Все стало как при Чехове
В 159-й день рождения Антона Павловича Чехова в музее-усадьбе «Мелихово» открылся после реставрации главный дом. Сотрудники музея не скрывают своей радости — все ошибки и недочеты, допущенные при восстановлении особняка в конце 50-х годов прошлого века, наконец-то устранены.
Когда попадаешь в столь намоленное место, каким уже не один десяток лет является «Мелихово», трудно отделаться от ощущения, что так было всегда, вот как уехал отсюда Антон Павлович, каждая былинка, каждый камешек взяли на себя миссию хранить память о нем. Между тем долгое время никакого музея здесь не существовало. По большому счету он мог и вовсе не появиться, несмотря на то, что те семь лет, которые здесь прожил Чехов, стали увертюрой к новой странице в истории отечественной литературы и драматургии.
В 1899 году, когда по настоянию врачей Антону Павловичу пришлось обосноваться в Ялте, имение было продано. Ялтинский дом стараниями сестры писателя Марии Павловны стал мемориальным практически сразу после его смерти, а «Мелихово», национализированное после революции, постепенно приходило в упадок и разрушалось. В конце 20-х годов обветшавший главный дом усадьбы разобрали, большую часть хозяйственных построек постигла та же участь. Уцелел только выстроенный в 1894 году по проекту самого Чехова флигель — место, где появилась на свет пьеса «Чайка», — но и его состояние иначе как плачевным назвать было трудно. Как его не раскатали по бревнышку — непостижимо, но именно с этих двух крошечных комнаток и начался мелиховский музей.
Решение о его создании было принято только в марте 1940 года. Поначалу это был филиал Серпуховского краеведческого музея. Первые экспонаты разыскивали по окрестным деревням, по крупицам собирали воспоминания местных жителей. Параллельно велись работы по реставрации «гнезда» легендарной «Чайки». 29 января 1941 года, день рождения Чехова, станет ключевой датой для «Мелихово» — здесь появились первые посетители, но реализацию дальнейших планов пришлось отложить на долгих три года. Мирная жизнь здесь наступила в 1944-м. В том, что усадьбу надо восстанавливать в том виде, в каком она существовала при Чеховых, сомнений не было. Обратились за помощью к Марии Павловне, которая любила «Мелихово» не меньше брата, и она не только подробнейшим образом описала, где что находилось, но нарисовала планы построек. Воссоздать предстояло не только облик, но и атмосферу этого места.
«Ужасно люблю я все то, что в России называется имением, — признавался Чехов в 1885 году Николаю Лейкину, издателю юмористического журнала «Осколки», с которым его связывали дружеские отношения. — Это слово еще не потеряло своего поэтического оттенка». Точкой приложения этой любви и стало приобретенное семью годами позже «Мелихово» — небольшая усадьба в 12 верстах от станции Лопасня Московско-Курской железной дороги. После поездки на Сахалин Антон Павлович стал особенно тяготиться суетной и бестолковой московской жизнью. «Если я врач, — утверждал он, — то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке… Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита, это не жизнь».
Подходящее имение нашли по объявлению в газете. Осматривать будущее приобретение из-за занятости Антона Павловича отправились его сестра и младший брат Михаил. Решение было принято быстро, и уже в начале марта 1892 года семейство Чеховых, до той поры кочевавшее с одной съемной квартиры на другую, обрело настоящий дом.
«Пьесой о жизни в этом мире» назвал в свое время «Вишневый сад» английский драматург Дж. Б. Пристли. «Мелихово» для Чехова и стало реальным воплощением мечты о жизни деятельной, полной смысла, приносящей пользу обществу. Обустраиваться на новом месте стали сразу же: рядом с домом построили кухню и людскую, затем баню, конюшню, скотный двор и ригу. Между домом и кухней с подачи Антона Павловича вырыли колодец. В одной из его многочисленных записных книжек есть фраза: «Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно». В окрестностях «Мелихово» появится не одна школа, а целых три, да еще амбулатория и почта в придачу.
А в самой усадьбе вскоре выкопают большой пруд и запустят туда карасей. Будучи заядлым рыболовом, автор «Дяди Вани» и «Вишневого сада» шутил, что удочку можно забрасывать в него прямо из окна спальни. Сад, между прочим, был второй его страстью. Там тянули к солнцу ветви молодые вишни и яблони, собственноручно им посаженные. Каждое утро он начинал с того, что чуть не с первыми лучами солнца шел в свой сад и внимательно осматривал каждое деревце. В середине осени 1892 года он писал Алексею Суворину: «Летом трудненько жилось, но теперь мне кажется, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это… Сколько я деревьев посадил! Благодаря нашему культуртрегерству, Мелихово для нас стало неузнаваемо и кажется теперь необыкновенно уютным и красивым…»
Такой усадьбу и восстановили к столетию самого знаменитого мелиховского обитателя. И это уже был полноценный самостоятельный музей, в собрании которого появились личные вещи и автографы Чехова, предметы, принадлежавшие членам его семьи, мемориальная мебель, фотографии, прижизненные издания, редкие книги. В «Мелихово» многолюдно в любое время года, и со временем дом стал с трудом выдерживать мощный поток посетителей. Да и соседство с прудом пошло ему не на пользу — начал проседать фундамент, появилась губительная для экспонатов сырость. Необходимость реставрации становилась все очевиднее.
Работы начались прошлым летом, в июне. Высоту фундамента увеличили до 80 см, как это было в чеховские времена, под него подвели бетонную плиту, заменили часть венцов и перекрытий, переложили лаги и настелили новые полы.
— Но главное, — делится радостью главный хранитель музея Ксения Чайковская, — были исправлены ошибки и неточности, допущенные при воссоздании дома в 50-х годах. Наши предшественники не располагали нужными материалами, не имели в своем распоряжении той информации, какой сегодня владеем мы. В первую очередь мы сверялись с записями племянника — Сергея Михайловича Чехова, сделанными по рассказам Марии Павловны об убранстве и планировке дома. К примеру, в полном объеме восстановлены витражные, так называемые венецианские, окна: в Пушкинской комнате изначально их было три, и столько же в коридоре, куда выходили комнаты родителей и столовая. Их когда-то соорудил прежний владелец усадьбы — художник-декоратор Николай Сорохтин. Окна так понравились Чехову, что он велел сделать такие же и во флигеле, а позднее — и в ялтинском доме. Особой гордостью для нас стала комната матери Чехова — Евгении Яковлевны. Ее в экспозиции никогда не было — здесь размещалось фондохранилище. Нам удалось приспособить для него другое помещение, и теперь в доме все почти так же, как при Антоне Павловиче.
До реставрации его кабинет был оклеен обоями в цветочек, а он, оказывается, предпочитал однотонные. И сейчас здесь фоновые темно-зеленые, очень схожие с теми, что были тут прежде. А обрамляющий их бордюр воссоздан по обрывкам, некогда обнаруженным при ремонте флигеля. Изготовили их по старинным образцам, сохранившимся в музее Московской обойной фабрики, основанной, кстати, в год рождения Чехова. Когда-то спальню писателя от соседней Пушкинской (названной так по висевшему там портрету) комнаты отделял коридор. В 50-е годы стену строить не стали — она затрудняла бы передвижение посетителей, теперь же о первоначальной планировке дома напоминает глубокая арка.
На днях обновленный чеховский дом принял первых посетителей. На подходе еще одно событие — завершение реставрационных работ в главном особняке усадьбы «Лопасня-Зачатьевское», филиале мелиховского музея. Этим имением некогда владели князья Васильчиковы, которые были связаны родственными узами с Пушкиными, Гончаровыми и Ланскими. Впрочем, это, как говорится, уже совсем другая история.
Фото на анонсе: Алексей Куденко/РИА Новости