В Иране состоялся первый тур президентских выборов. Конкурентность, транспарентность и демократичность избирательной кампании, конечно, ломают либеральные шаблоны, ведь в Исламской Республике оказалось гораздо больше свобод и вольностей, чем у союзников США в регионе. Ни в Саудовской Аравии, ни в Катаре, ни в Бахрейне, ни в других странах "оси Добра" нет и капли той демократии, что продемонстрировала нам иранская система.

Да и вообще пытаться привести порядок проведения выборов к некому единому знаменателю – значит пренебречь цивилизационными традициями тех или иных государств. Например, если в указанных выше Саудовской Аравии или Бахрейне идеальной для них политической системой является монархия, значит, так и должно быть. Если в Иране более демократичные выборы, чем в США, значит, так тоже должно быть.

На Западе пытаются раскритиковать иранские выборы с точки зрения "низкой" явки. Вчера к урнам пришли 39,9% избирателей. Но для сравнения: явка на выборах в Европейский парламент в Словакии составила 34,4%, в Болгарии – 33,8%, в Литве – 28,3%, в Хорватии – 21,3%. Кто-то на Западе будет упрекать членов ЕС в "недемократичности"? Или у кого-то есть сомнения насчет того, что в Литве не допустили бы к голосованию откровенно пророссийскую партию?Или, скажем, сербскую националистическую к выборам в Хорватии?

Возвращаясь к Ирану, их политическая система показывает свою работоспособность, и, сколько бы ни хоронили всевозможные эксперты режим аятолл, признаков его "краха" нет. Наоборот, в текущих реалиях она показывает свою крепость и устойчивость.

Наиболее консервативный кандидат, представитель Ассоциации воинствующего духовенства, Мостафа Пурмохаммади набрал 0,88% голосов. Человек, которого прочили в фавориты, спикер парламента ИРИ Мохаммад-Багер Галибаф, неожиданно получил всего 14,3% поддержки, хотя свою предвыборную программу строил на попытках совмещения консервативных и реформистских лозунгов в стиле "каждой сестре по серьге". Оказалось, иранский избиратель более принципиален. Второе место занял ультраконсерватор Саид Джалили с 40,4% голосов, а первую строчку – либерал и реформист Масуд Пезешкиан с 44,4%.

Сторонники Галибафа, а также снявшие кандидатуры вице-президент Амир Хосейн Газизаде Хашеми и мэр Тегерана Алиреза Закани призвали проголосовать за своего единомышленника с консервативного фланга Саида Джалили. В теории это может дать ему победу во втором туре, поскольку совокупно это плюс-минус пятнадцать процентов электоральной поддержки. Однако иранские выборы поистине непредсказуемы. Кто бы мог подумать, что запрос на реформы столь велик. Проголосовали ведь не только за либерала (по местным меркам), но и за представителя национального меньшинства: Пезешкиан – азербайджанец по отцу и курд по матери.

Масуд Пезешкиан родился в провинции Западный Азербайджан, манифестировал свою тюркскую (азербайджанскую) идентичность, гордится своими корнями, а детям запрещал говорить на фарси. На предвыборном митинге в Тебризе, столице Восточного Азербайджана, сторонники нынешнего лидера электоральной гонки скандировали: "Школы на тюркском должны быть для всех!", явно намекая на то, что они недовольны политикой персизации. В ходе нагорно-карабахского конфликта выступал в поддержку Баку и отметился рядом антиармянских заявлений Меньше всего в Ереване хотят сейчас победы реформиста.

Для нас же приход к власти господина Пезешкиана нежелателен. Он является креатурой бывшего президента ИРИ Хасана Рухани, при котором Тегеран предпринимал усиленные попытки добиться снятия санкций и наладить отношения с Западом. Ничего не вышло, но реформисты не сдаются. Пезешкиан прямо говорит, что сорокалетний санкционный режим тяжким бременем ложится на страну и народ. Эти слова находят сторонников, ведь социально-экономическое положение и вправду не сказать, чтобы было очень хорошим. Тем не менее, в санкциях обвиняются не США и их сателлиты, инициаторы рестрикций, а нынешнее руководство страны. В леволиберальном лексиконе это называется "виктимблеймингом", когда жертва обвиняется в том, что она сама виновата.

В любом случае, даже если экс-министр здравоохранения все же станет президентом Исламской Республики, катастрофой это не станет. Ведь основы внешней политики и определение магистрального курса в сфере национальной безопасности определяет великий аятолла Али Хаменеи. Именно в руках духовенства находятся основные рычаги управления. Президент же является фактическим премьер-министром с широкими полномочиями. Одна проблема: верховному правителю Ирана 85 лет. Почивший 63-летний Ибрагим Раиси мог стать преемником, но увы.

При анализе внутриполитических раскладов с точки зрения российских национальных интересов мы не должны забывать: наши проблемы – это следствие наших же ошибок. Кто заставлял нас на протяжении долгого времени фактически поддерживать санкционный режим против Ирана? Никто. Кто мешал налаживать нормальные, адекватные торговые связи с ИРИ? Никто. Сами обрубали себе все перспективы. Нынешний товарооборот в 4 миллиарда долларов – это что-то близкое к позору (тем более, с соседней страной, население которой составляет 90 миллионов человек).

Вне зависимости от исхода предвыборной гонки Москва должна всерьез заняться сотрудничеством с Ираном, как занялась недавно Северной Кореей. С Тегераном следует выстроить четкий и внятный военно-политический союз, кратно нарастить торгово-экономическое взаимодействие, активизировать туристический и студенческий обмен, наладить гуманитарное сотрудничество, произвести конвергенцию союзнических связей между Россией, Белоруссией, Китаем, Ираном, КНДР, Кубой и другими странами, готовыми противостоять западной экспансии с открытым забралом.