Что у нас с ягодками?

Естественно, людям свойственно искать эликсир вечной молодости. Российский министр здравоохранения Вероника Скворцова на днях взбодрила, напомнив еще об одном рецепте, позволяющем дольше сохранять молодость, – активной трудовой деятельности. Наш народ, который за словом в карман не лезет, сразу дал массу остроумных комментариев про моментально разглаживающиеся у трудоголиков морщины и про то, что возраст в известной присказке «45 – баба ягодка опять» подлежит срочной замене на 63. «Стебаться» можно, конечно, сколько угодно. Как и неистовствовать по поводу вопроса о продлении пенсионного возраста женщинам до 63 лет, мужчинам – до 65. Я сама из поколения, которому предстоит жить в новых и до конца пока не понятных реалиях пенсионного обеспечения. Это тревожит и напрягает. Тем не менее фактом остается то, что еще относительно недавно 50-60-летний возраст считался настоящей старостью. Под гнетом этой мысли люди и выглядели, и ощущали себя соответственно. Отматывая назад время, с удивлением прихожу к выводу, что моей любимой и во всех отношениях идеальной бабушке Дуне, у которой проводила летние каникулы, оказывается... было меньше 60 лет. Но в обществе все люди такого возраста тогда, в конце 70-х – 80-е годы, записывались в разряд стариков. К слову, до 80 лет бабушка была очень активной и выносливой – ходила в соседнее село 11 километров пешком, ловила рыбу удочкой и отправлялась с чемоданами деревенских подарков навещать родню, преодолевая на автобусах и даже пароходах очень длинные расстояния. Сейчас таких людей с мироощущением, выходящим за навязанные когда-то стереотипы возраста, становится все больше. В том числе и в России. Всемирная организация здравоохранения даже предложила современную классификацию: 18-45 лет – молодость, 45-60 – средний возраст, 60-75 – пожилые, 75-90 – старость и выше 90 лет – долголетие. Хотя попробуйте даже в рамках этой новой возрастной градации некоторым сказать, что они старики – обидятся! – Позвонила дядюшке, которому за 70, чтобы поздравить с Днем пожилого человека, а он в ответ так строго: «Какой я тебе пожилой!» – рассказывает знакомая. Другая знакомая вышла на пенсию, которую ждала с нетерпением. Недавно встретила ее, и что слышу? «Знаешь, полгода посидела дома и поняла, что могла бы еще поработать несколько лет. Все-таки это бодрит – утром губки накрасишь, встряхнешься и идешь в коллектив. А так – круг замкнулся. Сразу стала чувствовать, что старею. К счастью, за это время на прежнем месте работы так и не нашли мне замену – новую медсестру. Вернулась я обратно, чему очень рада». Конечно, эта история не про всех. Особенно не про тех, кто всю жизнь занят тяжелым физическим трудом. И тем не менее ощущение возраста изменяется в сторону «минуса», и это совсем не плохо. Случайное совпадение, но именно последние недели две читаю книгу замечательного шведского автора Фредрика Бакмана «Здесь была Бритт-Мари» (его предыдущие шедевры – «Вторая жизнь Уве» и «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения»). Автор выбирает героями своих произведений людей старшего поколения. Вот и Бритт-Мари – 63 года, но судьба приготовила ей второй шанс: сменить место жительства, окружение, найти работу директора молодежного досугового центра в маленьком поселке, пострадавшем от финансового кризиса, и даже стать своего рода тренером детской футбольной команды. На самом деле тема возраста, работы и семьи такая непростая, что одним «плюсом» или «минусом» не обойтись. Например, я подумала: «А случился бы в моей жизни тот бабушкин деревенский рай, который дал моральную и физическую закалку на всю жизнь, будь тогда закон о необходимости работать женщинам до 63 лет? И что в данном случае ценнее – мудрость, забота и любовь, которые можно передать внукам, или работать, работать и работать, решая бесконечные свои и государственные финансовые проблемы? Сложный вопрос, который пора обсудить всем миром, в смысле, страной.