Дэвид Кейн: Поиск истины — непопулярное занятие

К трем-четырем годам человек уже знает огромную ценность обмана.

Даже если это вы размотали всю туалетную бумагу и бросили на пол, вы знаете, что родители могут поверить, что это сделал кто-то другой. И такой исход будет для вас гораздо лучше. Поэтому вы говорите, что не делали этого, надеясь, что они примут ложную версию реальности и никогда не узнают сути.

Правда — полезная и прекрасная вещь, но она легко вступает в конфликт с другими интересами, а именно: чувствовать себя в безопасности от нежелательных форм внимания или добиваться, чтобы другие делали все за вас.

Обман — или, по крайней мере, желание отбросить правду на второй план — инстинктивен. Я отчетливо помню, как в шесть лет играл с другом в городском бассейне. Мы говорили о том, насколько глубока вода, и он сказал, что его папа может коснуться дна, потому что его рост два метра. Я тут же сказал, что мой папа тоже может, потому что его рост — два с половиной метра.

Я не знал, какого роста мой отец. Но знал, что он, скорее всего, не дотягивает до столь гигантских размеров. Почему я так сказал? Наверное, почувствовал, что мне брошен какой-то вызов, и важно парировать агрессивное утверждение друга о превосходстве отца в росте. У меня не было ощущения, что я лгу. Просто точность слов не казалась мне особенно важной.

Людям нравится идея правды, но легко заметить, как быстро факты уходят на задний план, когда есть что выиграть или потерять. Инстинктивное стремление защитить свою позицию, реальную или гипотетическую, проявляется в том, что слова позволяют почувствовать себя в безопасности. Это стремление не имеет особого отношения к истине, и часто в основе вопроса ее также не отыскать: например, детский спор о том, кто страшнее — Фредди Крюгер или Джейсон Вурхиз.

Однажды на перемене мы с другом ходили по детской площадке и спрашивали у детей, что лучше — кока-кола или пепси. По какой-то причине в то время я был непоколебимым приверженцем кока-колы. Наверное, просто моя семья покупала именно ее.

Результат опроса был примерно 30 к 5 в пользу кока-колы, и это было весьма лестно. Каждый раз, когда ребенок произносил «кока-кола», что-то внутри меня говорило «ДА!».

Я был в восторге от итогового результата, и моя радость не имела ничего общего с тем, что я узнал о реальности. Если бы я верил, например, что старшие дети любят «пепси», а младшие — «кока-колу», я бы обязательно спрашивал в основном младших детей. Очевидно, что я хотел быть правым больше, чем узнать, что является правдой.

Из этого состояния мы не вырастаем. Не существует точки, в которой человеческое существо созревает, преодолевая пристрастные интересы, и переходит к трезвому и бескорыстному поиску истины. Знание правды остается в лучшем случае вторичным по отношению к чувству безопасности, улучшению положения племени и другим нижним уровням пирамиды Маслоу.

Активисты и политические деятели выбирают лозунги и упрощенные тезисы вместо тщательных, обоснованных аргументов, потому что так они могут убедить больше людей. Академики хотят, чтобы их теории, а не чужие, подтверждались доказательствами. Ну или в них верили, несмотря на доказательства в обратном. Научные результаты выборочно обсуждаются, регулярно подтасовываются и утрируются в громких заголовках. Красное вино полезно для здоровья! Чистка зубной нитью — пустая трата времени! Ура!

Когда на карту поставлены статус, деньги или другая форма личной выгоды (а это почти всегда так, когда кто-то претендует на истину), правда, в лучшем случае, отходит на второй план. Конечно, само по себе это не означает, что люди заведомо лгут. Доказательство того, что что-то является правдой, может быть средством получения статуса, денег или преимуществ. Вещь, которая действительно хорошо работает, продать гораздо проще.

Вполне логично, что у нас развился инстинкт правды. В большинстве случаев гораздо важнее для выживания, чтобы тебя считали правым, чем правда сама по себе. Гораздо лучше быть неправым, когда тебя поддерживает племя, чем быть правым, но непопулярным. Вот почему эмоциональная награда от ощущения, что вас подтверждают, даже если вы не правы, чрезвычайно привлекательна и приятна. Мы жаждем ее, как сладкую, калорийную пищу или укрытие от дождя.

Люди действительно ценят правду, но не так сильно, как другие вещи.

Что для вас важнее истины

Вы можете отследить силу желания получить подтверждение в своем поведении.

После спора с кем-то, когда вы изучаете утверждение, о котором идет речь, обратите внимание, жаждет ли ваше сердце получить подтверждение или узнать что-то новое. Скорее всего, вы не стремитесь углубить свое понимание темы. Вам нужны «железобетонные» доводы в защиту вашей позиции. Вы хотите убийственных аргументов, которые ошеломят противника.

Вы также можете заметить, что мы склонны придавать словам некую изюминку в свою пользу. Мы подчеркиваем важность и уверенность наших утверждений. Книга, которая вам понравилась, была не просто приятной, она была потрясающей. Возможная правда становится «скорее всего» правдой, а там рукой подать до «несомненно» правды. Люди, естественно, хотят, чтобы их истории оказывали влияние на других, поэтому трудно не придать им чуть больше блеска или хотя бы чуть меньше двусмысленности, чем на самом деле.

А теперь подумайте о последствиях того, что все люди на Земле делают это постоянно, особенно когда есть возможность заработать деньги и получить политическую власть. Мы производим заблуждения, как коровы — метан.

Еще хуже то, что мы слишком доверчивы по отношению к самим себе. Люди хотят верить, что все так впечатляюще, ужасно, просто или значительно, как кажется на первый взгляд. Посмотрите на комментарии к любому видео, снятому искусственным интеллектом, фейку или инсценированному розыгрышу. Бесконечное множество комментаторов ошеломлены, поражены, потрясены, уверены в своей правоте. Любого, кто выражает скептицизм, тут же клеймят в занудстве.

Между прочим, я полностью поверил другому ребенку, когда тот сказал, что его папа был двухметровым. Он был хорошим парнем. Я тоже. Я думал, он просто поделился интересным фактом. Несмотря на всю эту чушь, в большинство утверждений так просто уверовать.

Марафон против пончиков

Вот почему я говорю, что люди очень плохо разбираются в том, что истинно, если это находится за пределами их непосредственного местоположения. Мы много говорим, но совсем не являемся хранителями истины.

Чтобы сформировать компетентное мнение даже по одному вопросу, нужно проделать большую работу. Вам придется почитать, чтобы собрать некоторые первоначальные утверждения об истине, затем найти контр-утверждения и контр-контр-утверждения, затем прояснить смутные моменты, пока вы не почувствуете себя достаточно уверенно. В конце концов вы выбираете лишь то, что кажется правильным, поскольку и ваши доказательства — это ошибочные человеческие утверждения. У нас не очень развиты инстинкты для такой работы, и культура не поощряет ее, поэтому она остается довольно непопулярным занятием.

Работа, связанная с попытками докопаться до сути, медленная и эмоционально неприятная. Вам приходится постоянно пытаться опровергнуть текущую позицию, что означает частое погружение в неприятные чувства: смятение, сомнение в себе, стыд и страх перед тем, что вы подвергаете сомнению догматы своего племени. Размышления о противоречивых моральных позициях в сознании похожи на тошноту — разум отчаянно хочет найти место, где можно устоять.

И вам приходится добровольно терпеть эти неприятные ощущения, отказываясь при этом от сладкого плода одобрения, что повсюду, куда ни глянь, в виде уверенных заголовков и пристрастных репортажей, призванных вознаградить вас за существующее мировоззрение. Подлинное стремление к правде так же привлекательно, как выбор бежать марафон, когда другой вариант — бесплатный пончик, вкусный и сладкий.

Марафоны никогда не будут продаваться так же хорошо как пончики. Мы существа, что предпочитают легко доступные лакомства вызывающим тошноту упражнениям с непонятными наградами.

С тех пор как закончился мой эксперимент «месяц без политики», я нахожусь в растерянности, как быть дальше. Я не готов навсегда отключаться от актуальных тем, но и не хочу возвращаться к тому, чтобы просматривать сотню тем одновременно, неизбежно впитывая резкие мнения, которые мне продают продавцы пончиков.

Если для того, чтобы сформировать ответственное мнение по одному вопросу, требуется тонна работы, то как люди «остаются в курсе» того, «что происходит в мире?» Как вам удается выдерживать сто марафонов одновременно?

Вам и не удается. В информационную эпоху, когда мировоззрение охватывает сотни тем и событий, оно может состоять в подавляющем большинстве случаев только из собранных пончиков: просто историй и пристрастных тезисов, никогда не подвергавшихся реальным контраргументам. Иногда люди, конечно, обладают специализированными знаниями, но большинство наших рассуждений строится не на этом.

Однако вы можете бежать один марафон за раз. Вы можете вложиться в одну проблему или вопрос и игнорировать все остальное в течение нескольких недель или месяцев, углубляясь, а не расширяя поиск.

Именно этим я и планирую заняться, вместо того чтобы возвращаться к пончиковой корзинке масс-медиа. Я буду углубляться в одну тему на месяц, пытаясь получить ответы на вопросы, охотясь за лучшими контраргументами, чтобы построить картину хотя бы основных ракурсов, игнорируя все остальное.

Звучит не слишком привлекательно! Может быть, это будет настолько утомительно и неприятно, что я тут же побегу обратно к продавцам пончиков. Это было бы совершенно естественно, ведь беспристрастный поиск истины — занятие на любителя, по крайней мере в моей культуре. Это не основная человеческая ценность, а странноватое хобби, вроде бега на дистанции. Это может показаться смешным, но я думаю, что именно так и обстоят дела сегодня.

Сообщение Дэвид Кейн: Поиск истины — непопулярное занятие появились сначала на Идеономика – Умные о главном.