Прощай, «черемушки»!
Восемь тысяч домов, двадцать пять миллионов квадратных метров, полтора миллиона человек, претендующих на переселение... Грандиозный градостроительный план, который если не полностью, то очень значительно вновь изменит лицо Белокаменной.
Вспомним, к началу 50-х в крупнейших городах СССР наступил расцвет сталинской архитектуры. Центры мегаполисов покрылись многоэтажными домами, возведенными по индивидуальным проектам в стиле монументализма. Вид их призван был символизировать величие и мощь державы, победившей в страшной мировой бойне и вышедшей на передовые позиции в мире — в политике, экономике, культуре, науке. Квартиры получали счастливцы, как правило, относившиеся к тогдашним элитам — партийные и советские функционеры, крупные ученые, писатели, производственники...
Основная же масса городского населения по-прежнему проживала в подвалах, бараках, старых деревянных домишках и коммуналках, тех самых, где, как пел Высоцкий, «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Да плюс еще последствия войны, которая ситуацию никак не улучшила...
И вот после смерти Сталина по инициативе нового лидера государства Никиты Хрущева началась беспрецедентная жилищная революция. Первый зампред Совета министров СССР Анастас Микоян слетал во Францию и закупил там заводы по производству домостроительных панелей (да-да, именно оттуда родом наши пятиэтажки). Оказывается, здания можно печь, как пирожки, — эта идея мгновенно захватила умы советских людей. Название московского микрорайона Черемушки быстро сделалось нарицательным, символом массового домостроения. Тем, кто туда переезжал, завидовали, об их счастье сочиняли стихи и песни, фильм «Черемушки» вышел в лидеры кинопроката, а знаменитый Шостакович написал свою единственную оперетту, светлую и веселую, под названием «Москва. Черемушки».
Шутка ли! Впервые миллионы граждан СССР узнали прелесть обладания отдельной квартирой. Пусть маленькой, с низким потолком, кухонькой-клетушкой, сидячей ванной, но — своей. Прощай, коммуналка с десятками плит, на которых варится суп для тридцати семей. Прощай, общий душ, а для многих и еженедельный поход в баню — по необходимости, не удовольствия ради. Для советского социума такие условия жизни стали воплощением самых смелых мечтаний.
Однако спустя пятьдесят лет выяснилось, что тогдашняя революция в стройотрасли оказалась миной на пути развития наших городов. Дело в том, что в процессе адаптации западного производства к советским реалиям были внесены коррективы, роковое значение которых проявилось позднее. Средств не хватало, и партия поставила задачу максимально удешевить материалы и планировочные решения. В результате качество панелей у нас получилось не столь высоким, как у французов, строения вышли не такими долговечными. Тогда это не выглядело большой бедой. Но сегодня сооруженные в массовом порядке дома государству очень трудно содержать и еще тяжелее ремонтировать. А с точки зрения энергосбережения и безопасности они не выдерживают вообще никакой критики. В огромном количестве хрущевок системы отопления и стояки канализации встроены в стены — для экономии площади. Во многих сериях не предусматривались подвалы, коммуникации прокладывались непосредственно под полами первых этажей. За прошедшие десятилетия сгнило все, что могло сгнить. Городским властям стало понятно: если не приступить к решению проблемы, дома первых серий вот-вот начнут рушиться, как карточные домики.
Сперва возникла идея, показавшаяся спасительной. В 90-х делегация мэрии съездила в Германию и выяснила, что на землях бывшей ГДР, где хватало собственных «черемушек», пятиэтажки очень неплохо ремонтируют, надстраивают, и получается вполне приличное социальное жилье. В Москве поспешили объявить программу реконструкции хрущевок по немецкому пути. И тут обнаружилась еще одна «мина» из прошлого: в Германии (пусть и не капиталистической) и СССР был настолько разный уровень обслуживания жилфонда, что состояние наших строений просто не позволило проводить с ними операции, спасшие ульбрихтовские панельки. Из пятисот заявок на капремонт с надстройкой в столице России оказалось возможным реализовать лишь одну!
В итоге приняли программу массового сноса пятиэтажек — она превратилась в одну из визитных карточек лужковского периода. Ее собирались закончить к 2009-му — пять серий панелек, 1722 дома, 150 тысяч семей, полмиллиона человек. Но в процессе постепенно выяснялось, что денег понадобится куда больше, чем предполагалось, инвестиций не хватает, а тут еще кризис 2008 года случился, потом цена на нефть упала. В общем, заключительный этап благого начинания дотянул до сего дня...
И теперь перед администрацией Собянина вплотную встал следующий вопрос: а что делать с остальными хрущевками, их, на минуточку, в шесть раз больше, нежели снесено. Ведь разделение на «сносимые» и «несносимые» серии, как сейчас признают специалисты, являлось в известной мере лукавством: просто в конце 90-х у города не имелось ни сил, ни средств на то, чтобы сравнивать с землей все, что этого заслуживало. Вот и выбрали пять первых домостроительных серий. Однако не попавшие в перечень строения надежнее и долговечнее от такого «везения» не стали.
У нынешней власти хватило смелости признать: надо сносить. И строить новые дома, не повторяя ошибок полувековой давности. Не экономя на материалах и технологиях, с комплексной реконструкцией микрорайонов, возведением необходимых транспортных коммуникаций и парковочных пространств, социальных и культурных объектов. А революций, пусть даже градостроительных, больше не нужно, с ними в нашей стране и так перебор.