Эдуард Бордуков, режиссер фильма «На острие»: «То, что выглядит как балет, является самым эффективным способом умерщвления»

В кинотеатрах — спортивная драма Эдуарда Бордукова, основанная на реальной истории соперничества фавориток российской олимпийской сборной.

— Пять лет назад в вашей первой картине, спортивно-подростковой драме «Коробка», дебютировала Стася Милославская. На сей раз вы доверили ей сложный, жесткий и конфликтный образ...

— Точно. Не потому, что знал Стасю раньше, мне всегда интереснее пробовать что-то новое, просто она лучше всех показалась на пробах, в сцене конфликта с капитаном команды. Затем началась долгая и сложная работа над характером через внутреннее сопротивление: Милославская имеет схожие черты, но в целом сильно отличается от своей Киры.

— Юная героиня противоречива — с одной стороны, хочет любой ценой достичь социального успеха, с другой — не желает стать хоть чем-то похожей на гламурную львицу, капитана команды в исполнении Светланы Ходченковой... 

— Фехтование для ее Покровской значит куда больше, чем карьера или способ заработка, она переросла соблазны, стремится завоевать олимпийское золото, войти в историю. Провинциалка Кира — иной случай. Она вынуждена бороться за выживание, хочет устроиться в жизни, реализовав природный талант. С этой установкой героиня вступает в борьбу за первенство, а далее происходит ее внутренняя трансформация...

— Надо сказать, довольно печальная. Подобно Покровской, Кира оказывается «капсюлирована» спортом высоких достижений. Дом и мужчина становятся для нее чем-то вроде бытовых аксессуаров интимьера и элементами престижного look.

— Так и есть. Это не было моей осознанной позицией, история сама привела именно к такому положению, вытеснив любовно-романтические линии. Мужчины для Покровской и Киры — не главное, как часто бывает в спорте и жизни, — равенство полов задает правила поведения, и наши героини ставят призвание выше поисков личного счастья и семейного очага.

— При этом у дам не существует четкой границы между социальным и личным пространством: училка станет тебя учить, юристка — судить, врачиха — лечить, а фехтовальщица — колоть, что вызывает легкое гендерное беспокойство…

— Небеспочвенное. Готовясь к съемкам, я много общался с профессиональными саблистками и тренерами. Фехтование — жестокий спорт, прививает психологическую установку: ты выходишь на дорожку затем, чтобы убить соперника, иначе убьют тебя. То, что выглядит как балет, является самым эффективным способом умерщвления. Конечно, опыт противоборства сказывается на отношениях, но в каждом случае все складывается сугубо индивидуально, как и манера боя.

— В случае персонажа Милославской — резко агрессивная…

— В ней есть огонь страсти, прежде всего она зверь с инстинктом убийства. Кира не из тех женщин, которые ждут, она заряжена брать, хватать, бросать и устремляться за новой добычей. Это не хорошо и не плохо; таков характер, доставляющий немало проблем и героине, и Стаси Милославской, долго не принимавшей животно-эгоистическое начало лишенной «романтических предрассудков» Киры.

— Часто ли в большом спорте мастерство пасует перед хищным натиском?

— По большому счету природный инстинкт, уникальный талант, как правило, берут верх. Юношей я увлекался бегом на длинные дистанции, заработал звание мастера, позволившее мне вырваться из маленького городка.

— Прототипами героинь стали Софья Великая и Яна Егорян…

— Это уже ни для кого не секрет, но о сходстве характеров и историй говорить не приходится, меня вдохновило их острое внутрикомандное соперничество в олимпийском финале. Сюжетный конфликт целиком вымышлен, но суть отношений, информацию о которых я собирал из разных источников, в нем отражена, и как спортсмен я ее прекрасно понимаю. Если на беговую дорожку выходят лучшие друзья, побеждает всегда один из них, и горечь поражения неминуемо начинает разъедать отношения. Тем более, это присуще фехтованию, требующему от спортсменов концентрации и обнажения животной агрессии. В спорте все сильно перемешано, дружеское соперничество и острые конфликты обнажают характеры людей. Кстати, Великая, и Егорян — вовсе не враги, а скорее приятельницы.

— Видели ли чемпионки вашу картину?

— Даже дважды: на закрытии Московского фестиваля и прокатной премьере. Сидели рядом — я боялся смотреть в их сторону, думал: вот-вот встанут и уйдут, ведь мои героини далеко не безупречны. Но Великая и Егорян были в восторге, рыдали, признавались, что захотели вернуться в спорт. Профессиональный риск сочинителя оправдала жизнь.

— С неменьшим азартом в свою роль вцепился Сергей Пускепалис, но и этот образ далек от идеала, ведь его тренер предает Киру. Не проявляется ли в этом мужское малодушие перед этаким «крепким орешком»?

— Нет, речь не о предательстве, а расчете. Он понимает: Кира еще возьмет свое, а Покровская — любимая ученица, практически дочь — получает последний шанс завоевать олимпийское золото. Тренер, и правда, совершает поступки, за которые его можно назвать сволочью, но все, кого ни спрашивал, в один голос отвечают: «нет, он поступал верно!». Лишь вчера одна 13-летняя зрительница заявила: «Гаврилов — козел!» Пускепалис играет роль не только отца, но и демиурга-пигмалиона, вынужденного укрощать бунт своих «галатей», а тем приходится выбирать между свободой воли и ролью послушных дочек, идущих на сделки с совестью.

— При этом героини так и остаются девчонками, которых нельзя представить в роли матерей.

— Абсолютно невозможно. Цена побед бывает слишком высока. Великая, например, шутя признавалась мне, что, постоянно пропадая на сборах, практически не видит отвыкшего от нее ребенка.

— Чем современные женщины не схожи с поколением наших мам?

— Тут сложно обобщать. Возможно, в наших современницах ослаблен родительский инстинкт — девушки реже рожают в двадцать лет, порой не успевают к тридцати, мир изменился, что ж тут поделаешь? Во всяком случае, об этом рассказывает мой фильм.

— А еще о нерассуждающей эмансипации — Кира устремляется к победам, реализуя кармическую программу, заложенную своей сбежавшей от отца родительницы. Ей неважно, куда лететь, — лишь бы прочь и подальше от дома.

— И даже далее, она продолжает убегать от едва наметившегося столичного романа: чуть что не по ней — рвет любую связь. В этом ее проблема и метафора сюжета: в стремительный клинок она вкладывает импульс безрассудного бегства.

— Разбивающегося о соперничество с коварной героиней Ходченковой. Не правда ли, актриса несколько злоупотребляет ролями нарциссически-одиноких снежных королев?

— Не мне судить. Я пригласил Свету, увидев, как она играла очень теплый, человечный, земной характер в сериале «Краткий курс счастливой жизни» Валерии Гай Германики; и в роли Покровской она прожила самую разнообразную гамму эмоций.

— Кто из героинь вам ближе и родней?

— Покровская интереснее, но автобиографический опыт я передал Кире, подобно мне проходившей «курс молодого спортсмена».

— Как спортсмен и автор двух спортивных картин вы, очевидно, склонны к самопреодолению. Кино меняло вашу жизнь?

— Да, и это отнюдь не спортивные драмы (хотя я очень люблю и пересматриваю «Каждое воскресенье» Оливера Стоуна). Самые сильные впечатления в юности подарил «Андрей Рублев», финальный эпизод с колоколом и спор Рублева с наставником, Даниилом Черным. Самым сложным в «На острие» было выдержать дыхание и горение на длинной, более чем двухлетней дистанции. Никита Михалков говорил: режиссер — это стайер. И был абсолютно прав.

— Российские зрители сетуют на дефицит фильмов, в которых узнают себя. Какая лента новейшего времени снята о нас и о вас?

— Меня всегда ставят в тупик просьбы студентов назвать героев нашего времени — можно перечислить десятки персонажей, востребованных людьми определенного возраста. Мне очень понравилась «Аритмия» Бориса Хлебникова. Не могу сказать, что это история про меня, но тем интереснее ее герой, несмотря на слабости и пороки воплощающий сложную смесь малодушия, стремления к бунту; и доходящий до самоотречения фатализм — парадоксально приближающий к русскому пониманию святости.

— Подобных парней не встретишь в спортивных сюжетах!

— Это точно.

— Не стремитесь ли свернуть с проторенной тропы спортивных драм?

— Уже свернул. Мне интересны разные жанры, но особенно люблю фантастику, мечтаю ее снимать, занимаюсь режиссерской разработкой собственного сценария триллера о генетических опытах и двадцатилетних студентах-вундеркиндах «Чужая кожа».