США «накачивают» Украину для войны
В комитете по международным отношениям Сената США сегодня был одобрен законопроект «О партнерстве с Украиной в сфере безопасности».
В комитете по международным отношениям Сената США сегодня был одобрен законопроект «О партнерстве с Украиной в сфере безопасности». Он предполагает увеличение военной помощи от Соединенных Штатов в адрес Украины по ряду актуальных направлений. Во-первых, речь идет про увеличение финансовой помощи с 250 до 300 миллионов долларов на военные нужды. Помимо этого, в законопроекте указано, что США направят на Украину неиспользованное ранее военное оборудование и прочее имущество «в ускоренном режиме». Также речь идет о выделении 4 млн долларов на образование и подготовку украинских военных для дальнейшей интеграции ВСУ в военные структуры НАТО.
Законопроект еще должен пройти одобрение обеих палат конгресса, однако уже сейчас ряд американских сенаторов заявляют, что этот документ получил широкую поддержку обеих американских партий, что демонстрирует «единство политических элит США» в вопросе поддержки Украины. Поэтому одобрение данного закона — только дело времени. И вполне естественно, что данный акт вскоре ляжет на подпись президенту Соединенных Штатов Джо Байдену. И подпись не заставит себя ждать.
В рамках американской публичной риторики — все это меры, направленные на «защиту Украины» и, судя по всему, всего прогрессивного человечества от «российской агрессии». Однако по сути речь идет о том, что США провоцируют Украину на военное обострение по линии ЛНР и ДНР, а то и по линии нашей страны.
Здесь нужно несколько углубиться в военно-политический контекст последних недель и вспомнить, что Украина начала сосредотачивать часть своих войск по линии военного соприкосновения с народными республиками. При этом на передовую даже приезжал президент Украины Владимир Зеленский, проводя смотр войск.
Важен и тот факт, что в мае-июне этого года на территории Украины анонсированы самые масштабные международные военные учения со времен холодной войны под названием Defender Europe — 2021. Чтобы было понятно: в этом мероприятии участвуют 40 000 военных из стран НАТО и государств — союзников Альянса. Примерно половина задействованных военных — представители армии США.
Вопиюще провокационен и сценарий Defender Europe — 2021, поскольку ни о какой «защите» там речи не идет в принципе: по сюжету, сначала силы Альянса буду отражать атаку некоего «потенциального агрессора», а после отражения атаки перейдут в контрнаступление. И все это — в непосредственной близости от российских границ.
Вполне понятно, что в ответ наша страна организовала частичную передислокацию войск к своим юго-западным границам и проведение внеплановых учений. Более того, Минобороны РФ объявило о закрытии нескольких участков черноморской акватории для прохождения иностранных военных судов до конца октября.
Все эти российские меры, естественно, вызвали самую бурную реакцию и Украины, и США. При этом риторика обоих государств была вполне предсказуема: «российская агрессия», «Россия провоцирует эскалацию конфликта» и далее по тексту.
А параллельно всем этим процессам ряд высокопоставленных чиновников Украины заявили о «неэффективности» минского формата переговоров по Донбассу. В частности, украинских «партнеров» перестала устраивать Белоруссия как слишком зависимая от России страна. И тут же начались разговоры о том, что минский формат нужно перенести на территорию какого-нибудь другого государства.
Естественно, и представители народных республик, и российская сторона усмотрели в подобных эскападах не что иное, как попытку банального срыва и так очень сложных переговоров. А также демонстративный жест со стороны Украины, смысл которого в том, что переговоры пора заканчивать и переходить к вооруженному противостоянию.
Однако это была только прелюдия, поскольку далее президент Украины Владимир Зеленский предложил Владимиру Путину встретиться на территории Донбасса и провести переговоры, по сути, непосредственно на линии военного соприкосновения ВСУ и войск ЛНР и ДНР.
Подобного рода политические заявления называются не иначе как популизм. И это «предложение» можно было бы проигнорировать, если бы не вышеозначенный контекст.
Поэтому президент России все же ответил, подчеркнув, что для проведения переговоров в Донбассе Зеленскому необходимо в первую очередь обращаться к руководству народных республик и уже потом адресовать свой запрос в Москву. Россия в этих переговорах — не более чем посредник. И никогда не была и не будет одной из сторон внутриукраинского конфликта.
Впрочем, по словам Путина, у России и Украины есть масса иных тем для двустороннего разговора. Например, по поводу ущемления русскоговорящих граждан Украины, да и русского языка вообще. И вот эти переговоры можно провести непосредственно в Москве.
Но очевидно, на такое предложение Владимир Зеленский не ответит. Потому что и его заявление не было рассчитано на конструктивную ответную реакцию.
Кстати, еще одним важным моментом в контексте заявлений о «российской агрессии» является тот факт, что российские войска вчера частично вернулись на места своего основного базирования с юго-западных территорий страны. По словам министра обороны РФ Сергея Шойгу, это были внеплановые учения, которые завершились успешно.
То есть все разговоры о том, что Россия провоцирует эскалацию конфликта, — не более чем громкая и намеренно провокационная риторика.
Военные эксперты при этом говорят, что нынешние инициативы Вашингтона по увеличению финансовых вливаний в войска Украины — это мелочи и «кость с барского стола». Однако определенная опасность заключается в том, что украинское военное и политическое руководство, как бы сказать помягче, далеко не всегда ведет себя адекватно с психологической точки зрения. И даже эти минорные финансовые и имущественные поставки со стороны Соединенных Штатов могут вызвать среди политических элит Украины нездоровую эйфорию и жажду «маленькой и победоносной войны». С другой стороны, у Украины уже был такой опыт в 2014–2015 годах, опыт этот был для Киева весьма печален.
Что же касается России, то, как сказал Владимир Путин в своем послании к Федеральному собранию, «надеюсь, что никому не придет в голову перейти в отношении России так называемую красную черту. А где она будет проходить, это мы будем определять в каждом конкретном случае сами». В данный момент можно считать эти слова вполне оформленной внешнеполитической доктриной.