Белорусский, церковнославянский и русский в церковной жизни

Вопрос об отношении Православной Церкви к белорусскому языку и возможности перевести на него богослужения решён давно. Белорусская библейская комиссия подготовила белорусский перевод Нового Завета, изданный в 2017 г., глава рабочей группы этой комиссии протоиерей Сергий Гордун выполнил перевод литургии св. Иоанна Златоуста, ряда молебнов с акафистами, молитв утренних и вечерних и др. В минском Свято-Петропавловском соборе, гродненской Борисоглебской церкви (на Коложе), в некоторых других храмах регулярно совершаются богослужения на белорусском языке. Однако можно слышать упрёки: дескать, Православная Церковь не проводит свою языковую политику желательным для ревнителей белорусского возрождения образом. Говорят, например, что католики в Белоруссии давно перешла на белорусский язык. Наверное, у католиков были весомые политические причины перевести службы с латинского и польского именно на белорусский, а не на русский язык, но католики ведь и не служили на церковнославянском. А на белорусских землях употребление церковнославянского языка освящено многовековой традицией. Как язык молитвы церковнославянский является для белоруса более родным, чем "мова", звучащая с экранов телевизора. И главная проблема воцерковления белорусского языка заключается в отсутствии спроса на него в качестве языка богослужения у паствы, поскольку в Церкви очень давно сохраняется свой язык, совершенно непохожий на разговорный. Если в XIII – XV вв. язык церковных памятников Западной Руси и испытывал на себе влияние просторечия, то это отражалось преимущественно в произношении и в написании отдельных слов и выражений. На "простой мове" могли писаться в церковных книгах только слова посвящения, предисловия и редкие глоссы-пояснения. В процессе секуляризации светская литература всё более удалялась от церковнославянских образцов, но в богослужебных и библейских книгах церковнославянская традиция сохранялась. Даже переводы Франциска Скорины начала XVI в. отличаются преобладанием церковнославянской лексики. Другой белорусский переводчик Священного Писания, Василий Тяпинский, не придаёт своему переводу Евангелия самостоятельного значения, но прилагает его к церковнославянскому тексту "для лепшого розсудку". Известный проповедник конца XVI в. Иоанн Вишенский писал к гетману Константину (Василию) Острожскому: "Евангелия и Апостола в церкви на литургии простым языком не выворочайте; по литургии же, для вырозуменья людского, попросту толкуйте и выкладайте. Книги церковные и все уставы словенским языком друкуйте…" Среди книг, читаемых в церкви, но не имеющих богослужебного характера, попадались тексты на белорусском языке (например, "повседневное исповедание грехов" в "Чине исповедания" XVI в. или Жития святых XVII в., описанные филологом Е. Ф. Карским), но самое решительное влияние на разделение языка богослужения и языка литературы и проповеди оказало увлечение культурных классов польскими и латинскими образцами красноречия. Об этом свидетельствуют многочисленные полемические сочинения, изданные в связи с заключением Брестской унии 1596 г. На каком искусственном языке говорилась тогда проповедь, видно из слов виленского архимандрита св. Леонтия Карповича, ученик которого Мелетий Смотрицкий писал свои книги уже только на польском языке. Один из историков белорусского языка, доктор филологии и профессор Лев Шакун († 1996) в статье, посвящённой значению церковнославянского для развития белорусского литературного языка отмечал: "Літаратурная мова беларускай народнасці даволі рана, ужо з XV ст., з той пары, як пачало заўважацца змяншэнне ўплыву на яе царковнаславянскай мовы, і чэм бліжэй да нашага часу, тым усё шырэй і шырэй, папаўняла нестаючыя ёй сродкі за кошт польскай і лацінскай моў" ("Литературный язык белорусской народности довольно рано, уже с XV в., с того времени, как начало замечаться уменьшение влияния на него церковнославянского языка, и чем ближе к нашему времени, тем всё шире и шире, пополнял недостающие ему средства за счет польского и латинского языков"). В памятнике западнорусской полемической литературы "Перестроге" (1608), этот процесс характеризовался такими словами: "Як поляцы у свой язык намешали слов латинских, которых юж и простые люди з налогу (по привычке) уживают, так же и Русь у свой язык намешали слов польских и оных уживают". Такое положение существовало на белорусских землях – при господстве польской культуры и польского языка в обучении – до середины XIX в. Униаты совершали богослужения на церковнославянском языке, зачастую совершенно не понимая его содержания. С образованными классами униатские священники общались на польском языке, а своей пастве, поскольку та плохо понимала польский, проповедовали на белорусском наречии. Однако с середины XIX в., с воссоединением униатов и с распространением в Белоруссии русской школы и образованности, обычным языком проповеди среди православных стал русский. Так создалось положение, наблюдаемое сегодня. Сегодня редко можно услышать в православном храме проповедь на белорусском языке, но вопрос упирается в неготовность слушателей воспринимать белорусский язык. Ведь реальное употребление белорусского языка в обществе недостаточно широко. Вот результаты последней переписи населения в 2009 г. Около 8 млн. граждан из 9,5 млн. назвали себя белорусами, из них 4,8 млн. назвали родным белорусский язык, а 2,9 млн. – русский. В то же время, дома разговаривают на белорусском чуть более 2 млн., на русском – более 5,5 млн. Получается, что только 2 млн. белорусов считают родным языком белорусский и говорят на нём, 2,9 считают родным русский и говорят на нём, а около 2,6 млн. белорусов, считающих своим родным языком белорусский, говорят при этом на "неродном" русском. Ситуация последней группы населения может показаться несколько странной (говорить на одном языке, а родным считать другой), но разве для белоруса русский язык не может быть родным?! Данные переписи как раз подтверждают, что русский язык для большинства граждан Республики Беларусь является гораздо более родным, чем белорусский. То, что Православная Церковь в Беларуси не занимает в деле белорусизации активной позиции, всецело оправдано: Церковь не хочет вызывать недовольство и ропот у большинства своей паствы, не говорящей на белорусском языке. Поэтому богослужение совершается главным образом на церковнославянском языке, а проповедь – на русском языке, в случае же особенного желания прихожан – на белорусском. Сохранение церковнославянского языка в богослужении – лучшее средство поддержания единства в церковном народе, единства со своими предками и единства с другими славянскими Церквями. Заглавное фото: Туровское Евангелие