«Возможно, надо было действовать как-то иначе…»: Роберту Мусину просят смягчить приговор
Дочь банкира требует снять арест с ее имущества на 105 млн, приобретенного во время работы в МВД
«Здесь налицо обратная связь: не действия Мусина привели к банкротству, а банкротство, фактически уже наступившее, подтолкнуло к совершению этих действий!» — заявил сегодня в Верховном суде РТ адвокат Роберта Мусина Алексей Клюкин. Сегодня там продолжилось рассмотрение жалобы экс-главы ТФБ на приговор. Сам Мусин пока решил отмолчаться, зато его адвокат в течение часа объяснял, почему банкира надо оправдать. В АСВ против отмены приговора и освобождения имущества от ареста — надо удовлетворить требования еще 18,6 тыс. кредиторов. Подробнее — в репортаже «БИЗНЕС Online».
«Чтобы это «что-то» превысить, нужно этим «чем-то» обладать»
Уже на следующей неделе бывший предправления ПАО «Татфондбанк» Роберт Мусин может услышать решение Верховного суда РТ по его жалобе на приговор. Сегодня в зале президиума суда состоялись прения по уголовному делу, точку в которых на следующем заседании поставит гособвинение. Сам Мусин принимал участие в заседании по видеосвязи из СИЗО: в крохотной камере он был один, сидел на скамейке и лишь изредка поднимал голову, чтобы посмотреть на картинку из суда.
Первым слово предоставили Алексею Клюкину. «В части квалификации действий моего подзащитного по первому, третьему, четвертому и шестому эпизодам обвинения мы считаем неправильными, а приговор подлежащим изменению», — заявил адвокат Клюкин и подробно остановился на каждом эпизоде.
Так, по его словам, в приговоре суд определил ущерб по первому эпизоду — с выдачей заведомо невозвратных кредитов ГК DOMO и ООО «Бытовая электроника» — в 17,6 млрд рублей. Период преступления — с 1 января 2013 по 15 декабря 2016 года. Ущерб повлек «тяжкие последствия для банка», процитировал Клюкин выводы суда, и объяснил, почему не согласен с ними.
Во-первых, по словам адвоката, Мусин не был лицом, «постоянно выполняющим управленческие функции» в ТФБ в 2013–2016 годах. Во-вторых, продолжил он, действия, которые вменяются Мусину, не могли повлечь прямого ущерба и банкротство ТФБ. Клюкин подчеркнул, что только должность предправления банка наделяла Мусина управленческими полномочиями, а занимал он ее с 2010 по 2013 годы, а затем в течение нескольких месяцев в 2016 году до отзыва лицензии. А в период, указанный в приговоре, был всего лишь членом совета директоров. Но в приговоре, меж тем, сказано: если, будучи предправления банка, Мусин действовал «хоть и злоупотребляя, но в рамках своих полномочий», то будучи, так сказать, рядовым членом совета директоров, он эти полномочия превысил.
«Полагаю, что подобный подход квалификации действий моего подзащитного требует подробного исследования его компетенций и полномочий именно в качестве члена совета директоров банка, — заявил Клюкин. — Потому что, чтобы это „что-то“ превысить, нужно этим „чем-то“ обладать». В приговоре говорится, что, будучи членом совета директоров, Мусин мог контролировать органы банка и определять стратегии его развития — в этом адвокат видит несостыковки. По его словам, ни один закон не наделяет члена совета директоров «самостоятельными полномочиями», которые приписывают Мусину.
А вот, например, должность председателя совета директоров подразумевает такие «индивидуальные функции», подчеркнул Клюкин. Тогда эту должность, с 2014 года, занимал экс-премьер-министр РТ Ильдар Халиков. Адвокат Мусина озвучил показания, которые Халиков давал еще во время следствия — они впервые стали достоянием широкой общественности.
«Обращаю внимание на тот факт, что свидетель Халиков, будучи председателем совета директоров, показал в ходе предварительного следствия, что для исполнения поручений предписания Банка России от 30 сентября 2016 года, он обратился к Мусину именно как к председателю правления банка, просил его подготовить проект ответа, и принять меры по исполнению. Это лишний раз подтверждает тот факт, кто какими полномочиями обладал», — заключил Клюкин.
Защита: невозвратные кредиты выдавались и до Мусина
Возвращаясь к выдаче займов ГК DOMO, Клюкин отметил: совет директоров, членом которого был Мусин, с кредитованием связан не был, а потому квалифицировать действия Мусина за весь период 2013–2016 годов по ст. 201 УК РФ неправильно. Более того, на 1 января 2013 года эти фирмы уже имели долги перед ТФБ, подчеркнул адвокат — по показаниям свидетелей, более 10 млрд рублей, а факты «перекредитования» были еще в 2008-м. Кто виноват в том, что эта сумма образовалась раньше — непонятно, как и то, почему вся сумма вменена Мусину, задался риторическим вопросом адвокат.
Например, компания «Новая электроника» в 2014 году получила 160 млн рублей кредита, деньги были разделены на 4 транша и вернулись в ТФБ на счет «Единого закупочного центра» для погашения долга от 2012 года. Эта сделка есть в реестре, который приложен к заявлению о привлечении Мусина к субсидиарной ответственности. «То есть кредит выдан в 2012 году, за пределами предъявленного обвинения», — подчеркнул адвокат, отмечая, что в 2014 году долг реструктурирован и фактически переоформлен на другую фирму.
«Разве не является в данном случае виновным в причинении ущерба „Татфондбанку“ тот, кто несет ответственность за выдачу первоначального кредита? А не тот, кто скрывал наличие уже имеющейся задолженности путем перекредитования? — продолжал задавать риторические вопросы защитник. — Да, задолженность перед банком есть, и имеется у всей ГК DOMO и, вероятно, в том размере, которую установил суд первой инстанции. Но действия Мусина по ее сокрытию сами по себе ущерб причинить не могли!»
По словам адвоката, Мусин лишь пытался приукрасить действительное положение ТФБ, как сказано в приговоре — но исключительно для того, чтобы избежать или отсрочить отзыв лицензии. Без этих действий Мусина ТФБ мог лишиться ее еще раньше, добавил Клюкин. «Да, возможно, надо было действовать как-то иначе, нежели идти по пути реструктуризации кредитного портфеля, — сказал адвокат. — Но справедливости ради замечу, что действия моего подзащитного по отношению к банку не ограничивались исключительно этим». Действия банкира он попросил переквалифицировать на ч. 1 ст. 172.1 (Фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации). Максимальное наказание по ней — до 7 лет лишения свободы.
Судья обратил внимание на фразу адвоката о том, что долг компаний образовался еще до вмененного Мусину периода. «Если у вас есть информация, в репликах отразите, сколько была задолженность банка уже по выданным кредитам [до 2013 года]», — обратился председательствующий к Клюкину.
«Не действия Мусина привели к банкротству, а банкротство подтолкнуло к совершению этих действий»
Оставшиеся три эпизода адвокат «сгруппировал» по признаку того, что все они были совершены в декабре 2016 года, перед введением временной администрации в ТФБ. По словам адвоката, на тот момент Мусин знал, что ТФБ фактически неплатежеспособен.
«Именно это и послужило руководством к действию в каждом из трех случаев. Неслучайно они произошли примерно в одно и то же время. Если бы ПАО ТФБ было платежеспособным и вело нормальную деятельность, то в первом случае — с ПАО Бинбанк — не просило бы выкупить [свои] облигации. Во втором — не возникло бы причины спасать, если так можно выразиться, имущество ГК „ТАИФ“ путем заключения сделок, о которых я скажу позже. В третьем — не нужно было бы расторгать соглашение о предоставлении залогового имущества, чтобы оно не попало в конкурсную массу. Здесь налицо обратная связь: не действия Мусина привели к банкротству, а банкротство, фактически уже наступившее, подтолкнуло к совершению этих действий», — объяснил адвокат свою точку зрения.
Так, например, по эпизоду с уступкой права требования по 32 кредитам Бинбанку в обмен на собственные облигации (ущерб по эпизоду оценен в 2,7 млрд рублей) адвокат не согласен с оценкой ущерба. По его словам, в приговоре стоимость облигаций ТФБ по данным Мосбиржи оценивалась в 2,2 млрд рублей на 13 декабря, номинальная цена — 3 млрд рублей, однако в итоге суд приравнял их стоимость к нулю и посчитал обмен на кредитный портфель неравнозначным.
Более того, указал адвокат, решение Мусина было обоснованным, и даже выгодным для ТФБ. Ведь если бы обмена не было, то ТФБ встал бы в третью очередь кредиторов к этим фирмам, а еще параллельно должен был выплачивать деньги по своим облигациям Бинбанку. По словам адвоката, по этому эпизоду Мусина нужно оправдать.
По эпизоду с переменой лиц по обязательствам между «Новой нефтехимией» и ПАО «Нижнекамскнефтехим» адвокат попросил переквалифицировать действия Мусина по ч. 1 ст. 195 УК РФ (Неправомерные действия при банкротстве) и освободить от наказания за истечением сроков давности. По словам защитника, сам по себе факт заключения договора о переводе обязательств «не содержат в себе признаков состава преступления». «Сокрытие этих соглашений [от Центробанка] — тоже не преступление», — указал адвокат, отметив, что они не вступили бы в силу, если не действия Мусина 9 декабря. В тот день он уведомил о снижении норматива достаточности капитала ниже 4,5%, чем запустил процесс перемены лиц по обязательствам. Все, что было до этого дня, подчеркнул адвокат, можно считать «максимум приготовлением к преступлению».
Аналогично и с эпизодом о выводе залогов, продолжил адвокат. По его словам, ущерб мог причинить не столько вывод залогов, сколько невозврат кредитов, которые были ими обеспечены. А вывод залогов причинил ущерб кредиторам, а не банку. Также адвокат не согласился с тем, что Вахитовский суд удовлетворил гражданский иск — требования, по его словам, надо рассматривать в гражданском порядке (то есть через подачу отдельного иска).
«Уважаемый суд, не вижу необходимости повторяться с доводами, изложенными адвокатом. Я их полностью поддерживаю. У меня все», — кратко сказал Мусин, когда ему предоставили слово в прениях.
Как дочь Мусина работала следователем МВД и купила квартиры на 105 млн
Далее в заседании один за другим выступили представители заинтересованных лиц, которые просили отменить арест на то или иное имущество. Так, например, представитель Аиды Гилязовой, дочери Мусина, подчеркнула, что ее не привлекают ни по уголовному делу, ни как гражданского соответчика. Между тем, на имущество, которое было куплено до 2013 года, наложен арест. Представитель Гилязовой Мельникова сообщила суду, что с 2008 по 2011 год дочь Мусина работала в ГСУ МВД по РТ следователем, и квартиры покупала в тот период. Позже представитель АСВ уточнит, что речь идет о нескольких квартирах, в том числе на Муштари, а также апартаментах в «Москва-сити». Имущество Гилязовой, по словам Пиягина, оценено в 105 млн рублей — он в прениях просил арест на него сохранить.
Представитель Лидии Мусиной тоже просил снять арест с земель и акций, которые были приобретены с 1994 по 2013 годы. Юрий Пиягин из АСВ в прениях на это также возразил, — впрочем, как и в отношении нижеперечисленного имущества. А об отмене ареста просили представители «Новой нефтехимии», «МР-Холдинга», «ТФБ стратегии», «МР-Девелопмент». Их доводы заключались в том, что фирмы не могут закончить процедуру банкротства, потому что на их балансе есть имущество, которое можно реализовать. Однако, именно оно и арестовано.
Представитель АСВ Пиягин в течение почти полутора часов перечислял фирмы, входившие в ГК DOMO, и их долги. чаще всего звучало, что задолженность их не погашена. В удовлетворении апелляционной жалобы Мусина он попросил отказать, посчитав, что приговор является законным и обоснованным. Также он просил отклонить жалобы заинтересованных лиц, которые просили освободить имущество от ареста. «Потерпевшей в данном случае является кредитная организация, которая находится в стадии банкротства. Фактически то имущество, которое будет получено в ходе возмещения ущерба, оно перейдет тем лицам, которые являются кредиторам банка. На 23.03.2022 года их 18 652 лица», — заключил представитель АСВ.
Гособвинитель Мария Кожевникова попросила у суда время, чтобы подготовится к прениям. Процесс продолжится 13 апреля.