Как в советской цензуре выживала сценическая сатира, а артисты умудрялись придумывать шедевральные шутки
Несерьёзное отношение к малому искусству и подозрительная сатира при Сталине
С приходом к власти в России большевиков началась борьба со всеми проявлениями буржуазии. Под пресс попал и жанр эстрады, считавшийся исключительно «буржуазным искусством». Малые жанры искусства не удостаивались отныне внимания, а сатирические сценки, танцы и песни считались чем-то легкомысленным и второсортным. Да и само понятие развлекательности в печати все чаще сопровождал эпитет «пошлая». В 1937 году одновременно закрываются Московский и Ленинградский мюзик-холлы в их изначальном виде. В переименованных театрах с новыми правилами теперь можно было шутить только на примитивные бытовые темы. При этом официальному запрету былую сатиру никто не подвергал, но шутить становилось опасно.
Клевету на власть и высмеивание существующего режима могли усмотреть в самых неожиданных театральных проявлениях. При этом идеологически выдержанные темы прославления госстроя не пользовались популярностью у зрителя. Но смешить как-то надо было, любимый народом жанр оказался в бедственном положении. Особенно остро нуждались в качественном сценическом юморе искушенные ленинградцы. Каждый год там предпринимались попытки возобновить деятельность классического театра сатиры. Наконец, наметились подвижки, и в здании бывшего мюзик-холла заработал театр миниатюр. Поначалу он стал местом выступлений джазовых исполнителей, цирковой клоунады и инсценировщиков советских песен. А уже осенью 39-го в экс-ресторане «Медведь» открыли полноценный театр эстрады и миниатюр.
Успех Райкина и новая эпоха ироничного артиста
Поначалу успех заведение имело небольшой. После первого сезона разбежались актеры, сменился художественный руководитель, уволился главный режиссер. Но вскоре в труппу Ленинградского театра приходит Аркадий Райкин – лауреат всесоюзного конкурса эстрадных артистов. Он стал петь, играть, выполнял обязанности конферансье. Публика пошла именно на Райкина. Программа любого представления отталкивалась именно от него. Бывалые театральные критики утверждали, что Райкина слишком много, а посему долго ему в лучах славы купаться не придется. Но все они ошибались. Райкин-конферансье резко отличался от привычных персонажей. В отличие от развязных, громогласных и уверенных в себе артистов Аркадий брал своей мягкостью и застенчивостью. Молодой, легкий и подвижный, он выходил на сцену и через пару минут становился для зала «своим».
Зрителей буквально завораживали его вкрадчивая манера, скромная улыбка и душевная открытость. «Вы сидите, сяду и я», - тихо говорил он со сцены, беря стул. Или же, собираясь произносить вступительное слово, Райкин совершенно неожиданно доставал из-за лацкана пиджака стакан с чаем. Своим творческим наставником Райкин считал Чарли Чаплина. Он сумел выделить свое творчество в отдельную нишу благодаря тому, что высмеивал не начальника или подчиненного, а проявления зла в обществе. Он подошел к содержанию сатиры по-новому, тонко и мастерски доказывая, что отрицательные персонажи проживают свою жизнь зря.
Дебют Жванецкого и совместный успех
Не секрет, что политической сатире в Советском Союзе уделялось особое внимание. И если поначалу тот же Райкин трогал эту тему максимально аккуратно, то со временем подача бюрократических персонажей в его творчестве стала жестче. Среди высмеиваемых героев появились жулики, взяточники, проходимцы из бюрократов. Как-то гастролируя по Одессе Аркадий Райкин обратил внимание на тамошних молодых актеров театра «Парнас» - Жванецкого, Карцева и Ильченко. Спустя короткое время он пригласил их работать к себе.
Жванецкий был назначен заведующим театральной литературной частью. Как рассказывал Райкин, ценно Жванецкого как актера была в том, что он умел подмечать тончайшие детали действительности и талантливо укладывать их в форму разговорной речи. В 1969 году на сцене театра прогремела совместная программа «Светофор», где прозвучали легендарные работы Михаила Михайловича «Авас», «Век техники», «Дефицит». Эти произведения цитируются до сих пор не реже высказываний мировых философов.
Ромка-актер и одесский юмор
«Ромка-актер» – так называли в Одессе будущего известного сатирика Романа Карцева. «Ромкой-актером» Карцев был и спустя десятилетия после обретения всенародной славы. Одессит в нескольких поколениях, он впитывал местный колорит с пеленок. Еще в школе Кац (настоящая фамилия артиста) собирал массовую публику, пародируя учителей. В театре миниатюр Райкин сразу порекомендовал артисту сменить фамилию на псевдоним, считая ее незвучной и трудно запоминающейся. Первый успех пришел к Карцеву после участия в спектакле Жванецкого «Я иду по улице», где артист сыграл сразу несколько ролей. Долгое время Карцев выступал в дуэте с земляком Ильченко.
Большая часть их сцен посвящалась Одессе и ее особенному, любимому зрителем юмору. Через искрометные образы и диалоги сатирики мастерски отражали советскую действительность. Зрителю были близки сцены производственных взаимоотношений, школьные диалоги, бытовые ментальные обстоятельства. Отметился Карцев и на киноэкране. Одной из самых нашумевших ролей был школьный учитель в детском телефильме «Волшебный голос Джельсомино». Фактически, основными его словами было перечисление фамилий своих учеников. Но зрители лопались от смеха, когда он в который раз перечитывал список. Актеру удавалось рассмешить зрителя даже молчанием. А тот, кто хоть однажды слышал монолог Карцева «Раки», вряд ли его забудет. Набравшись опыта и популярности, Карцев с Ильченко вернулись на родину, создав один из самых популярных в СССР театр миниатюр.