«Транзит газа из РФ через Украину приближается к восьмилетнему максимуму»
14:54
«Транзит газа из РФ через Украину приближается к восьмилетнему максимуму»
На вопросы EADaily отвечает ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности и эксперт Финансового университета Игорь Юшков.
Какая доля экспортируемого российского газа на сегодняшний день идёт через территорию Украины?
В 2016 году через Украину прошло примерно 83 миллиарда кубов. В 2017 году будет больше, потребление российского газа в Европе выросло. Обходные трубопроводы загружены на полную мощность, но Украина остается безальтернативным транзитером газа. То есть при увеличении расходования нашего газа в Европе Россия увеличивает объем транзита через Украину. Если темпы 2017 года сохранятся, то величина прокачки газпромовского газа через Украину может достигнуть объема в 100 миллиардов кубов. Что станет максимальным объемом за последние лет восемь.
К какому году РФ сможет полностью избавиться от украинского транзита?
Куда можно перекинуть весь тот объем, который идет через Украину? При почти полной загрузке «Северного потока-1» в количестве 55 миллиардов кубов, можно примерно 15 миллиардов отминусовать от нынешнего украинского транзита. Если «Северный поток-2» будет работать на полную мощность (это еще 55 миллиардов кубов), соответственно, у нас остаётся еще 20−30 миллиардов кубов (в зависимости от года), которые уйдут в «Турецкий поток». Обе нитки «Турецкого потока» забирают примерно 31,5 млрд кубов. Получается, новые потоки будут иметь суммарную мощность 86,5 млрд куб., плюс дозагрузка «Северного потока-1» (в 2017 г. нам разрешили это сделать) позволят полностью отказаться от украинской ГТС. Суммарная мощность составит примерно 100 млрд кубов. Как раз предполагается, что все обходные пути заместят украинский транзит в случае завершения их строительства и дальнейшей полной загрузки. Это планируется реализовать к началу 2020 года, поскольку именно к 1 января 20-го года заканчивается договор на поставку газа через территорию Украины.
Важно создать альтернативные газопроводы, чтобы украинское руководство не смогло «затащить» «Газпром» в новое долгосрочное соглашение и диктовать ему свои условия транзита при отсутствии обходных газопроводов. А то, что «Газпрому» будут навязывать крайне невыгодные условия транзита — факт. Тем более, что переговорные позиции украинского руководства в этом плане в последние годы укрепились. Если раньше одновременно подписывались контракты на транзит и поставку, то есть стороны могли уступать друг другу по транзиту, торговаться по поводу цены поставки, увязывать стоимость транзита к стоимости самого газа для потребителей, то теперь украинцы закупают российский газ не напрямую, а у европейских трейдеров. Украинская сторона может говорить, что «мы подписываем соглашение только на транзит, а если вы не имеете обходных газопроводов, мы будем вам диктовать условия, а вы нам ничего сделать не сможете, так как газ у нас „европейский“. Не хотите, значит, без нас вы не сможете выполнить контракт на поставку газа европейцам».
Закупая «реверсный» газ по высоким ценам, о внутренних потребителях украинские власти не думают. В этом тоже есть интересная история, так как в Киеве применяется схема, при которой государственные деньги превращаются в частные. Украинские политики говорят, что газ закуплен у европейских трейдеров. Но кто является владельцем, бенефициаром у этих компаний? Часть их — структуры более мощных энергетических компаний, а другая часть — это мелкие трейдеры, которые по неофициальной информации принадлежат украинским политикам. Так как покупателем газа у трейдеров является «Нафтогаз», то так и происходит превращение государственных денег в частные. И всё это под соусом борьбы с «плохим» российским газом.
В случае разрастания гражданского противостояния внутри Украины, следует ли России взять под свой контроль ветку газопровода, идущую от Харьковской области до Одесской области и Приднестровья?
Думаю, не стоит что-либо трогать. Мы говорим, что нужно строить обходные газопроводы, поскольку есть риски прекращения транзита газа через Украину по политическим причинам, либо причинам диверсий. Как, к примеру, была взорвана ЛЭП, когда некие якобы неизвестные люди несколько раз ЛЭП взрывали, а затем не подпускали ремонтников и полицию. Кто гарантирует, что ситуация не повторится с газопроводом? Россия использует данный аргумент и просит разрешения построить дополнительные обходные газопроводы, которые бы поставляли газ сразу же на территорию Европейского союза, исключая страны-транзитёры с неконтролируемыми вооруженными людьми. Поэтому в случае обострения ситуации России не следует трогать украинские газопроводы. А нужно указывать ЕС, что вы этих людей поддерживали, а они не владеют ситуацией, следовательно, мы правы в нашей позиции, что нужно строить обходные пути поставки газа. Ветка, идущая на юг через Молдавию, затем становится Трансбалканским газопроводом и приходит в Турцию. На данный момент украинцы говорят, что эту ветку уже можно разбирать, и ранее планируемые инвестиции на ее ремонт и модернизацию нужно отменить. Потому что 15 млрд кубов, поставляемые через Украину в Молдавию, Румынию, Болгарию, и затем идущие в Турцию, потом точно уйдут на первую нить «Турецкого потока». Она для этого и строится. А вот вторая нитка «Турецкого потока» на данный момент самая проблемная, поскольку она придет в Турцию, а куда она пойдет дальше, пока не говорит даже сам «Газпром». Поэтому мое мнение — России не следует пытаться контролировать газопровод на Украине. Сейчас идёт спор, давать России строить обходные газопроводы, или нет. Наши аргументы никто из европейцев не слышит. Если что-то будет происходить с южной веткой или со всей газопроводной системой Украины, России нужно всячески раздувать эту историю и показывать европейцам, что «мы вас предупреждали», что Украина ненадежный транзитер. И нам ни в коем случае не нужно пытаться возобновлять работу этих газопроводов. Если сейчас нарушится транзит через Украину, это будет ситуация совершенно иная, чем в 2009 году. Тогда европейцы указали, что в контракте в качестве точки сдачи приёмки газа и перехода права собственности указана граница Австрии — и будьте добры нам доставьте, а если вы не доставили, то платите штрафы. Сейчас всё совершенно по-другому. Евросоюз понимает, что он ответственен за всю Украину. В случае сбоя в подаче газа из-за украинцев России уже не стоит так беспокоиться, поскольку это вина именно Украины.
Может ли «Газпром» в одностороннем порядке пересматривать соглашения с европейскими потребителями? Какие способы влияния есть у российской компании на своих клиентов в Старом Свете?
В одностороннем порядке никакие соглашения не пересматриваются. Любые споры «Газпрома» с европейцами решаются в Стокгольмском арбитраже. Стокгольм — это традиционное место спора по газовым контрактам. В соглашениях есть право каждой из сторон раз в два или три года (в зависимости от контракта) изменять отдельные условия соглашений. «Газпром» фактически еще ни разу этим не пользовался, а европейские компании, наоборот, всегда активны. Как только появляется возможность, европейцы сразу подают в арбитраж и требуют более низкую цену. Ладно, когда цены росли, но в классическом договоре они привязаны к цене на нефть…
На данный момент, очевидно, повысились риски по транзиту через Украину российского газа. «Газпром» не указывает европейцам на наличие своих транспортных и имиджевых рисков и не пытается поднять цену?
Да, получается так. «Газпром» ни разу не обращался с требованием поднять цену в контракте. Вероятно, на коммерческом уровне, российская газовая компания не хочет портить отношения с европейскими бизнес-структурами, с которыми подписаны контракты. Если посмотреть заявления главы OMV, который всячески рвет, мечет и критикует позицию Еврокомиссии, или заявления главы BASF… То есть по сути все европейские компании стоят на стороне «Газпрома». Здесь «Газпрому» не логично подавать на них в суд. Скорее, надо пробовать давить на Брюссель и правительства стран-членов ЕС и требовать компенсировать наши возросшие издержки.
Стоит ли России стремиться к введению в международное право ограничительных мер для использования танкеров для СПГ в связи с возрастающей конкуренцией в сфере добычи и транспортировке газа?
На это необходимо смотреть реалистично. Вряд ли мы можем придумать какой-то сильный аргумент против технологии СПГ. Есть один интересный аспект, но его нужно тонко использовать. На данный момент для реализации данной возможности в России нет специалистов. Я имею в виду экологический фактор, конкретно Парижское соглашение. Мы это соглашение подписали, но по сути к нему не подготовились. Россия долго ставила под сомнение глобальное потепление как таковое и, соответственно, целесообразность подписания подобного соглашения. Другие страны, принимавшие это соглашение, не ставили под сомнение глобальное потепление, они готовили условия, на которых они войдут в Парижское соглашение. Теперь по условиям данного соглашения нужно будет отчитываться за углеродный след промышленных объектов. Американская сланцевая добыча газа и заводы по сжижению газа, приемные терминалы по разжижжению газа — все эти объекты оставляют большой углеродный след. России можно развивать эту тему, говорить, что с точки зрения выбросов парниковых газов СПГ-сегмент хуже, чем газопроводный. Хотя США отказались от Парижских соглашений, основные потребители американского СПГ поддерживают данные договоренности и будут устанавливать экологические нормы для технологии доставки и разжижения газа. Но прежде чем начинать такую информационную компанию, сотрудничать с экологическими организациями и использовать подобную аргументацию, необходимо оценить, как затруднить работу СПГ, но не навредить трубопроводной доставке газа. Ведь у газопроводов также есть углеродный след. Крайне важно не компрометировать метан как топливо. При подготовке Парижского соглашения использовались общие нормы ООН по расчёту выбросов, и мы подписались под эти методики расчета. Данные методики для России не выгодны в плане того, что в них говорится: на месторождении газа — огромные выбросы, и на газопроводах тоже большие потери, но, возможно, меньше, чем даёт СПГ. Но в Парижском соглашении заложена возможность на основе международных норм выработать собственные методики расчета выбросов CO2. «Газпрому», всем российским энергетическим компаниям, министерству природных ресурсов следует разрабатывать собственную методику расчета выбросов парниковых газов от газовой промышленности. Нужно доказать, что выбросы от объекто газовой промышленности России меньше, чем в тех методиках, что нам предлагаются в международных формулах расчета. В рамках такой аргументации можно указать, что газовая промышленность делает выбросы не в сегменте добычи традиционных газовых месторождений и прокачки через газопроводы, а при добыче газа в сланцевых месторождениях, при сжижении, разжижении газа и доставке сжиженного газа. И как раз начать изучение углеродного следа, оставляемого СПГ-танкером. В движении у танкеров часть газа все равно испаряется. То есть при нагревании газа его часть стравливается через специальные клапаны в атмосферу. Вопрос о том, сколько газа стравливают танкеры при сжижении и разжижении СПГ, мы должны использовать в своих интересах, но при этом следует тонко оперировать темой, поскольку мы сами хотим активно развивать свою СПГ-отрасль. Присутствует ещё климатический фактор — в США (конкретно в теплой Луизиане), Австралии, Катаре. Во всех странах для сжижения газа (охлаждение до -162 градусов) нужно затратить много электроэнергии. Наши будущие заводы работают либо в условиях Арктики, либо в субарктике. Энергии для охлаждения нужно меньше, значит, и выбросы будут меньше. Следовательно, нужно доказать, что углеродный след у наших проектов меньше, чем у конкурентов. На данный момент наши компании мало занимаются Парижским соглашением. Вероятно, они плохо себе представляют, как это коммерциализировать, как от этих соглашений защищаться. Наша изначальная позиция заключалась в том, что газ — экологически чистый вид топлива. И во всех климатических соглашениях наличие больших запасов природного газа — это плюс. А сейчас оказывается, что на самом деле это минус для России.
Беседовал: Роман Проценко