Сумбур вместо телека
Телеканалы соревновались всегда, ничего нового в этом нет. Но подобных интонаций раньше не замечалось: воевали за зрителя более простыми методами. Выпад Урганта свидетельствует о том, что прежние инструменты исчерпаны: можно поставить в сетку еще сорок программ «со смехом», тридцать сериалов — в Сети все равно будет интереснее. Выход из тупика предложен негодный, но и делать вид, что никакой проблемы не существует, больше нельзя.
Российское телевидение переживает невиданного масштаба скандал, возникший как будто на ровном месте. Телеведущий Иван Ургант, чем-то обмазавшись, предложил назвать одну из программ на канале «Россия» «Соловьиный помет». Кажется, это должно было стать шуткой, но когда нужно смеяться, не очень понятно. В ответ Владимир Соловьев, которому предназначался выпад, отметил, что Иван, в отличие от своего отца, не попадет в базу данных украинского сайта «Миротворец»: мол, такому юмору порадуется всякий поклонник режима Порошенко. В полемику вступили Дмитрий Киселев и Аркадий Мамонтов. Первый заявил о том, что «это возврат к 90-м, к межканальным войнам», второй назвал Урганта «телевизионным хамом».
Что происходит? С каких это пор «звезды» экрана выясняют отношения таким образом? Почему перепалка так много значит? Зачем Ургант с цепи сорвался?
Начнем издалека. Летом Егор Холмогоров в колонке «Из баттла слов не выкинешь» рассказывал о том, как телевидение проигрывает аудиторию сетевым рэперам, собирающим миллионы просмотров. Накануне нового телесезона в «Культуре» подробно разбирался содержательный тупик, в который попали федеральные каналы: им срочно нужно меняться, но вместо этого тасуется колода ведущих, а в эфир выходят новые бессмысленные развлекательные программы. Запрос на содержательную реформу возник давно, но у страха глаза велики, так что приходится выпускать Урганта, который создает «хайп». Стилистически беспомощная шутка о «соловьином помете» — оттуда, из рэперских перепалок: подобные филиппики в речитативах встречаются часто. Возмущение Соловьева понятно: нельзя предлагать новый формат, не предупредив заранее об изменении правил игры. Ведущий «Поединка» может нравиться или не нравиться, однако профессионально он прав.
Телеканалы соревновались всегда, ничего нового в этом нет. Но подобных интонаций раньше не замечалось: воевали за зрителя более простыми методами. Выпад Урганта свидетельствует о том, что прежние инструменты исчерпаны: можно поставить в сетку еще сорок программ «со смехом», тридцать сериалов — в Сети все равно будет интереснее. Выход из тупика предложен негодный, но и делать вид, что никакой проблемы не существует, больше нельзя.
Сложность состоит в том, что все модели измерения популярности сегодня не отражают сложности картины. Что чувствуют телевизионные начальники? Разве люди массово выбрасывают «ящик»? Конечно, нет. Аудитория просто перестает генерировать отклик. У тебя может быть миллион зрителей, но никакого смысла ни в одном из них нет, пока он не вовлечен в то, что происходит на экране. А там, простите, Ургант.
Однако если телевизор стал фоном, то зачем кто-то должен за него платить? Существует распространенное убеждение о сотнях тысяч одних рекламодателей, которые забрасывают федеральные каналы чемоданами с деньгами, но, если честно, то, во-первых, компаний не так много, во-вторых, там хорошо умеют считать деньги и платежеспособность аудитории (разве в России резкий рост благосостояния?), так что не стоит слишком верить в финансовую самостоятельность ТВ. Топ-менеджмент в накладе пока не остается, но уже сегодня аппетиты начальников представляются не адекватными происходящему.
На самом деле, у федеральных телеканалов еще осталась миссия: соединять страну воедино — не только географически, но и социально. Инерция привычки к вещанию огромна, хватит ее надолго, но заполнять эфир низкопробной якобы «популярной» развлекаловкой — еще хуже, чем делать хайп ради хайпа. Вещание — консервативно, и это огромный плюс, оно могло бы — раз литература и кино не справляются — начать уже сеять что-то разумное, доброе и вечное, успокаивать и умиротворять, врачевать общественные язвы и лечить. Это, конечно, не модно, но иногда нужно совершать поступки, которых от тебя никто не ждет.
Погоня за интернетом — глупость, все разговоры о новых типах «мультимедийного вещания» ведутся от безысходности. Выходом для телеканалов мог бы стать радикальный поворот к тотальной (пусть даже тоталитарной) содержательности, серьезности, фундаментальности. Вместо кривляний и сумбура, драк и лечений геморроя огурцом можно уже, наконец, смириться с поражением (оно на самом деле случилось, просто оказалось растянутым по времени) и обратиться к совсем иному формату, заново приучая оставшихся зрителей к здравому смыслу. Рекламодатели уйдут? Они и так исчезнут, кривляйся ради них или не кривляйся. Аудитория перебежит наслаждаться двухминутными роликами? Она уже это делает. Раньше нужно было бояться.
Ничего этого, конечно, не случится. А что произойдет, представить не трудно. Шутка про помет забудется, через неделю придется устраивать новый хайп — да такой, чтобы заметили. Через месяц — еще один, ломающий новые границы. Потом ради потехи возьмутся биться стенка на стенку — Первый против «России», НТВ против ТНТ. Зато будет много просмотров на YouTube.
Пока государство — здесь потребуется жесткая политическая воля — может это развитие событий предотвратить, призвав присутствующих хотя бы к порядку. Других надежд нет.