Наталья Пискунова о последствиях года дистанционного обучения и перспективах сосуществования с ним
Итак, объявлено: новый зимний семестр 2020-2021 учебного года будет очным. Все вузы, училища, колледжи и школы будут учиться в привычном формате. Мы наконец-то вышли из дистанта, и теперь он останется лишь в воспоминаниях, медленно гаснущих во времени, а свидетели учебы дома в 2020 году спустя десятки лет станут писать мемуары "Как я поступил в Гарвард онлайн и меня не поймали". Или нет?
После громких заявлений официальных лиц преподаватели и студенты уж было начали крахмалить воротнички к торжественному выходу в аудитории, как вдруг оказалось, что мы все не так поняли и выход из туннеля дистанта на самом деле столь же сумеречен и относителен, сколь и перспектива установить мир во всем мире, установить прямую демократию в Брунее и накормить эльфийским хлебом всех голодных.
Собственно, в дистант мы шагнули одним днем где-то в марте 2020 года, и это вызвало реакцию чуть слабее, чем шоковая терапия экономики в 1990-е. А получится ли точно так же выйти из этого киберпространства в 2021 году таким же легким способом? Выдержит ли киберпривод нашей системы образования такие скачки туда и обратно без применения административного ресурса?
Простой душевный опрос коллег показал, что в топ-10 российских вузов про возврат к очному обучению за миллисекунду до нового семестра, конечно, многие слышали, но не видели. Иными словами, к очному формату по факту возвращаются только небольшие семинарские группы до 40 человек, которые можно рассадить в больших залах в шахматном порядке в масках и перчатках и после полной дезинфекции студенческих компьютеров от всяких там вирусов вроде стрелялок, бродилок и соцсеток. Ах да, и от коронавируса тоже неплохо бы протереть салфеточкой. Все большие потоковые курсы на 200 душ и более все равно остаются в глубоком реверансе, то есть в онлайне. В конце концов, это уже просто модно.
За этот год онлайна с препятствиями преподаватели всех возрастов и глубин познания в мировой кибернетике в массе своей все-таки научились запускать зумы, скайпы, тимсы и прочие приспособления для обнаружения знаний. Некоторым удается даже сохранять сказанное и увиденное во время урока или семинара, дабы потом у обучаемого остался не только чек и сертификат, но и архив с видео и чатиком, так сказать, "на добрую память" о студенческих годах. Иными словами, несмотря на первые крики ужаса в первую волну дистанта, на стороне преподавателей проблемы в основном удалось устранить – а у многих они и не возникли вовсе, так как многие университетские и профессиональные курсы уже пару десятков лет активно используют всемирную сетку для обращения незнаек в магистры согласно штатному расписанию.
Более того, довольно быстро в масштабах мировой истории все научились не только пользоваться наушниками с шумоподавлением, микрофоном со стабилизацией голоса и круговыми видеолампами для того чтобы усладить слух, вид и карму смотрящего, но и ходить на цыпочках по квартире, потому что в гостиной зумят, в спальне – стримят, а в кухне так и вовсе творится невообразимое и знания поступают из розетки прямо в неокрепший мозг вместе с недосоленной кашей.
Зато выявились другие, более сложные, глубокие и острые проблемы всего общества. Например, проблемой номер один стала очевидная невозможность обеспечить необходимой для онлайн-образования техникой и связью всех страждущих. Несмотря на разбросанный по всему интернету пестрый ворох программ для трансляции знания из учителя прямо в мозг ученика, не все интернет-провайдеры городов и деревень России оказались способны (и честны признаться в этом) держать связь по 6-8 часов в день с дополнительной нагрузкой в виде бесконечных загрузок фото, видео и тяжелых стримов. Ни один инстаблогер с рекламой напомаженных голых щиколоток на морозе не сравнится с учителем, вещающим по 8 часов в день подряд гарантированному числу подписчиков согласно списку группы из учебной части. Кроме того, за эти восемь часов приходится не только говорить и показывать, но и играть на скрипке, чертить в Автокаде и неспешно насвистывать Баха. Ни один провайдер не выдержит такого шока. Именно поэтому и лежали пластом все серверы ряда столичных поставщиков услуг интернет-трафика: никто не был готов к такому наплыву получателей еще одного вида услуг – образовательных.
Да-да, именно это словосочетание из канцелярита внезапно стало поминать как обучаемые, так и обучающие. Как и те, кто в итоге оплачивал образовательные расходы и тех, и других. При этом преподаватели к концу дистанта стали активно пользоваться термином "амортизация оборудования" и отсылать работодателю оригинал чека на оплаченный профессиональный аккаунт зума вместе с копией трудового договора, согласно которому работодатель, подмахнувший этот самый договор, вполне крупным шрифтом обязался эти самые расходы компенсировать денно и нощно (впрочем, жаловаться работодателю тут сложно – сам составлял, сам заставлял, сам заплатил). Выяснилось остро и больно, что мы, преподаватели, все-таки предоставляем услугу, яростно конкурируя с мастерами по ресничкам и ноготочкам, а не просто учим, воспитываем и помогаем взрослеть.
Есть и бесспорное преимущество для преподавателей, которые умеют, говоря языком современных мотиваторов, "выгодно себя запродать". И правда, за пандемию многим удалось найти вторую или третью работу, не подняв кружки чая с блюдца. Как свидетель дистанта, могу смело и открыто признаться в том, что столько работы, как в 2020-м, у меня не было, наверное, со времен веселых студенческих подработок в 1990-е. За один день я успевала настримить знаний не только по Москве и окружающей ее России, но и применить вручную "мягкую силу" российского образования за рубежом.
Итак, получается, все прекрасно, эксперимент удался и да здравствует дистант? Да не совсем.
Выявились сложные проблемы, которые невозможно решить взмахом руки и последствия которых будут гарантированно сказываться не только на всей сфере образования, но и на развитии общества и страны в целом.
Дистант взбудоражил не только учителей, но и всю страну. Из учреждения, куда можно было привести, принести и усадить обучаемого на весь рабочий день, школа, училище, институт, университет и даже курсы исландского языка по выходным превратились в онлайн-портал с зачастую односторонним входом.
Во-первых, выяснилось, что ноутбуков на всех не хватает. Обеспечить железом семейство из пяти человек, где жена – бухгалтер большой фирмы, муж – финансовый директор, по углам ютятся студент физтеха, школьник, жаждущий 100 баллов на ЕГЭ, бабушка на кухне обналичивает стрим по вязанию крючком и даже младший кот бьет лапой по клавишам в надежде хайпануть, в единый момент времени среднему россиянину технически невозможно. Такого количества ноутбуков, смартфонов, а также видеосвета, микрофонов и наушников с экстрашумоподавлением в пересчете на каждого члена семейства не выдержит ни один бюджет гражданина со средней зарплатой по региону. Исключение могли бы составить крупные города-миллионники, вроде Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Самары и других, но нет. И нет, не выдавались казенные ноутбуки поголовно всем преподающим да знаний желающим из закромов. Я преподаватель, я точно знаю, сама просила – мне отвечали, что ноутбуки есть, но заперты на складе, а все админы ушли в астрал. Иначе говоря, скачок всей страной в образовательное киберпространство в два часа пополудни еще жестче показал фактический, а не красиво-статистический, разрыв между богатыми и бедными.
Во-вторых, оказалось, что качество образования в онлайн-пространстве резко ухудшилось не столько по вине педагогов, ноутбуков и интернет-провайдеров со средней социальной ответственностью, сколько по вине самих получателей образовательной услуги. Довольно быстро студенты сообразили, что на дистанте списывать легче легкого: ты не обязан проводить онлайн-экскурсию по квартире в момент экзамена, великий антиплагиат совершенно бессилен перед шпаргалкой по китайскому, пришпиленной на обои, а все просьбы устранить дедушку – доктора математических наук и автора формулы из учебника напарываются не только на суровую бровь автора несчастной формулы, но и на незыблемое право собственника помещения находиться в нем поперек всяких там эфиров. Какое уж тут образование.
В-третьих, тут и там пошли разговоры о том, а нужно ли вот это высшее образование вообще, если сейчас оно получается путем списывания и даже вовсе "накликивания" очков? К ним же присоединились и растущие сомнения в профпригодности выпускников 2020-21 годов, которые учились и защищались онлайн и к практике допущены не были по вирусологическим причинам.
В-четвертых, громче и четче прозвучал вопрос "Сколько это стоит? И стоит ли оно того?". Дошло до массовых петиций, запросов и даже исков студентов, которые покупали одну образовательную услугу, а получили совсем иную. Да еще и из общежития выселили и велели покинуть страну до дальнейших распоряжений. В результате всего этого сумбура возник простой философский вопрос: так можно ли и правда получить настоящее, полное, глубокое и не просто так зовущееся "высшим" образование "по клику"?
Стал еще более острым и ощутимым цифровой, социальный и финансовый разрыв между крупными городами и пригородами. Многие села вообще ощутили на себе все радости цифрового апокалипсиса, когда кто-то в непреодолимом порыве выйти из зоны огородного комфорта просто взял да и перекусил провода. В итоге село или даже целый модный коттеджный поселок оказался без связи с миром. И все проплаченные советы коучей, мотиваторов, достигаторов и ирригаторов по тому, как правильно подавать себя на суперстриме по математике по четвергам, моментально провалились в ближайшую канаву, потеснив ее завсегдатаев, лишив подножного корма малоорганизованные группировки тренеров личностного роста поперек всех трендов роста рынка ожиданий.
Подводя итог, можно ли утверждать, что скачок в онлайн был успешен и это то самое, что надо продолжать и повторять? Однозначного ответа нет: уж слишком велик разрыв доходов по регионам, слишком многое теряется, когда возводишь меж собой и учеником мигающий экранчик. Сможем ли мы жить дальше с этим дистанционным обучением? Да, если не будем заменять им самих себя, свои знания, умения и живое человеческое взаимодействие. А может, все дело в том, что мы просто слишком любим теплое и прямое общение глаза в глаза, которое не заменить ни одним ноутбуком?