Фабьен Барон: "Журналы потеряли свое влияние, ушли в нишу, как когда-то винил"
Мастер смелых визуальных решений, основатель крестного агенства Baron&Baron и легендарный арт-директор Harper's Bazaar Фабьен Барон не боится возвращаться в славное прошлое и по-новому смотреть на собственную работу 30-летней давности. Переосмысленная обложка с Линдой Евангелистой - тому наглядное доказательство.
Для этого номера вы создали реплику вашей самой первой обложки на посту арт-директора американского Harper’s Bazaar, над которой вместе с Патриком Демаршелье работали в 1992-м. Почему именно она?
Не буду скрывать, я рассматривал несколько вариантов. Но в итоге выбрал Линду, потому что захотел показать, насколько сильно мир изменился. Когда 30 лет назад я пришел в редакцию Bazaar, мы жили в абсолютной уверенности в завтрашнем дне. А теперь находимся в полном замешательстве: пресловутый ковид спутал все карты. Вот и моя новая обложка как будто вышла из-под контроля. Как и многое сегодня.
Какие выводы вы для себя сделали за пандемийные полтора года?
Никогда не думал, что смогу работать на расстоянии – буквально из любой точки мира. Например, я провел целый год в Париже, и никто из моих клиентов этого не заметил – все были уверены, что я дома, в Нью-Йорке. А еще мне стало понятно, что не надо так сильно бояться делать выбор в пользу собственных арт-проектов – кино, фотографии или дизайна интерьеров. Хотя, конечно же, я с удовольствием продолжаю сотрудничать с другими брендами и стараюсь добиваться самого лучшего результата.
Не зря вы когда-то сказали, что ваше кредо – раздвигать границы возможного.
Просто я по-прежнему очень страстно отношусь к любимому делу. И физически не могу бросить проект на полпути или уступить в споре с клиентом, если уверен в своей правоте. Хотя это бывает ужасно утомительно! Даже после 40 лет в бизнесе мне каждый день приходится бороться за то, чтобы сделать все идеально. Знаю, что работаю больше, чем другие, что где-то можно было бы и полениться, сказать себе: посмотри, чего ты достиг, расслабься уже наконец. (Смеется.) Но нет, я все еще не готов почивать на лаврах.
А что скажете о переменах, которые за эти четыре десятка лет произошли в мире моды?
Главная и самая, на мой взгляд, любопытная состоит в том, что теперь бренды по-другому смотрят на коммуникации. Раньше, чтобы поддержать связь с клиентами, они просто покупали разворот в Harper’s Bazaar, а сейчас каждое их слово, каждое действие – часть общей стратегии. Показ коллекции, видео в тиктоке, фото в инстаграме, текст на сайте – безумно интересно, когда в твоих руках столько инструментов! Возьмем, к примеру, Dior и их сказку о моде, созданную женщинами для женщин. Как мы расскажем ее в следующий раз? Нужна ли нам прямая трансляция в инстаграме? Ролики для социальных сетей? Как будет выглядеть поддержка в тиктоке? Каких знаменитостей мы хотим видеть в вещах из новой коллекции? Заниматься этим почти так же увлекательно, как и делать журнал в старые добрые времена.
Кстати о журналах – что вы думаете о них сегодня?
Это была любовь моей жизни. Я буквально дышал глянцем, для меня не существовало ничего важнее. Но сейчас у меня немного другие чувства. Раньше журналы отражали момент. Люди ждали, когда выйдет свежий номер, чтобы первыми узнать обо всем самом новом и модном. Ты листал страницы и ощущал себя частью культурной повестки – частью момента. Теперь эту функцию выполняют инстаграм, твиттер и тикток, а журналы потеряли свое влияние, ушли в нишу, как когда-то винил. Помните, как в день релиза альбома мы бежали в магазин, чтобы купить диск? Это был вопрос жизни и смерти. Да, сегодня мы тоже коллекционируем пластинки, но острая потребность в них исчезла. Вот так и с глянцем: 25 лет назад сентябрьский номер был главным событием года – за этим толстенным журналом охотились все, кто хоть немного интересовался модой. А сейчас? Мы видим обложку в инстаграме, ставим лайк и переключаем внимание на следующую картинку. А для меня принципиально важно, чтобы моя работа никого не оставляла равнодушным.
При этом многие журналы сами по себе превратились в бренды, не уступающие по влиянию производителям одежды.
Тоже верно. И Harper’s Bazaar – такой же модный и узнаваемый миллионами бренд, как, например, Prada. Кстати, я всегда восхищался Миуччей и всем, что она сделала, – в моде, в искусстве, в кино. Когда приезжаешь в Милан и попадаешь в Fondazione Prada, сразу понимаешь, какое мощное у нее творческое видение! Это же надо – столько всего успеть за одну жизнь... Вот ей даже не нужно вести инстаграм – она в нем и так повсюду. (Смеется.)
А ведь когда вы познакомились, Prada еще не выпускали одежду...
Точно, мне тогда было около тридцати. Помню, мы сидели в Милане за обедом с Миуччей и Франкой Соццани. Я почти не говорил по-итальянски, но понимал, что синьора Прада никак не может решить, запускать ей линию prêt-à-porter или нет. Она страшно переживала: вдруг никому не понравится и все скажут, что это странно и претенциозно. И постоянно повторяла: «Я же делаю только сумки». В какой-то момент мы с Франкой закричали в один голос: «Давай уже, вперед!» А что было дальше, мы все отлично знаем.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В ОКТЯБРЬСКОМ НОМЕРЕ HARPER'S BAZAAR