Память звука, беспамятство слова. Можно ли забыть родной язык

Уровень физического и психического здоровья в общинах коренных народов, владеющих национальным языком, гораздо выше, чем у тех, кто ассимилируется. Рассказываем об этой и других причинах сохранять родной язык.

Полностью забыть родной язык во взрослом возрасте почти невозможно: он безвозвратно меняет наш растущий мозг и становится неотъемлемой частью нас. Однако, несмотря на то, что язык продолжает жить в глубинах нашего сознания, иногда до него становится сложно добраться. И даже такая частичная потеря родного языка отрывает нас от собственного опыта и от всей культуры, которая нас сформировала, что приводит к неожиданным последствиям. О трансформации языковой памяти и личном опыте, в который включены даргинский, русский и немецкий, рассказывает Джума Абакарова.

Язык, который всегда с тобой

Несколько лет назад я летела из Берлина в Москву. Приятная женщина в соседнем кресле что-то спросила у меня на русском. Я ответила, тоже на русском. «О, может быть, вам удобнее говорить на немецком?» — неожиданно поинтересовалась женщина. Я поспешно ответила, что, конечно же, нет, и спросила, что привело ее к такому предположению. Приятной женщине показалось, что у меня немецкий акцент. Весь полет я с ужасом думала: возможно ли такое, что, если я продолжу жить в Германии, мой русский изменится безвозвратно и русскоговорящие будут воспринимать меня как чужую?

Был и другой случай, который потревожил меня даже больше. Кроме русского, у меня есть еще один родной язык — даргинский, и его потерять я боюсь гораздо сильнее. В один из приездов я как обычно навещала свою взрослую тетю. Мы говорили на даргинском, и в какой-то момент тетя начала хихикать и сказала, что я звучу как иностранка.

Благодаря этим случаям я начала часто задумываться о том, возможно ли сохранить свой родной язык, живя за границей. И можно ли забыть его настолько, что уже никогда не будешь восприниматься как свой другими носителями языка?

Признаки «забывания» родного языка хорошо знакомы и большинству долгосрочных мигрантов, и двуязычным носителям малых языков.

Это трудности с тем, чтобы вспомнить повседневную лексику, использование самой простой грамматики или структур, похожих на те, что есть во втором языке, использование странных словосочетаний, частые колебания и паузы. Несмотря на все эти признаки утери языковых навыков, согласно исследованиям, примерно к 12 годам родной язык укрепляется в нашем сознании достаточно прочно, чтобы мы уже никогда не смогли его забыть полностью.

Вышеназванные признаки потери языка обратимы у тех, кто начал терять язык во взрослом возрасте: обратный переезд или даже длительная поездка домой помогают «оживить» родной язык. Бывает и такое, что в пожилом возрасте мигранты, много лет живущие за границей и подзабывшие родной язык, внезапно отмечают, что второй язык, который они использовали в повседневной жизни на протяжении многих лет, отступает, а первый язык снова становится сильнее. Существуют свидетельства о случаях, когда общение между такими взрослыми носителями и их детьми, которые не знают родной язык родителей, становится практически невозможным.

Иначе обстоят дела с детьми, которые начали забывать родной язык в очень юном возрасте, потому что, например, переехали с родителями в другую страну или являются носителями недоминантных в обществе языков. Такое часто происходит вместе с поступлением в школу. В этой ситуации дети могут уже никогда не заговорить на родном языке как первом без приложения специальных усилий. Но даже тогда у них остаются когнитивные следы «забытых» родных языков. И эти следы проявляются в основном в процессе повторного изучения.

Один из самых ярких примеров связан с группой детей из Индии, усыновленных в раннем возрасте (от 6 до 60 месяцев) и воспитывающихся с тех пор в англоязычных семьях. Значительного контакта со своим родным языком они не имели. Психолог Лехер Сингх протестировала этих детей, когда им было от 8 до 16 лет, чтобы выяснить, смогут ли они услышать разницу между зубными и ретрофлексными согласными. Это различие существует во многих индийских языках, но его нет в английском. Изначально ни дети, родившиеся в Индии, ни дети, родившиеся в США, не смогли услышать разницу. Но после нескольких минут прослушивания контрастных звуков усыновленные дети смогли различить два класса согласных. Дети, родившиеся в Америке, этому в ходе эксперимента так и не научились.

Решающее значение времени усвоения родной речи можно проследить и на примере меньшинств в России. К примеру, на Кавказе дети часто говорят на родном языке в раннем возрасте, но перестают это делать, как только пойдут в школу. При этом они сохраняют способность не только различать, но и произносить согласные звуки, которых нет в русском языке. Тем, кто в детстве не говорил на одном из кавказских языков, произношение таких звуков дается крайне сложно.

Устойчивость фонологии к забыванию по сравнению с другими аспектами языка может быть связана с тем, что звуковая структура закрепляется в сознании ребенка очень рано.

До шести месяцев младенцы способны улавливать самые тонкие различия между звуками речи независимо от того, использует ли их родной язык эти различия или нет. Но в возрасте примерно девяти месяцев они постепенно настраивают свое восприятие только на звуки того языка, который постоянно слышат вокруг себя. Дети, которые слышат только английский, теряют способность различать зубные и ретрофлексные звуки. Дети, изучающие японский, начинают слышать r и l как варианты одного и того же звука. Лингвист Пэт Кул, изучавшая данный феномен на протяжении десятилетий, описывает этот процесс как сужение восприятия и увеличение нейронной фиксации.

Яркий пример того, как мозг сохраняет настройку на родные звуки, можно увидеть в таких языках, как мандаринский, где одно только изменение тона произнесения может привести к появлению совершенно разных значений. (Классический пример: слог «ма» может означать «мать», «конопля», «лошадь» или «ругать» в зависимости от того, какой тональный контур вы на него наложите.) Когда носители мандаринского языка слышат выдуманные слоги, различающиеся только по тону, то демонстрируют повышенную активность в левом полушарии мозга, где обычно обрабатываются звуки, сигнализирующие о разнице в значении, например между слогами «па» и «ба». А у носителей нетональных языков, таких как английский, активность выше в правом полушарии, и это свидетельствует о том, что мозг не считает тон важным для различения слов.

Недавнее исследование показало, что дети китайского происхождения, усыновленные французскими семьями, при прослушивании слогов, отличающихся только по тону, демонстрируют такую же активность мозга, как и носители китайского языка, и она четко отличается от активности монолингвальных носителей французского, хотя эти дети были оторваны от родного языка более чем на 12 лет.

Это очень важное преимущество, потому что фонология, или звуковая структура языка, — одна из самых сложных проблем для людей, которые начинают изучать язык в зрелом возрасте. Даже после того, как взрослые овладевают синтаксисом и лексикой, акцент всю жизнь может выдавать тех, кто поздно освоил язык.

Итак, судя по всему, родной язык невозможно забыть полностью. Он остается с нами в виде настроек нашего мозга, даже когда мы этого не осознаем, и будто бы становится частью нас. Возможно, именно поэтому даже частичная потеря родного языка приводит к негативным последствиям.

Так же печально, как забыть родную мать

Лингвисты скажут нам, что в забывании некоторых аспектов языка нет ничего плохого. Это естественный процесс, свидетельство наших мужественных попыток адаптироваться в новой культуре. Но даже частичное забывание родного языка может вызвать у его носителя множество сложных чувств. Для многих из нас родной язык связан с нашей глубокой идентичностью, воспоминаниями и самоощущением. Когда члены твоей семьи или старые друзья используют слова, которые ты больше не понимаешь, этой создает ощущение дистанции и даже потери.

Мма Рамотсве, персонаж детективных романов Александра Макколла-Смита, основательница первого женского детективного агентства в Ботсване и человек, который очень любит свою страну, однажды столкнулась с человеком, который забыл свой родной язык сетсвана после 30 лет жизни в Мозамбике. Когда он вернулся в Ботсвану, то казался Мма Рамотсве иностранцем, потому что она видела, в какое недоумение приводят его простые, повседневные слова на сетсванском. Мма Рамотсве думала, что «потерять родной язык — все равно что забыть свою мать, и в каком-то смысле это так же печально».

Потеря родного языка отрывает нас не только от нашего раннего опыта, но и от всей культуры, которая сформировала нас. Мы теряем доступ к книгам, фильмам, рассказам и песням, в которых хранятся ценности и нормы, впитанные нами. Мы теряем чувство принадлежности к целой общине или нации. Мы теряем свой контекст.

Возможно, поэтому многие испытывают чувство стыда из-за того, что забыли некоторые аспекты родного языка, — потеря языковых навыков вызывает ощущение отказа от своей культуры и наследия.

Разрыв этой культурной связи может быть разрушительным для психического здоровья, особенно когда дело касается молодых людей. Исследование, проведенное в 2007 году под руководством Дарси Халлетт, показало, что в общинах коренных жителей Британской Колумбии, в которых менее половины членов могли говорить на языке своего народа, молодые люди кончали жизнь самоубийством в шесть раз чаще, чем в общинах, где большинство говорило на родном языке.

На Среднем Западе США психолог Тереза Лафромбуаз и ее коллеги обнаружили, что те подростки из числа американских индейцев, которые активно участвовали в мероприятиях, посвященных их родному языку и традициям, лучше успевали в школе и имели меньше проблем с поведением, чем дети, которые были слабее связаны со своей традиционной культурой. Фактически культурная связь защищала их от подростковых проблем больше, чем наличие теплой и заботливой матери.

В 2011 году Австралийское статистическое бюро сообщило, что молодые люди из числа коренных жителей, говорящие на своем традиционном языке, реже напиваются или употребляют наркотики.

В 2014 году Ричард Тот и его коллеги исследовали 31 общину коренных народов Альберты и обнаружили, что в тех общинах, которые имели большую культурную преемственность (измеряемую знанием традиционного языка коренных народов), значительно меньше распространенность диабета — даже после учета влияния социально-экономических факторов.

Почему родной язык и благополучие так тесно связаны? Исследователи предполагают, что ощущение культурной преемственности делает людей психологически устойчивыми, обеспечивая им целостную самоконцепцию. Без этой преемственности молодежь из коренного населения рискует потерять нить, связывающую ее прошлое, настоящее и будущее.

В России, где примерно 40% населения принадлежат к этническим меньшинствам, проблема утраты коренных языков и последствий этого для благополучия и здоровья этнических общностей стоит остро. Из 193 народностей, проживающих в России, многие находятся в процессе утраты своего языка. Согласно переписи 2020 года, всего 29% хантов знают хантыйский, чукотским языком владеют лишь 16% чукчей и только 15% эвенков говорят на эвенском. С кавказскими языками дела на первый взгляд обстоят лучше. Однако многие из них движутся в сторону критической отметки в 50%: родными языками владеют лишь 64% ингушей, 59% лезгинов и 58% табасаранцев и даргинцев.

По моим наблюдениям, в даргинском это движение происходит стремительно. Никто никогда не удивляется тому, что я всё еще хорошо говорю на русском, но многие сильно удивляются тому, что я хорошо говорю на даргинском, потому что очень часто молодые люди, даже живущие в Дагестане в сельской местности, перестают на нем говорить. Особенно такое забывание распространено среди нынешних младших школьников. Вероятно, они перестают видеть в сохранении языка ценность, потому что вся их учеба и все их развлечения — на русском и их родители тоже явно понимают русский.

Родители редко что-то предпринимают по этому поводу, потому что не видят в даргинском ценности — он не помогает поступить в вуз или найти работу. Однако очень часто уже повзрослевшие и забывшие родную речь носители дагестанских языков испытывают недостаток того самого чувства культурной преемственности и винят родителей в том, что те не заставляли их говорить на родном языке. Для таких молодых горожан в Махачкале стали открываться языковые курсы, которые достаточно популярны.

Кроме связи с идентичностью, у родного языка есть и другой путь влияния на наше психологическое благополучие, и связан он с эмоциями. Эмпирические данные указывают на то, что язык, который мы используем для выражения эмоций, влияет на то, как мы их переживаем.

Так, сильно эмоциональные слова или выражения не вызывают одинаковой эмоциональной реакции в родном и иностранном языках.

Почему так происходит, пока точно неизвестно. Есть предположение, что это связано с тем, как обычно приобретаются родной и иностранный языки: в то время как родной язык мы осваиваем в эмоционально насыщенном семейном контексте, иностранные языки часто изучаются в более нейтральном академическом контексте.

Есть еще одно потенциальное объяснение: родной язык буквально впечатан в наш мозг. Исследователи из Германии задались вопросом, может ли «Гарри Поттер» околдовать нас даже на неродном языке. Они собрали 24 участника, свободно владеющих английским и немецким языками, и просканировали их мозг, пока они читали эмоционально насыщенные отрывки из «Гарри Поттера» на обоих языках. Выяснилось, что чтение на родном и неродном языке задействовало разные области мозга: миндалина была более активна в случае родного языка, а передняя инсула — в случае неродного.

Миндалина играет особую роль в обработке основных аффектов и в определении эмоциональной значимости. Более того, активность в миндалине была выше при чтении на родном языке, а это значит, что носители немецкого языка при чтении позитивных отрывков на немецком языке испытывали более глубокие эмоции, чем при чтении на английском.

В целом оказалось, что локализацию эмоциональных реакций легче различить в родном языке, чем в неродном.

Авторы исследования объясняют это так: чтобы мысленно вызвать эмоции на другом языке, требуется больше усилий. Следовательно, глубокое восприятие слов на родном языке связано с тем, что наш мозг привык к путям, заложенным с детства.

Смотря какой fabric, смотря сколько details

Иногда у людей получается сохранить родной язык несмотря на годы вдали от него. На истощение языковых навыков влияет множество факторов, как внутренних, так и внешних. Некоторые из внешних факторов — это частота, продолжительность и качество знакомства с языком и его использования, социальный и культурный контекст, а также степень сходства или различия между языками. Некоторые из внутренних факторов — это возраст и уровень владения языком.

Именно благодаря множеству факторов, играющих роль в потере родного языка, распространенные советы по предотвращению этой потери часто не работают, а работающие советы кажутся противоречащими интуиции. К примеру, одним из самых больших заблуждений является идея о том, что если проводить много времени в окружении носителей языка в другой стране, то это поможет поддерживать языковые навыки. Исследования показали обратное.

Например, в ходе исследования, проведенного Лаурой Домингес, выяснилось, что испанцы, живущие в Великобритании и общающиеся исключительно на английском, сохранили больше языковых навыков, чем кубинцы, живущие в Майами и общающиеся с испаноговорящими выходцами из других стран.

Эти примеры показывают, что важно не количество, а качество общения на родном языке. Дело в том, что для успешного общения на одном из наших языков мозгу нужно подавлять другой наш язык. Логично предположить, что если мы не переключаемся между языками регулярно, то переключаться становится труднее. Когда мы проводим время в окружении носителей нашего родного языка, которые также понимают язык принимающей страны (как это обычно бывает в сообществах иммигрантов или экспатов), это означает, что у нас меньше стимулов подбирать правильные слова, подходящие для каждого языка. Зачем, если окружающие нас люди, скорее всего, понимают слова из обоих языков? Такое общение с носителями языка делает нас менее способными к переключению с одного языка на другой. Результатом становится то, что вместо двух отдельных языковых систем у нас формируется одна общая, которая не самодостаточна ни в том, ни в другом языке. Здесь в качестве примера можно вспомнить прекрасное незабвенное интервью с Зоей Вексельштейн, жительницей Торонто и менеджером салона-магазина, которое стало классическим примером рунглиша — смеси английского и русского языка.

Поэтому первый противоречащий интуиции, но научно обоснованный совет для желающих не потерять родной язык таков: больше общайтесь с теми, кто хорошо говорит только на одном из ваших языков.

В первую очередь с носителями нового для вас языка: чтобы лучше сохранить первый язык, нужно как можно глубже погрузиться во второй. Это погружение может помочь нам лучше справляться с переходом с одного языка на другой, так как мы больше тренируем свой ум фильтровать информацию между двумя языками. Таким образом, усилия по совершенствованию нового языка помогут не только нашей интеграции в новой стране, но и тому, насколько мы способны подавлять слова из нового языка в зависимости от того, с кем говорим. Всё это может помочь разделить в сознании наш родной и второй язык.

Еще один хороший способ — поддерживать связь с людьми из родной страны, которые не говорят на языке вашей новой страны. Это помогает быть в курсе разговорных и культурных особенностей, которые мы можем упустить на новом месте. Регулярное посещение, естественно, тоже может помочь, хотя это не всегда практично или даже возможно.

Социальные сети, местные новости из вашей страны и другой онлайн-контент смогут держать вас в курсе более тонких аспектов языка, таких как различные степени вежливости и формальности, а также формы обращения к разным людям. Еще один более очевидный, но всё еще хороший способ поддерживать культурную связь — чтение литературы на родном языке. Можно также найти творческие способы использования родного языка, например завести блог. С одной стороны, это поможет сохранить идентичность и чувство индивидуальности во время жизни в другой стране. С другой — позволит держать близких и друзей в курсе всего того, что у вас происходит.

Некоторые из этих способов не работают для носителей малых, недоминантных в обществе языков. К примеру, найти в России человека, который не понимает русский, будет сложно.

Сохранение малораспространенных языков требует коллективных усилий со стороны отдельных людей, самих сообществ и правительств.

Свою успешность здесь показывает внедрение двуязычных или многоязычных образовательных программ в школах.

Огромное значение имеют законы о языках, направленные на защиту и развитие языков коренных народов. Эти законы позволяют выделять ресурсы и создавать языковые комиссии, предоставлять гранты, стипендии и финансирование проектам, связанным с языком. Поддержка авторов, поэтов и музыкантов, создающих произведения на малораспространенных языках, способствует их возрождению.

Создание фильмов и спектаклей на языках меньшинств повышает узнаваемость и культурную гордость. Наконец, выделение эфирного времени для программ на малораспространенных языках, создание онлайн-ресурсов, приложений и веб-сайтов на них поощряет их использование. Способствует сохранению языков и организация центров, где люди могут собираться, общаться и участвовать в культурных мероприятиях.

Что можно сделать в домашних условиях, пока таких центров нет? Можно устраивать вечера и специальные часы, когда все говорят только на родном языке. К примеру, мы в детстве устраивали в семье час даргинского. В течение этого часа за русское слово полагался штраф. Такие игры, даже проводимые сравнительно редко, отлично помогают активировать в сознании разделение двух языков. Советы про книги и блоги будут всё так же релевантны.

Один из лучших способов сохранить свой язык — сделать его частью своей повседневной жизни. Я говорю на даргинском при любом удобном случае. Я пишу на даргинском в чате родственников и чате одноклассников. Еще я создала плейлист с песнями на даргинском, собственноручно по крупицам отыскав их в интернете, выгрузив из видео на ютубе. На ночном столике я держу любимую книгу на даргинском — «Ожерелье для моей Серминаз» Ахмедхана Абу-Бакара. Недавно я подписалась на телеграм-канал на даргинском языке.

Исследователям предстоит еще долго изучать способы сохранить знание родного языка. Но уже сейчас понятно, что этот вопрос стоит изучения: родной язык очень важен для благополучия, а его потеря ведет к негативным последствиям для психического и физического здоровья.

Пока готовился этот текст, я ходила ужинать со своей подругой и ее бывшим однокурсником Орханом, которой гостил в Берлине. Орхан из Курдистана, но уже много лет живет в Германии, изучает литературу. Естественно, речь зашла о языке. Орхан рассказывает, что каждый день говорит с мамой и бабушкой на курдском, но это очень ограниченный, житейский контекст. Он не читает, не смотрит сериалы. Он говорит, что иногда, когда хочет выразить сложные мысли и чувства, не может подобрать слов. Я перебиваю, потому что мне кажется, что я догадалась, что он хочет сказать: