущем, эти отношения приняли абсолютно противоположный характер, благодаря изменениям, произошедшим внутри монгольской империи. Решение Хулагу основать новый улус в рамках империи (1260) было нововведением, не предусмотренным традиционным разделением империи между сыновьями Чингисхана и не признанным ханом Золотой Орды Берке. Связи нового государства с Золотой Ордой ухудшились из-за отказа Хулагу предоставить Берке причитающуюся долю с налогообложения Закавказья и Хорасана, и привели к открытию военных действий в 1262 году. Дальнейшее заключение перемирия (1267) не гарантировало безопасности на северных границах Ильханата, правители которого должны были быть готовы к неожиданному вторжению войск Золотой Орды, как это, например, случилось в 1279 году, когда военные силы ильхана Абаги были заняты кампанией против монгол восточного Афганистана [17].

Несмотря на конфликт с Золотой Ордой, ильханы Персии планировали захват Сирии, прерванный в 1260 году, о чём свидетельствует осуществление двух полномасштабных кампаний против султаната Мамелюков (1281 и 1299-1303) и стремление установить организованную администрацию в оккупированных регионах. Дополнительными свидетельствами агрессивных намерений ильханов являются ультиматумы, посланные египетским султанам, и распоряжение о прекращении торговли на сирийской границе [18]. Постоянное напряжение на северных границах Ильханата препятствовало использованию всего военного потенциала персидских правителей и потребовало от них прибегнуть к поиску союзников. Идея Хулагу вступить в контакт с Западной Европой была продиктована длительным присутствием (1260-1274) в стане ильхана Давида из Ашби (David d'Ashby), доминиканского представителя епископа Вифлеема, являвшегося важнейшим посредником в будущих франко-монгольских переговорах [19]. Письмо ильхана, адрессованное королю Франции и Римской курии в 1262 году, представляет собой показательный пример эластичности политики монгол. Так как после традиционного требования подчинения (опускаемого в последующих послания ильханов), Хулагу прибегает к длительному описанию своих симпатий к христианству и предлагает совместить инвазию монгольских войск с морской экспедицией крестоносцев [20]. Несмотря на заверения посланца ильхана, доминиканца Иоанна из Венгрии, о недавнем крещении Хулагу, папа Урбан IV отнёсся с сомнением к его информации и потребовал от патриарха Иерусалима проверить его сведения и расследовать возможности открытия миссионерской деятельности среди монгол [21].

Посредническая роль итальянских торговцев в возобновлении апостолата. Окончание периода монгольской экспансии значительно улучшило взаимоотношения ослабленной империи с Западной Европой, о чём свидетельствует и содержание папских писем: упоминание возможной монгольской агрессии в посланиях Урбана IV встречается реже с каждым годом и кончается последним замечанием от 25 мая 1263 [22]. Не менее важным изменением в этот период было улучшение отношений с восточными христианами, и в первую очередь, с армянской церквью: с началом конфликта между Ильханатом и Золотой Ордой, киликийский король Гетум I потерял надежду на военную поддержку персидского хана. И в качестве жеста доброй воли, имевшего целью сближение со Святым Престолом, вернул антиохийскую кафедру католическому патриарху. Сближению киликийского королевства с Римской курией послужило и прибытие на Восток домениканца Guillaume Freney, способствовавшее возобновлению переговоров о заключении унии [23]. Дальнейшее посредничество армянских правителей имело прямое влияние на ход франко-монгольских переговоров; возобновление восточного апостолата, с другой стороны, было затруднено перманентным монголо-мамлюкским конфликтом на севере Сирии, и рост мендикантской активности в Азии наблюдался только 20 годами позже и был связан с началом итальянской коммерческой экспансией в Чёрном море.

Создание итальянских торговых колоний в Крыму и в Трапезунде и систематизация морской связи с Европейским континентом способствовали удобной и сравнительно быстрой доставке монахов в Азию. Первые сведения о существовании венецианской колонии в Солдайе (ныне Судак), в Крыму, относятся к 1265 году: по свидетельству египетского аналиста al-'Ayni и его сельджукского коллеги Ибн-Биби, хан Золотой Орды Берке предоставил во владение недавно освобождённому из византийского плена султану Изз аль-Дину всю территорию Крыма, включая привилегию налогообложения венецианских купцов. Годом позже, однако, хан Мункэ-Тимур отдал управление Крымом своему родственнику, Уран-Тимуру, включая упоминание налогообложения новой генуэзской колонии в Каффе (ныне Феодосия) [24]. В начальный период активность итальянских колоний была сравнительно ограничена, и упоминания интенсивной застройки городов относятся к середине 70-ых годов XIII века, хотя нотариальные акты указывают на явное преобладание в торговых сделках армянских и мусульманских купцов. Только начиная с конца 80-ых годов, можно говорить о западном характере колоний; так например, в 1289 году итальянские жители Каффы составляли уже 79% от всего населения [25]. Создание Крымских колоний хронологически совпадает с организацией западных колоний на территории Ильханата, в первую очередь в подчинённой персидским ханам Трапезундской империи, где активность генуэзских купцов во главе с влиятельной торговой династией Дория засвидетельствована, начиная с 1280 года. Западные торговцы не останавливались в самом Трапезунде, натуральные ресурсы которого, за исключением добычи квасцов, были ограничены; и в короткий срок организовали активнейшую торговлю в армянских территориях и, в первую очередь, в столице Ильханата Тэбризе, которая стала центром азиатской торговли после падения Багдада (1258) [26].

Вклад западных торговцев в развитие восточного апостолата заключался не только в налаживании морских связей с западными границами империи монгол, но и в прямом финансировании деятельности католических монахов. Благотворительность итальянских купцов, позволившая миссионерам построить свои церкви и монастыри в глубинах азиатского континента, не была продиктована только желанием иметь возможность удовлетворять свои религиозные потребности в течение длительных путешествий, но и стремлением иметь представительства своего культа в регионах с преобладающим мусульманским, буддистским или даосистским населением. Существование католических храмов в городах, подчинённых монгольскому правлению, являлось физическим свидетельством присутствия папской спиритуальной власти, и давало возможность западным купцам отстаивать свой особый политический статус в отношениях с локальной властью. Наиболее известным примером симбиоза между коммерческой и религиозной сферами является вспомоществование италянского купца Пьетро из Луканьоло (Pietro di Lucagnolo), позволившее Джованни из Монтекорвино (Giovanni da Montecorvino) построить церковь в Пекине рядом с дворцом Великого хана. Отметим также и пример спонсирования со стороны восточных купцов христианского вероисповедания; так например, Андреа из Перуджи (Andrea di Perugia), католический архиепископ Фуцзяня, важнейшего торгового центра в Южном Китае, построил в 1313 году церковь на средства, предоставленные вдовой одного армянского купца [27].

Католический апостолат в рамках монгольской империи. Первые свидетельства существования францисканских монастырей на территории Золотой Орды хронологически совпадают с интенсификацией западной торговой деятельности в Крыму. Миссии францисканских монахов датируются 1279 годом, благодаря прямому влиянию Генерального Министра Ордена, Бонаграциа из Болоньи (Bonagrazia da Bologna), пославшего в Крым несколько групп монахов. Монгольские ханы отнеслись благосклонно к прибытию монахов, и ярлык Мункэ-Тимура, подтверждённый его наследниками Тохтой и Узбек-ханом, свидетельствует освобождение миссионеров от каких-либо типов налогов, в соответствии с монгольским законодательством. Деятельность францисканцев, превалировавших, по сравнению с доминиканцами, в Золотой Орде, была подчинена особому церковно-иерархическому органу, независимому от какой-либо европейской епархии, кроме Святого Престола. Этот орган обычно называется в источниках Викария Северной Татарии (т. е. Золотой Орды, Vicaria Tartariae Aquilonaris). Благодаря материальной поддержке итальянских купцов, францисканцы, в первую очередь, основали Церковь Св. Франциска и Госпиталь Св. Иоанна в Каффе, и постепенно построили свои представительства во всех важнейших торговых центрах региона [28]. Также и появление францисканцев в Ильханате приходится на 1279 год с основанием их монастыря в Трапезунде. Постепенно миссионеры основали свои монастыри в важнейших торговых центрах Малой Азии и Армении, подчинённых особой Восточной Татарской Викарии (т.е. Ильханата, Vicaria Tartariae Orientalis). Францисканцы развили относительно активную деятельность в среде армянского населения; однако, в центральных регионах Ильханата, то есть в Азербайджане, превалировал доминиканский орден, имевший в своём распоряжении монастыри в Тэбризе, Мараге, Диагоргане и позже - в Султании [29].

Изначально, деятельность восточного апостолата была подчинена напрямую Римской курии, которая испытавала трудности в его управлении из-за географической удалённости. С усилением миссионерства в Азии папа Бонифаций VIII почувствовал необходимость придать ему более независимый характер и в 1300 году учредил создание францисканской епархии в Каффе, и тремя годами позже - в Сарае. Также и Викария Китая, созданная благодаря стараниям францисканца Джованни из Монтекорвино, была подчинена в 1307 году епархии Сарая. Доминиканская епархия в новой столице Ильханата, Султании, была учреждена значительно позже и была последствием решения папы Джованни XXII, открыто благоволившего доминиканскому ордену. В 1318 году папа постановил учреждение епархии Султании во главе с доминиканцем Франконом из Перуджи (Francon da Perugia), которому должны были подчиниться все францисканские монастыри, оперировавшие в Малой Азии и Армении [30].

Главной целью восточного апостолата было проповедование христианства среди местного населения, в том числе и кочевников. Проповедование среди монгол однако, было затруднено лингвистическими проблемами, решению которых был посвящён ряд мер, рассмотренных в рамках Вьеннского собора (1311-1312): к середине XIV века мендиканты имели возможность изучать местные языки в специальных школах, созданных на территории монгольской империи. Миссионерство среди монгол было затруднено и необходимостью следовать маршрутам их кочевания, где миссионеры подвергались непривычным для их образа жизни лишениям [31]. Однако наибольшей проблемой, с которой столкнулись миссионеры, была невозможность адаптировать культурные различия новообращённых с устоявшимися юридическими нормами католического мира. С точки зрения европейских канонистов, образ жизни монгол содержал множество аспектов, недопустимых с точки зрения католической юриспруденции, главным из которых было многожёнство. Следуя канонам католической юриспруденции, жена нехристианина, обращённая в христианство, могла потребовать развода; и в случаях обращения в христианство мусульманина, часто встречавшихся в Латинском Королевстве Иерусалима, новообращённый оставался в браке только со старшей женой. В среде монгол проповедники не имели юридической власти, и в случае обращения кочевников, замалчивали проблему и надеялись решить её путём постепенного убеждения. Не нужно говорить, что в данном контексте мусульманские проповедники в среде монгол находились в привилегированном положении [32]. Нарастающая мусульманская конкуренция и постепенная исламизация монгол была не менее важным препятствием обращению в христианство монгол; но, с другой стороны, обращение монгол в Ислам был очевидным знаком неэффективности католического апостолата. В сущности, за исключением попыток склонить восточных христиан к подчинению Римской церкви, большая часть деятельности миссионеров сводилась к удовлетворению религиозных потребностей западных купцов, что определяло урбанный характер апостолата [33].

Заключение. Несмотря на короткий период конфронтации с новой кочевой империей, связи с монголами принесли значительные выгоды для Западной Европы: организация инфраструктур внутри империи и временное умиротворение азиатских регионов позволило наладить контакты с ранее недоступными народами. Резкий рост итальянской коммерческой экспансии не только обогатил монгольских правителей, благосклонно относившихся к торговым сношениям, но и привёл к очевидному промышленному росту в европейских районах, в первую очередь - на Аппенинском и Пиринейском полуостровах. Так же и католическая церковь извлекла свои выгоды из практики религиозной толлерантности внутри империи, благодаря открытию перспектив обращения в христианство ранее незнакомых народов, что повлекло за собой рост авторитета папства внутри Европейского континента. С другой стороны, контакты с империей имели и свои недостатки: так например, восточный апостолат оказался недостаточно эффективным, и католические миссионеры вынуждены были засвидетельствовать постепенный и неизбежный триумф Ислама в среде азиатских кочевников. Влияние империи имело и политические аспекты: усиление мамлюкского султаната привело к репрессиям против потенциальных союзников монгол и к искоренению латинского присутствия на Ближнем Востоке. Уничтожение Иерусалимского королевства (1291) было прямым следствием неудачи заключения франко-монгольского военного союза, главной причиной которой был отказ обращения в христианство персидских ханов [34]. Отметим однако, что характер контактов с монгольской империей был определён политическими целями папства, сформировавшимися в период, предшествующий созданию Ильханата: унии с восточными христианами, к которым стремился Святой Престол с начала XIII века, оставались главной задачей, несмотря на изменение ситуации на Азиатском континенте [35]. Надо учесть, что интенсивно шла также тюркизация малочисленных монголов в Центральной Азии, где ислам был объявлен в некоторых странах (Караханидов, и т.д.) несколько веков назад государственной религией. Это тоже возможно сыграло свою немаловажную роль в принятии ислама многих чингизидов вышеназванного периода, так как основной народ этого региона были мусульманами, и исламская цивилизация была ближе, чем католическая церковь в геополитическом плане.

Литература

1. Подробный анализ отношения монгольской власти к независимым государствам в первой половинеXIII века представлен в статьяхVoegelinEric, TheMongolOrdersofSubmissiontoEuropeanPowers, 1245-1255 //Byzantion, 15 (1940-41),pp. 378-413;AllsenThomasT., GuardandGovernmentintheReignoftheGrandQanMongke, 1251-1259 // HarvardJournalofAsiaticStudies, 46/2 (1986),pp. 495-521.
2. Основание империи (962-1806), рассматриваемой как прямое продолжение античной Римской империи, было санкционировано Святым Престолом; однако, граница между сферами влияния обоих институтов не была чётко определена, что вызвало неизбежное столкновение с церквью.
3. Cardini Franco, Montesano Marina, StoriaMedievale, Firenze: Le Monnier,р. 280-300.
4. McCready William D., Papal Plenitudo Potestatis and the Source of Temporal Authority in Late Medieval Papal Hierocratic Theory// Speculum, 48/4 (1973), 654-674. Важнейшим вкладом для переосмысления границ папской власти было юридическое обоснование канонистов, которые разработали теоритические основы авторитета католической церкви. К моменту открытого конфликта между ГригориемIX и Фридрихом II, католическая церковь имела в своём распоряжении объёмный корпус церковных законов для обоснования превосходства папской власти по отношению к императорской. ВXII веке напротив, папская политическая компетенция была довольно ограничена, что призанавалось и самими канонистами;MerloG., MedioevoV-XVsecolo, Bologna: Mulino, 1989. рр. 455-460.
5. Главными оппонентами папской власти в этот период были германские правители, оппозиция которых заставила ИннокентияIII ограничить свои политические амбиции;TabaccoGiovanni, Leideologiepolitichedelmedioevo, Torino: Einaudi, р. 93-94;WattJohnA., TheTheoryofPapalMonarchyintheThirteenthCentury. The Contribution of the Canonists, London, 1965.рр. 2, 7, 40-41; W. McCready, Papal...р. 655-658.
6. Wilks Michael, The Problem of Sovereignty in Later Middle Ages. The Papal Monarchy with Augustinus Triumphus and Publicists, Cambridge, 1963.Р. 31-67.
7. Melloni Alberto, Innocenzo IV. La concezione e l'esperienza della Cristianita come Regimen Unius Personae, Genova: Marietti, 1990. Р. 92, 108, 128-129, 159.
8. Grigor of Akner, History of the Nation of Archers, c. 297; Рашидад-Дин, Сборниклетописей, том II, 21; May Timothy, Chormaqan Noyan: the First Mongol Military Governor in the Middle East, Master's Thesis, Indiana University, 1996.р. 44.
9. Acta Honorii III, c. 338-341.
10. Voegelin, The Mongol Orders of Submission,р. 386-392.
11. Juvaini, Gengis Khan,р. 693-744; Brown, Literary History of Persia,Т. II,рр. 453-460.
12. Templare da Tiro, Cronaca, c. 83; Jackson Peter, The Crisis in the Holy Land in 1260 // English Historical Review, 95/376 (1980), 481-513.
13. Menkonis Chronicon, c. 548; Ex Annalibus Burtonensibus,р. 483-484.; Langlois C., Lettre a Charles d'Anjou sur les affaires de Terre Sainte (Acre, 22 avril 1260) //Bibliotheque de l'Ecole des Chartes, 12/ (1917), 487-491.
14. Richard Jean, La Papaute et les missions d'Orient au Moyen Age (XIII-XV siecles), Ecole Frangaise de Rome,Р. 100-101; Richard Jean, "Eglise latine et eglises orientales dans les etats des croises: la destine d'un prieure de Josaphat", in Melanges offerts a Jean Dauvillier, Toulouse, 1979, pp. 743­752.р. 748.
15. Mekhitar de Daschir, Relation de la Conference; Soranzo Giovanni, Il Papato, l'Europa cristiana e i Tartari, Milano, 1930.р.
16. Acta Alexanderi P.P. IV,р. 73-74; Marcellino da Civezza, Cronaca,том I,р. 200-204; J. Richard, La Papaute et les missions,р.
17. Конфликт двух монгольских государств изобильн оописан как мусульманскими источниками (Рашид ад-Дин, Сборник летописей, том II, c. 81-82, том III, c. 68 ; Al-Juzjani, Назировы разряды, c. 379-380; Ibn Wasil, Гонитель забот, c. 73-75; Al-'Umari, Пути взоров, c. 239; Wassaf, История, c. 450), так и более достоверными армянскими хрониками (Kirakos Ganjakets 'i, History of the Armenians, c. 331-335; Vardan Arewelc'i, Compilation of History, c. 161; Grigor of Akner, History of the Nation of Archers, c. 339-341; Мхитар Айриванеци, Хронографическая история, c. 416). Среди современных исследований отметим M. Favereau, Comment le sultan mamlouk s'adressait au khan de la Horde d'Or, c. 66; T. Allsen, Culture and Conquest, c. 21; R. Amitai-Preiss, Mongols and Mamluks, c. 79-80, 87; Boyle John Andrew, "The Dynastic and Political History of the Il-Khans ", in Idem, Cambridge History of Iran, pp. 303-421.
18. Amitai-Preiss Reuven, "Mongol Imperial Ideology and the Ilkhanid War Against the Mamluks", in Idem, Mongol Empire and Its Legacy, pp. 57- Р. 58-59, 62-64; Brinner William M., "Some Ayyubid and Mamluk Documents from non-archival sources" // Israel Oriental Studies, 2 (1972), pp. 117-127. Р. 119-121; Halperin Charles J., The Kipchak Connection: The Ilkhans, the Mamluks and Ayn Jalut // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, 63/2 (2000), pp. 229-245. Р. 231-233, 245.
19. Brunel C., "Davidd'Ashby auteur meconnu des Faits des Tartares", Romania. Recueil trimestriel consacre a l'etude des langues et des litteratures romanes, 76 (1976), 39-46.
20. Meyvaert Paul, An Unknown Letter of Hulagu, Il-khan of Persia, to King Louis IX of France // Viator, 11 (1980), 245-260.
21. Annales ecclesiastici,том XIV, a. 1260,§ 29-32.
22. Registres d'Urbain IV, ном. 187, 344, 373, 868.
23. Rey E., Histoire des princes d'Antiochie. BohemondIV//Revue de l'Orient latin, №4, pp. 400-407; Richard Jean, "Deux eveques dominicains, agents de l'Union armenienne au Moye-Age", Archivum fratrum praedicatorum, 19 (1949), pp. 255-265.
24. Al-'Ayni,Связкижемчужин, с. 511; ИбнБиби, Сельджук-намэ, с. 298.
25. Bratianu, Recherches,с. 219-233; M. Balard, Genois et Pisans en Orient,с. 18; Genes et la mer Noire , с. 33-36, 51; R. Lopez, Venezia e le grandi linee dell'espansione,с. 198, 233-234; E. Skrzinskaja, Storia della Tana,с. 8.
26. Карпов С., История Трапезундской империи, Санкт-Петербург: Алетейа, 2007. С.175-180; BalardMichel, "Genes et la mer Noire (XIII-XV siecles), Revue Historique, 270 (1983), 31-54; Bratianu George I., Recherches sur le commerce genois dans la Mer Noir au XIIIe siecle, Paris: Geuthner, 1929.Р. 171-180; Heyd W., Histoire du commerce du Levant au Moyen-Age. Leipzig: Harrassowitz, 1885. Т. II, Р.162-163.
27. Giovanni da Montecorvino, Epistolae,р. 352-353; Peregrino de Castello, Epistola,с. 367; Andrea di Perugia, Epistola,с. 374-375; ДжованниМариньолли, Хроника, с. 536-537; Golubovich, Biblioteca bio-bibliografica,том I,с. 304-305; J. Richard La Papaute et les missions,с. 89, 94, 138, 151; Cameron Nigel, Barbarians and Mandarins. Thirteenth Centuries of Western Travellers in China, Oxford Univerity Press, 1989. Р. 100; Grousset Rene, L 'Empire des Steppes. Attila. Gengis-khan. Tamerlan, Paris: Payot, 1969. Р. 384-385; Beazley C.Raymond, The Dawn of Modern Geography, 3 vols., London: Frowde, 1890. Т. III, Р. 177-178.
28. LadislausCustos, Relatio, с. 443-445; Малышев А. Б. Сообщение анонимного минорита о миссионерских пунктах францисканцев в Золотой Орде вXIV в. // Археология восточно-европейской степи. Межвузовский сборник научных трудов, Вып. 4, - Саратов, 2006, С. 183-189;J. Richard, Papauteetlesmissions, с. 90-95;G. Bratianu, Recherches, с. 202-203.
29. Карпов С., История Трапезундской империи, с. 370-371;GolubovichGirolamo, Bibliotecabio-bibliograficadellaTerraSanta, 14 vols., Firenze: Quaracchi,1921-1936. р. 43-44, 170-175; LoenertzR., LaSocietedesFreresPeregrinants. //Etudessurl'OrientDominicain, Roma: IstitutoStoricoDomenicano,р. 92, 100-101.
30. Richard, Papaute et les missions,с. 97, 127.
31. Muldoon James. Missionaries and the Marriages of Infidels: The Case of the Mongol Mission //The Jurist, 1975. №2-3, Р. 125-141.
32. Единственное свидетельство францисканца Джованни Элемозина о попытках миссионерства в степи Золотой Орды относится к 1335 году;GiovanniElemosina, LiberHistoriarum,с. 106-137.
33. Содержание папских посланий ильханам является главным основанием для данного утверждения:ActaUrbaniIV, c. 71-72 ;ActaromanorumpontificumabInnocentioV, c. 127-129, 154-155,158-160; Annales ecclesiastici, том XIV, a. 1260, §§ 29-32, a. 1278, §§ 17-19, a. 1288, §§ 33-38; A. Potthast, Regesta Pontificum Romanorum, ном. 20999, 20111.
34. На данный аспект указывают дополнительные функции папских посланников к персидским ханам: содержание папских писем показывает, что главной задачей дипломатических агентов Святого Престола оставались переговоры с диссидентствовавшими церквями на Востоке. Actaromanorum pontificum ab Innocentio IV, c. 55-58, 148-154, 184-185; Registres des Nicholas IV, c. 894-895, 904; A. Potthast, Regesta Pontificum Romanorum, ном. 21291, 21308, 23776-23780, 23799; Annales ecclesiastici, том XIV, a. 1291, § 32; Soranzo Giovanni, Il Papato, l'Europa cristiana e i Tartari, Milano, 1930. c. 236-237; G. Golubovich. Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa, 14 vols., Firenze: Quaracchi,1921-1936, Т. I, Р. 354-355; Т. II, р. 474-477.