Между клиникой и музеем: благословенные места в фильмах Флаэртианы-2024
«Стекло, моя несбывшаяся жизнь», реж. Рогир Капперс (Нидерланды)
«Последний материк», реж. Василиса Юренкова и Григорий Ярошенко (Россия)
Два крепких документальных фильма о кризисе среднего возраста — про пятидесятилетних мужчин, которые каждый по-своему пытаются переоткрыть для себя смысл жизни. Оба они занимаются творческими профессиями: голландец Рогир — музыкант, а россиянин Григорий — фотограф. Оба снимают кино о самих себе, хотя профессионально этим не занимаются. У обоих в жизни что-то не клеится, и оба в конце концов всё-таки находят то, что ищут.
Из всех удавшихся картин международного конкурса «Стекло, моя несбывшаяся жизнь» — самый простой фильм с драматургической точки зрения: линейная история о том, как лысеющий романтик понял, что, пока не поздно, жизнь надо менять. Недолго думая, он научился играть на «поющих бокалах», стал уличным музыкантом и даже съездил на выступление в Дубай, а потом и вовсе стал местной звездой. Получилась своеобразная история успеха наоборот: вместо пафоса — россыпь самоиронии, вместо аккуратно выстроенного кадра — съёмка на селфи-палку, вместо планов захватить мировую сцену — желание просто интересно провести время. Рогир Капперс делал полу-шуточное кино про себя, а вышло про все несбывшиеся жизни разом: видимо, поэтому фильм получил не только главную награду фестиваля — «Золотого Нанука», — но и приз зрительских симпатий. И хотя в «Последнем материке» история, конечно, посерьёзнее (там главный герой сбегает от своей семьи на Антарктиду), умение извлекать из стеклянной посуды музыку — дело тоже не из простых.
«Нас трое», реж. Хеня Бродбекер (Израиль)
«Годы супер-8», реж. Анни Эрно и Давид Эрно-Брио (Франция)
Картины, снятые двумя очень талантливыми женщинами про себя и свои семьи. Точнее — про кризисные или критические эпизоды семейной жизни. Эти фильмы создавались в разных контекстах, в разных частях света и даже отчасти в разных эпохах, но оказались схожи интонационно и, как ни странно, даже методологически: созданы, в первую очередь, на монтажном столе, как мозаика, собираются из хоум-видео. Израильская режиссёрка Хеня Бродбекер — документалистка, выросшая в ультраортодоксальной еврейской общине и рефлексирующая на экране свой жизненный опыт, сомнения, страхи и привязанности. «Нас трое» — её полнометражный дебют: фильм про то, как у них с мужем (тоже молодым иудеем-ортодоксом) родился сын-аутист. Оказалось, что консервативное еврейское комьюнити таких людей принимать не умеет: его не берут в религиозные школы, не разрешают в общественных местах пользоваться специальным планшетом для общения, а если малыш начинает шуметь в синагоге, даже применяют насилие. Видя всё это, родители, которым ещё только недавно перемахнуло за двадцать, не знают, что делать, и в конце концов решаются на выход из общины, хотя понимают, что в любой другой социальной среде скорее всего будут изгоями. С помощью камеры Бродбекер последовательно фиксирует всё, что происходит в жизни семьи, и из-за своего режиссёрского постоянства добивается предельной искренности от себя и своих героев. Получилось потрясающее кино о человеческой уязвимости, сомнении, потерянности и вере; одна из главных удач международной программы «Флаэртианы».
Если «Нас трое» — фильм, снятый «на месте событий», буквально изнутри семейной драмы, то французская писательница Анни Эрно (лауреатка Нобелевской премии по литературе в 2022 году), в свою очередь, предельно дистанцируется от того, что показывает. История создания фильма «Годы супер-8» простая: однажды Эрно нашла старый семейный видеоархив и вместе с сыном решила смонтировать фильм из плёнки тридцатилетней давности. Вышло тоже кино об осмыслении семьи и внутренних сомнениях — спокойное, размеренное, по-писательски отстранённое рассуждение на обломках ушедшей жизни. Годы стирают прежнюю эмоциональность, так что теперь, когда никого из героев архива нет в прежнем состоянии, остаётся только вглядываться в странные тени плёночной реальности. Смонтированные куски семейной хроники сопровождаются поэтичным — и, кажется, очень честным — текстом самой Эрно. Поначалу кажется, что видео здесь играет роль чисто иллюстративную, но на самом деле это не совсем так, потому что слова и изображение, находясь в постоянном взаимодействии, как бы питают друг друга. Так ведь и возникают воспоминания: из сформулированных мыслей и случайных картинок.
«Можно я не буду умирать?», реж. Елена Ласкари (Россия)
«Эви и я», реж. Элен Бар (Франция)
Два фильма об инвалидности — но в большей степени о том, что люди с особенностями — такие же, как и все остальные. «Эви и я» — это милый док молодой актрисы Элен Бар, которая в кризисный для себя период решила навестить незрячую старшую кузину, живущую в одиночестве на юге Франции. «Можно я не буду умирать?» — картина более жёсткая, страшная и парадоксальная, сделанная с настоящим режиссёрским мастерством Елены Ласкари. Фильм, который не спускается до манипуляции зрителем и как будто балансирует между двух фабул: жизнь неизлечимо больной девочки-подростка и её матери здесь лишь отчасти мыслится как трагедия. В конце концов оба фильма, как ни странно, оказываются высказываниями не о смерти или болезни, а о жизни, и подана эта классическая дилемма здесь небанально и неслащаво (особенно у Ласкари). Забавно, что в двух фильмах присутствует даже одинаковый образ, как бы олицетворяющий человеческую радость: и там, и там герои хотят прокатиться на мотоцикле и вспоминают свою байкерскую молодость.
Судьбы у людей из разных стран очень похожие, а вот оптика зачастую разная: если в фильме Елены Ласкари с определённого момента в кадре постоянно находится включённый телевизор и от страшной реальности никуда не убежать, то в «Эви и я» о глобальных мировых катастрофах напоминает только военная форма из гардероба главной героини. Внимательные пермские зрители эту деталь запомнили и после показа спросили режиссёрку о том, что это за одежда и к какой войне имеет отношение. Молодая француженка таким вопросом была озадачена и сказала, что ни в какой армии Эви, конечно, не служила, а эта кофточка — просто модная стилизация.
«Музей», реж. Анна Граве (Россия)
«Приличный человек», реж. Настя Желтова (Россия)
Два лучших фильма студенческого конкурса «Флаэртианы»-2024, которые по качеству вполне могли бы соперничать с многими работами из «взрослой» российской программы. Обе картины сняты студентками МШНК и представляют собой замечательные — нескучные! — образцы документальных «фильмов-портретов» (в этом году 12 из 15 фильмов студенческого конкурса были как раз портретами). Обе работы посвящены старикам-пенсионерам: герой «Музея» живёт в загородном доме и коллекционирует вещи советского быта, а «приличный человек» переживает смерть жены и находит новую любовь. Оба дедушки как бы вмещают в себя и прошлое, и настоящее: их обязательными атрибутами становятся воспоминания, нелепые шуточки и включённый телевизор с новостными каналами. А кино в обоих случаях получается образно точным и в меру зрительским: «Музей» по жанру приближается к комедии, а «Приличный человек» в финале оказывается предельно личным авторским опытом (только в конце мы узнаём, что главный герой — это родной дедушка режиссёрки). В студенческой программе — которая в этом году получилась о том, что разные люди могут быть ближе, чем кажется, — «Музей» и «Приличный человек» забавно рифмуются друг с другом. И очевидно, кураторы неслучайно одну картину показали самой первой, а другую — последней.
«Кикс», реж. Балинт Ревеш и Давид Микулан (Венгрия/Франция/Хорватия)
«Давай», реж. Владислав Чернобривый (Россия)
Было кино и о детях. Венгерский «Кикс» — эпохальный док о взрослении, снимавшийся на протяжении двенадцати лет. «Давай» из студенческого конкурса — маленькая черно-белая зарисовка об играющих деревенских мальчишках. Фильмы похожи интонационно, но по масштабу и профессионализму «Кикс» Балинта Ревеша и Давида Микулана вообще мало с чем сравнится: это уникальный в своём роде фильм, которому многие прочили «Золотого Нанука». Главный герой этого кино — девятилетний мальчик из неблагополучной венгерской семьи, который растёт на улицах Будапешта, постоянно попадает в какие-то передряги и рисует на городских стенах всё, что нельзя. Режиссёры, когда начинали его снимать, сами ещё учились в киношколе, и картина, действие которой растянулось на много лет, получается и фильмом о них самих: о взрослении, времени и сочувствии. Сюжетно это документальное кино про почти криминальные слои венгерского общества, но снят «Кикс» без толики осуждения и назидательности, и это, очевидно, идёт фильму на пользу, делает его настоящим гуманистическим высказыванием. К тому же, это абсолютно зрительский док: полтора часа смотрятся на одном дыхании, годы на экране летят незаметно.
«Клиника», реж. Миди Зед (Мьянма/Тайвань)
«Племя», реж. Саша Козьма (Россия/Молдова)
Традиционно специфика «Флаэртианы» заключается в том, что сюда отбирают фильмы, рассказывающие документальную историю конкретного персонажа (условно говоря, как в «Нануке с севера»), поэтому откровенно экспериментального кино здесь почти не показывают. Правда, в программу этого года как-то попали два фильма, в которых не то, чтобы нет заглавного образа, но даже почти полностью отсутствует фабульность. Таким образом, и «Клиника», и «Племя» из своих программ (международной и студенческой соответственно) довольно сильно выбивались, поэтому, наверное, и остались без наград. Но несмотря на это, оба фильма стали настоящим зрительским наслаждением: возможностью отдохнуть от строгих законов сторителлинга и отдаться чисто кинематографической ритмике.
«Племя» Саши Козьма — это удивительный шестнадцатиминутный чёрно-белый фильм о зиме, рыбаках и миногах, который на обсуждении после показа сравнивали с Джеймсом Беннингом. «Клиника» режиссёра Миди Зед (он, кстати, снимает и игровое кино тоже и с предыдущем фильмом «Нина У» был в «Особом взгляде» Каннского фестиваля) — это чистой воды медленное кино, снятое в традициях Апичатпонга Вирасетакула. По отношению к творчеству современного тайского классика «Клиника» вторична, но это не мешает ей быть завораживающим, медитативным, потрясающе красивым кинематографическим зрелищем. Это кино строится на статичных планах, долгих разговорах и показывает странноватого психиатра, который лечит окружающих и в свободное время снимает фильмы. И искусство здесь, по большому счёту, мало чем отличается от галлюцинации. А военные столкновения в телевизоре — чем не очередной сон сумасшедшего.
«Благословенное место», реж. Марк Айзекс (Великобритания)
«Лицо», реж. Сергей Догоров (Россия)
Наконец, фильмы «Флаэртианы», в которых реальность трещит по швам. Авторы здесь, хоть поначалу и притворяются честными документалистами, в итоге выдают себя и признаются, что вмешиваться в естественный ход событий так же важно, как и просто наблюдать. Подставной герой или заранее продуманная реплика хорошему фильму не помеха: в таких случаях кино, как правило, превращается в забавную игру со зрителем, а порой и с одним из персонажей. В фильме «Лицо» про якутского парня, который едет в Москву, карты раскрываются только в финале, а вот «Благословенное место» британца Марка Айзекса (он, кстати, показывает своё кино на «Флаэртиане» уже не первый раз) с самого начала оказывается гибридом двух конвенциональных подходов — игрового и неигрового. Герои этого фильма — молодая студентка из Китая, чокнутый болельщик лондонского «Арсенала» и бывший зэк, вышедший на свободу, — играют сами себя в выдуманном сюжете. Кино получается как будто полупрофессиональное, но смешное и неглупое: это история про то, что человеческое прошлое так же реально, как и настоящее, и видеокамера умеет это прошлое воскрешать.
Как в «Лице», так и в «Благословенном месте» главные герои — это молодые люди, которые едут в далёкие края, чтобы осмотреться в мире и узнать что-то новое про себя. В итоге один натыкается на неизвестность будущего, а другая — на незваное прошлое. Понятия, конечно, абстрактные, но их просто надо воспринимать через объектив камеры: увидишь больше.
Ссылки по теме
В поисках реальности: Российское кино на кинофестивале «Флаэртиана»-2024