На пути к собственному счастью. Рецензия на фильм "История игрушек 4"
Мир знает не так много идеальных трилогий. Но не спешите начинать перечисление таких фамилий, как Коппола, Райт, Земекис и Нолан, ведь речь идет о трилогиях анимационных. Уже сложней? Эталонной в этом плане являлась серия фильмов, первая часть которой совершила революцию в мультипликации больше двух десятилетий назад. «История игрушек» от не нуждающейся в отдельном представлении студии Pixar в 2010-м, казалось бы, поставила превосходную точку в истории, логично завершив свою пронзительную сказку о детстве взрослением одного из центральных персонажей — мальчика Энди. Однако, к удивлению, да и чего уж там скрывать, к большому сожалению многих, студия анонсировала производство четвертой части, выход которой пришелся на лето 2019-го. В итоге «История игрушек» навсегда утратила звание идеальной анимационной трилогии, зато родился редкий пример изумительной тетралогии. Четвертая часть невольно загнала себя в рамки одного единственного вопроса, с которым зрители будут идти в кинотеатры, дабы найти ответ: «Зачем, собственно, нужно было снимать продолжение вообще?». Девять лет назад одна из самых каноничных серий студии Pixar очень нежно и деликатно перешла от беззаботных детских фантазий, когда ребенку для счастья нужна была лишь коробка с игрушками и комната для игр, к вступлению во взрослую, требующую ответственности жизнь, где игрушкам уже нет места. Повзрослевший Энди, поступивший в колледж, передал в финале третьего фильма всю свою коллекцию застенчивой непоседливой Бонни, которой еще только предстоит пойти в школу. Однако четвертая часть не делает шаг назад, не фокусируется снова на детской безмятежности и заботах юной Бонни. Серия логично продолжает основную тему предыдущего фильма: после полного созревания человека, его полноценного вступления во взрослую жизнь, начинается период, когда пора задумываться о собственной семье и перестать зависеть от кого бы то ни было. Тем самым главными темами «Истории игрушек 4» становятся родительство и эмансипация.