«То, что отцы и учители изыскали из священных книг»
Какова традиция празднования Рождества и Крещения в Древней Церкви и в более позднее время? Почему православные отмечают эти праздники в две разные даты, и как этот обычай отражает приверженность учению Церкви о Христе Спасителе как о Богочеловеке с двумя природами – Божественной и человеческой?
Праздник Богоявления в Древней Церкви
Современные представления о праздниках Рождества Христова и Крещения Господня не соответствуют в полной мере древнецерковной литургической традиции. Вплоть до настоящего времени история богослужебного годового круга на протяжении первых трёх веков христианства реконструируется во многом предположительно, исследователю приходится иметь дело с фрагментарными разрозненными свидетельствами. С трудом вырисовывающаяся картина многообразна и не сводима к более стройным и ясным схемам, сложившимся впоследствии.
М. Меррас подчёркивает совпадение времени празднования Богоявления с началом годового цикла евангельских чтений. В Ефесе, городе святого апостола и евангелиста Иоанна, начинали данный цикл с Евангелия от Иоанна, в котором с наибольшей глубиной передано богословие воплощения. В Иерусалиме в начале цикла читали Евангелие от Матфея с подробным изложением Рождества Христова в Вифлееме, а в Александрии – Евангелие от Марка, которое начинается с изложения Крещения на Иордане.
В Древней Церкви, по крайней мере к IV веку, определились три главнейших праздника – Пасха, Пятидесятница и Богоявление. Именно праздник Богоявления напоминал о пришествии в мир Богочеловека Христа. На Востоке он торжественно отмечался 6 января (19 января по современному гражданскому календарю – прим). Праздник этот соотносился не столько с конкретными историческими моментами из жизни Спасителя, сколько с самим уникальным фактом Его пришествия в мир, с явлением миру Богочеловека Христа, Младенца, Отрока и тридцатилетнего Мужа, вышедшего на евангельскую проповедь. В то же самое время отдельные христианские общины могли делать особые акценты, соотнося праздник Богоявления с теми или иными событиями из жизни Спасителя – с Рождеством, поклонением волхвов или Крещением.
Праздник Богоявления был также праздником «Светов», хотя согласно византийской традиции, сложившейся позднее, это именование (Φῶτα) было усвоено ставшему самостоятельным празднику Крещения Господня. Ещё святой Иустин Мученик писал о крещенской купели: «Именуется эта купальня просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это». В ряду этих вспоминавшихся общинами евангельских событий самое важное место занимало Рождество, причём не только в западной, но и в восточной традиции.
На основании имеющихся данных, которые будут приведены ниже, современные учёные обычно предлагают следующую географическую и временну́ю локализацию совершения праздника Богоявления в пределах Римской, а со временем Византийской империи: Богоявление праздновали 6 января в восточных провинциях и в Галлии, а 25 декабря (7 января по современному гражданскому календарю – прим.) – в Риме и Северной Африке. При этом сторонники декабрьского времени празднования достаточно спокойно признавали вторую январскую дату, хоть и рассматривали её не столько в качестве указания на самостоятельный праздник, сколько видели в ней органичное продолжение или даже завершение начатых в декабре торжеств. На Западе праздник Рождества, длившийся в течение двух недель, завершался поклонением волхвов, знаменовавшим явление воплотившегося Богочеловека языческому миру.
Как известно, в западной традиции празднование Крещения, хотя и было введено после Рождества, но не получило такого значения, как на Востоке.
На Востоке шёл обратный процесс: постепенно всё в большем числе областей происходило перенесение даты Рождества Христова с 6 января на 25 декабря. Таким образом, в конце концов, и на Востоке, и на Западе пришли к почти что максимальной унификации в области вероучения и богослужения. Несмотря на разнообразие традиций и неспешность распространения литургической практики в силу приверженности местным обычаям, к середине V века в Византии было достигнуто полное единство. Даже в Армянской Церкви, впоследствии ставшей оплотом «единого» праздника, в течение некоторого времени после Халкидонского Собора совершался отдельный праздник Рождества.
Календарно-вычислительные теории даты Рождества Христова
Историко-литургические истоки праздника Рождества – Богоявления приоткрываются в связи с «внутренними» причинами установления его даты. Она вычислялась, во-первых, путём прибавления определённого числа дней к дате Благовещения, почти что совпадавшего, как будет показано ниже, с Пасхой, и, во-вторых, через отождествление дня пришествия в мир Христа Спасителя, второго Адама, со днём творения Адама первого. И то, и другое соответствие были тесно связаны с особенностями древней иудейской традиции, отчасти унаследованной христианами.
Древние иудеи обращали внимание не столько на рождение праведника, сколько на его кончину, становившуюся отправной точкой не только для грядущей вечности, но и для определения начала жизни святого человека. При данном подходе знание дня смерти позволяло также вычислить день рождения – в таком случае обе даты практически совпадали. Согласно «спекулятивно-календарной гипотезе» древние христиане сходным с иудеями образом хронологически сопоставляли пришествие в мир и воскресение Христа Спасителя, наступившее вскоре после Его добровольной смерти. Праздник Пасхи в сознании древних христиан стал совпадать по срокам со временем Боговоплощения, с днем благой архангельской вести, в который по свидетельству Священного Писания и вере Церкви спасительный Плод появился во чреве Пресвятой Девы. Прибавление девяти месяцев – обычного срока для чревоношения – к предполагаемому времени Боговоплощения и вело к определению даты Рождества Христова.
Насколько две обсуждаемые даты Рождества – 25 декабря и 6 января – отвечают вышеизложенной «гипотезе»? 25-му декабря предшествует, если отсчитать назад девять месяцев, 25 марта, а 6-му января – 6 апреля. В расчётах древних христиан встречался и тот, и другой день. Созомен в своей «Церковной истории» сообщает о том, что малоазийские еретики-монтанисты согласно солнечному календарю («следуя одним солнечным кругам»), в отличие от большинства других христиан, пользовавшихся лунным календарем, высчитывали день Пасхи (14 нисана) от дня весеннего равноденствия, который приходился на девятый день до апрельских календ, т.е. на 22 марта. Четырнадцать дней спустя, а именно 6 апреля, они и совершали Пасху, если она приходилась на воскресенье; а если нет, то праздновали её в ближайший воскресный день (Пасха могла праздноваться от 14 до 21 нисана). Для монтанистов день весеннего равноденствия, бывший отправной точкой для вычисления дня Пасхи, – это праздник начала мира, «начала творения солнца и первого месяца».
Другая дата страдания Господа – 25 марта – упоминается в значительно большем числе источников, в основном западных. Так, Тертуллиан (III в.) в сочинении «Против иудеев» писал: «Страдание Христово (…) совершилось в месяце марте во время Пасхи, в восьмые апрельские календы (…)», т.е. 25 марта. О том же утверждается в сочинении «О вычислении Пасхи» (De Pascha computus), приписываемом святому Киприану Карфагенскому, а также в одном из разделов «Хронографа» Филокала, памятника середины IV века. В сочинении «О солнцестоянии и равноденствии зачатия и Рождества Господа нашего Иисуса Христа и Иоанна Крестителя» утверждается совпадение дня страдания Господа и дня Боговоплощения: «Наш Господь был зачат в восьмые апрельские календы в месяце марте – день страдания Господа и Его зачатия. Ибо в день, в который Он был зачат, Он пострадал».
2Пока древние христиане ограничивались в своём календарно-литургическом цикле празднованием Пятидесятницы и Пасхи, по времени почти что совпадавшей с Боговоплощением, естественно, они соотносили творение мира и ветхого Адама со временем пришествия в мир Нового Адама – Христа. Так, например, в сочинении «О вычислении Пасхи» день 25 марта именовался днём творения мира, а день рождения, или воплощения Христа, приходился на 4-й день от сотворения мира, совпадая с днём творения солнца: «О, как прекрасен и божественен Промысл Господа, чтобы в тот день, в который было создано солнце, в тот самый день родился Христос в пятые апрельские календы в четвёртый день недели…» В некоторых регионах праздник Богоявления-Рождества или Крещения отмечался особо через девять месяцев, в начале римского года. В памятнике сирийской письменности (не позже начала IV в.) «Учение апостолов» сказано: «Соблюдай день Светов (т.е. Богоявления) нашего Спасителя, который глава праздников Церкви, в шестой день месяца канун согласно долгим вычислениям греков…»
В связи с появлением особого праздника Богоявления иногда проводилась не менее яркая параллель между творением мира и явлением миру родившегося Спасителя, тем более что некоторые иудеи полагали, что первый Адам был сотворён 6-го числа месяца тишри, т.е. 6 января.
Армянский богослов VII века Анания Ширакаци в конце своего «Слова о праздниках Рождества и Крещения», пересказывая утерянное сочинение св. Поликарпа Смирнского, писал: «…рождество произошло в первый день недели. И подобало, чтобы в тот день, в который началось творение – что было, конечно, прообразованием, – чтобы в тот день Спаситель всех пришёл в мир, родившись, но сохранив девство непорочным».
Празднование Богоявления 6 января
Древнейшее датируемое историческое свидетельство о праздновании Богоявления содержится у языческого историка Аммиана Марцеллина, описавшего участие Юлиана Отступника ещё до открытого перехода на сторону язычества в церковном праздновании Богоявления, совершавшемся в Лютеции (Lutetia Parisiorum, позднее Париж): «И чтобы скрыть это, в праздничный день, который христиане в январе месяце называют Богоявлением (Epiphania), [Юлиан,] войдя в их церковь, торжественно поклонился изображению и удалился». Наиболее вероятной датой для данного события оказывается 6 января 360 года. Византийский хронист Иоанн Зонара (XI–XII в.) писал, что Юлиан посетил храм «в день рождества Спасителя, (…) чтобы воины сочли его единоверным себе (…)».
Более ранняя история праздника Богоявления приоткрывается благодаря ряду разрозненных и не вполне согласованных друг с другом свидетельств. Одни древние авторы писали о дне Богоявления 6-го января как о дне Крещения, другие – как о дне Рождества. К первой группе относятся Климент Александрийский, Ориген и святитель Афанасий Александрийский, ко второй – святитель Епифаний Кипрский, паломница Эгерия, неизвестные составители Армянского лекционария.
Из всех имеющихся свидетельств наиболее древними документами, носящими не только символический или исторический, но и конкретный богослужебный уставной характер, являются «Итинерарий» паломницы Эгерии (ок. 380 г.) и древний «Армянский лекционарий» (нач. V в.), повествующие о начинавшемся 6 января праздновании рождественских дней в Иерусалиме в конце IV в. «Из-за торжественности и радости этого дня бесконечные толпы народа отовсюду собираются в Иерусалиме, не только монашествующие, но и миряне, мужчины или женщины».
Святой Ефрем Сирин во второй половине IV в. в низибийских гимнах «О Рождестве», или «О Богоявлении», воспевает праздник Боговоплощения, величайший и первый среди праздников: «Этот день – Первородного празднество,Покоривший первым все празднования (…). О Господь наш, мир даруй нам, Дабы Божества три праздника праздновать», то есть Богоявление, Пасху и Вознесение. По преимуществу праздник, описываемый в этих гимнах, посвящён Рождеству Спасителя, например, в одном из гимнов содержится следующее четверостишие:» В день сей родилось Чадо, И дано ему имя – Чудный, Ибо действительно чудно, Что Бог явился дитятей».
Как и подобает, праздник Рождества отмечался в начале месяца канун, т.е. в январе через девять месяцев после зачатия Божественного Младенца: «Его явление произошло в нисане, А Его рождение – в кануне».
В то же время, согласно святому Ефрему, Богоявление – это праздник «второго рождения», или Крещения, Господа в водах Иордана, праздник сходящего с неба света и одновременно праздник очищения, омовения грехов, крещения оглашенных, которое в древней «Церкви сирийцев» совершалось в тот же самый день. Таким образом, Рождество Христово было центральным событием праздника Богоявления, воспевавшегося в гимнах преподобного Ефрема Сирина, а Крещение Господне и знаменуемое им прощение грехов – одним из самых главных дополнительных лейтмотивов.
Итак, праздник Богоявления, отмечавшийся в Древней Церкви 6 января, имел особое значение, в полной мере не сводимое к сложившейся впоследствии традиции празднования Рождества и Крещения.
Праздник Рождества Христова 25 декабря
В середине IV в. Фурий Дионисий Филокал составил «Хронограф», в котором впервые в западной традиции упоминается дата 25 декабря как дата Рождества Христова. Входящий в состав «Хронографа» список мучеников начинается с 8-го дня до январских календ, т.е. с 25 декабря, когда «Христос родился в Вифлееме иудейском».
В Византии и на Западе считалось, что древнейшее обоснование римской традиции праздновать Рождество 25 декабря содержится в «Толковании на пророка Даниила» св. Ипполита Римского (нач. III в.): «Ибо первое явление Господа нашего во плоти, когда Он родился в Вифлееме, произошло на восьмой день до январских календ, в среду, на 42 год царствования Августа, пятитысячный от Адама». Однако несмотря на общепризнанность свидетельств св. Ипполита и «Хронографа» Филокала в новейшей научной литературе они подверглись серьёзной критике.
История праздника Рождества 25 декабря лучше всего прослеживается в наследии как западных, так и восточных проповедников. Х. Узенер связывал начало празднования Рождества в Риме с рождественской проповедью папы Либерия (352–366), хотя принадлежность данной проповеди спорна. Северная Африка, один из величайших оплотов византийской культуры, стала местом творчества великих христианских проповедников и богословов, которые не обошли своим вниманием и праздник Рождества Христова. Оптат Милевийский (Нумидия) произнёс 25 декабря 362 или 363 г. проповедь на Рождество, самую раннюю из известных нам рождественских проповедей в христианской традиции, авторство и время произнесения которой сомнениям не подвергались. В середине IV в. о январском празднике Богоявления в этом регионе ещё нет никаких упоминаний. Согласно известнейшему североафриканскому проповеднику более позднего времени блаженному Августину, епископу Иппонскому, 25 декабря – исторический день рождения Христа, избранный Самим Христом, имеющий богооткровенное происхождение. «День Сын от дня Отца, Бог от Бога, Свет от Света».
Хотя североафриканская традиция празднования Рождества могла появиться, скорее всего, под влиянием римской, сама римская традиция оказывается отчётливо представленной только в рождественских проповедях святителя Льва Великого, папы Римского, веком позднее. В то же самое время праздник Богоявления, отмечавшийся 6 января, означал для папы Льва ещё не Крещение Господне, а – так же, как и для блаженного Августина – поклонение волхвов, являющее откровение Бога язычникам. Он был органичным завершением праздничного периода, который начинался 25 декабря. «Истина, которую не приняло иудейское ослепление, сообщила свой свет всем народам. Итак, да почтим святейший день, в который явился Творец нашего спасения; и Того Младенца, Которому лежащему в яслях пришли поклониться волхвы, Ему всемогущему мы да поклонимся на небесах».
Особо следует сказать о совпадении празднования и попразднства Рождества Христова, отмечавшегося в декабре, с языческим праздником солнца и со связанными с ним римскими январскими календами. Подобно тому, как январский день Богоявления (6 января) «совпал» по времени с аналогичным праздником гностиков, так и декабрьский день Рождества (25 декабря) отмечался в одно время с римскими языческими торжествами. Данное сопоставление Рождества Христова и солнца, особенно тогда, когда Рождество стало устойчиво праздноваться 25 декабря на третий день после зимнего солнцестояния (22 декабря), явилось своеобразным ответом-вызовом христиан на языческое празднование в честь «непобедимого солнца», введённое в Риме по указу императора Аврелиана в 274 году Блаженный Августин призывал совершать праздник Рождества Христова «не как неверные ради этого солнца, но ради Того, Кто сотворил это солнце».
Через несколько дней после языческого праздника солнца начиналось празднование римского новолетия, январских календ, или 1 января. С середины I в. до Рождества Христова в Римской Империи день 1 января стал считаться 1-м днем года после того, как Юлий Цезарь закрепил его за 12-м днем после зимнего солнцестояния. По оценке Ливания, в отличие от остальных праздников – домашних, городских или национальных – данный праздник был универсальным.
Святитель Григорий Богослов в 38-м слове на Богоявление, противопоставляя премирный праздник мирскому, под последним, в частности, мог иметь в виду празднование 1 января. Недаром он начал обличение мирского праздника с намёка на украшение наружных дверей, о котором писал в связи с новым годом Ливаний: «на рассвете при пении петуха каждый украшает свои наружные двери лавровыми ветвями и другими видами венков».
Таким образом, праздник 25 декабря (или, точнее, его попразднство) приходился на языческий праздник новолетия, который отмечался в Византии не только язычниками, но и христианами, включая даже византийских царей, в течение нескольких дней. В эти дни дети освобождались от посещения школы, трудящиеся не ходили на работу и пр. Начало времени, годового цикла, которое могло связываться с началом мира, с днём творения, в то же самое время оказывалось тождественным времени пришествия в мир Спасителя, Солнца правды, Христа.
Установление праздника Рождества Христова
в Антиохийской, Александрийской и Константинопольской Церквах
В почти прижизненной рукописи сирийского монофизитского богослова Дионисия Бар-Салиби († 1171) присутствует схолия с объяснением причин введения особого праздника Рождества: «Господь был рождён в месяце январе, в день, когда мы празднуем Богоявление; ибо древние соблюдали Рождество и Богоявление в один день… Причина, по которой отцы перенесли указанное торжество с 6 января на 25 декабря, как говорят, такова: язычники имели обыкновение отмечать в тот же день 25 декабря праздник рождения солнца. Для украшения торжества у них был обычай возжигания огней, даже христиане приглашались принять участие в этих обрядах. Итак, когда учители заметили, что христиане были покорены этим обычаем, они решили праздновать праздник истинного Рождества в тот же день; а 6 января они стали праздновать Богоявление. Они сохранили этот обычай до сего дня с обрядом возжигания света (досл. огня)». Таким образом, согласно свидетельству Дионисия Бар-Салиби отдельное от Богоявления празднование Рождества было установлено с апологетической целью – для опровержения языческого праздника солнца. Автор не сравнивает западную и восточную традицию, он пишет о древнем едином празднике, но сам придерживается традиции двух праздников, которая подтверждена авторитетом «отцов».
Праздник Рождества Христова, отмечавшийся 25 декабря, оказался столь убедительным и важным, что в течение IV–V веков он был принят повсеместно не только на Западе, но и на Востоке, включая самые отдаленные страны – Сирию и Армению. Свидетельства, подтверждающие распространение праздника на Востоке, древнее, нежели наиболее надёжные свидетельства о его исконном бытии в Риме.
Проповеди святителей Григория Богослова и Григория Нисского на два отдельных праздника Рождества и Крещения подтверждают появление данных праздников в Константинопольской Церкви. Так, Григорий Богослов произнёс две проповеди: 25 декабря 380 г. – на Рождество, и 6 января 381 г. – на Крещение. Во второй из них святитель Григорий назвал себя «начальником (ἔξαρχος) праздника» Рождества, что означало, по мнению многих учёных, что именно он был его «устроителем» или «инициатором». Впрочем, даже если праздник Рождества был введён в Константинополе еще до святителя Григория, в любом случае его торжественное совершение в 380 г. означало усиление православной партии и ослабление арианствующих, отрицавших единосущие Сына и потому не способных допустить отдельного празднования Его Рождества. Разделение праздников Рождества и Крещения, утверждённое святителем Григорием в Константинопольской Церкви, впоследствии подтверждается в проповеди святителя Прокла Константинопольского (434–446): «В предшествующем празднике Рождества Спасителя земля радовалась, нося Владыку всех в яслях; в сегодняшний праздник Богоявления море зело веселится, а веселится потому, что через Иордан оно получило благословение очищения».
В 386–388 годах (в антиохийский период своего служения – прим.) святой Иоанн Златоуст произносил проповеди, посвящённые празднику Богоявления. В одной из них, сказанной 20 декабря 386, 387 или 388 года, приготавливая народ к празднику Рождества, Златоуст назвал его «самым почитаемым и священным из всех праздников». Через пять дней в своей наиболее известной проповеди-апологии праздника Рождества антиохийский проповедник оставил ценное свидетельство о времени введения праздника Рождества Христова в Антиохийской Церкви: «Хотя нет ещё десяти лет, как этот день стал известен и объявлен нам, но, как будто издавна и за много лет преданный нам, так он прославился от вашего усердия. Посему не погрешил бы тот, кто назвал бы его и новым, и – вместе – древним, новым потому, что он недавно стал известен нам, а древним и давним – потому, что он скоро сравнялся с древнейшими и возрос до одинаковой с ними степени. Как благородные и доброкачественные растения, быв посажены в землю, вскоре достигают великой высоты и обильно покрываются плодами, так и этот день, издавна известный живущим на Западе, а к нам ныне принесённый не за много лет, вдруг так возрос и такие принёс плоды, какие можно видеть теперь, когда ограды наши наполнены и вся церковь тесно вмещает множество собравшихся».
Итак, согласно свидетельству Златоуста, в Антиохии обратили внимание на особый праздник Рождества Христова во второй половине 70-х годов IV столетия. Распространённость праздника на Западе была очевидна для святителя Иоанна и его современников.
Святитель Амфилохий Иконийский в конце 380-х – начале 390-х гг. произнёс проповедь «На Рождество нашего великого Бога и Спасителя Иисуса Христа». Вначале в ней говорится, что Церковь, подобно цветущему лугу, украшена таинствами, одно из которых – таинство Рождества. Далее он с аллюзиями на Священное Писание повествует о Христе, как о «Солнце праведности», «Востоке, сияющем с высоты», и «Свете языков». Проповедь эта подтверждает распространённость праздника Рождества Христова в малоазийских церквах.
Александрийская Церковь, как и другие Восточные Церкви, первоначально отмечала только праздник Богоявления. Скорее всего, праздник Рождества был введён там по инициативе святителя Кирилла Александрийского незадолго до Эфесского Собора. Павел, епископ Эмесский, проповедовал на праздник Рождества Христова 25 декабря 432 г. в Великой церкви Александрии в присутствии святителя Кирилла Александрийского: «Ибо сегодня ради нас родился Отрок, в Коем вся видимая и невидимая тварь приобрела твёрдые упования на спасение… Итак, рождает Богородица Мария Эммануила».
Перенесение Рождества Христова на 25 декабря (7 января) не означало отмены или переосмысления традиционной для Египта даты 6 (19) января.
Таким образом, отдельное празднование Рождества было установлено в Антиохийской Церкви не ранее 376–377 г., в конце 370-х гг. – в Константинопольской Церкви, вслед за ней в малоазийских Церквах, и позднее – в Александрийской (в нач. 430-х гг.).
Рождество Христово в Иерусалимской Церкви
Введение отдельного дня для празднования Рождества в Иерусалимской Церкви заслуживает особого рассмотрения. Известно, что из всех восточных Церквей Иерусалимская Церковь оказала наибольшее сопротивление установлению декабрьского праздника. В нач. V столетия блаженный Иероним, учёнейший представитель западного христианства, находясь в Иерусалиме, выступил в защиту празднования Рождества 25 декабря, отличного от празднования Крещения 6 января. В проповеди на Рождество (произнесена между 401 и 410 г.) он обратился к своей аудитории с пылким полемическим задором: «Итак, мы говорим, что сегодня Христос родился, затем в Богоявлении возродился. Вы навязываете нам рождение и возрождение, вы, которые говорите, что Он родился во время Богоявлений…». При этом следует учесть, что блаженный Иероним не смог изменить господствовавший в то время общепринятый в Иерусалимской Церкви обычай.
В середине V века Иерусалимский патриарх святитель Ювеналий (424–458), вернувшись в Иерусалим после Халкидонского Собора при силовой поддержке византийского гарнизона, ввёл здесь на короткий срок празднование Рождества 25 декабря. В разгоревшемся конфликте влиятельные в Иерусалиме антихалкидониты-монофизиты выступали против православного учения о неслитном соединении двух природ во Христе и против отдельного праздника Рождества, который уже тогда мог стать для православных литургическим подтверждением истинности их веры. Патриарх Ювеналий «начал совершать славное и спасительное Рождество Господа» не по западному образцу, а, что более вероятно, под влиянием святого Прокла Константинопольского.
Однако в скором времени Иерусалимская Церковь вернулась к прежнему обычаю.
Ситуация зашла столь далеко, что понадобилось вмешательство самой высшей государственной власти. Около 560 г. император Юстиниан написал послание «О праздниках: Благовещении и Рождестве, Сретении и Крещении», адресованное Иерусалиму, т.е. Иерусалимской Церкви при патриархе Евстохии (552–563/564). «Мы услышали, что некоторые заблуждающиеся, пребывая в Иерусалиме, не следуют святым писаниям и учителям-отцам и не совершают это святое в теле Рождество Господа 25 декабря месяца, а на Рождество Господа устраивают [праздник] Давида и Иакова. В 6-й день месяца января совершают они Рождество вместе с Крещением». В силу этого, по мысли автора, нарушались даты праздников Благовещения (25 марта) и Сретения (2 февраля). Сославшись на Евангелие от Луки (Лк. 1, 26–56), Юстиниан привёл также ряд авторитетных мнений отцов – святителей Григория Богослова, Григория Нисского и Иоанна Златоуста, а также текст под именем блаженного Августина Иппонского, пытаясь убедить своих адресатов без «некоего принуждения» и «силы» принять отдельный праздник Рождества.
«Из Святого Писания и от Благовещения видно, что иной день Рождества и иной день Крещения. Во время Рождества Христова полки ангелов, откровение света, удивление пастухов, пришествие волхвов, ведомых звездой с востока, и выпытывание времени Иродом. А о Крещении и о Богоявлении в Писании имеется другое свидетельство у святых евангелистов…» Послание Юстиниана завершается указанием на традиционность византийской литургической практики: «Ныне мы не что-то новое изыскиваем у вас, но то, что отцы и учители изыскали из священных книг и православные совершали изначала, совершается ныне нами, и вам также надлежит поступать, дабы согласно славить нам Отца, и Сына, и Святого Духа ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Послание «О праздниках», составленное в форме мягкого приказа, было исполнено уже после смерти Юстиниана. Согласно сообщению Никифора Каллиста, император Юстиниан только издал декрет о праздновании Сретения, а его преемник Юстин II (565–578) подтвердил празднование Рождества во всей империи 25 декабря. По предположению М. ван Эсбрука, празднование Рождества 25 декабря было введено в Иерусалиме вскоре после 567/568 г.
На этот раз установление особого праздника Рождества Христова не вызвало столь сильного противодействия. Благодаря усилиям верных последователей Халкидонского Собора праздник сумел прижиться в последнем из входивших в состав византийской пентархии Патриархате.
*
В XI веке снова столкнулись две различные литургические традиции в отношении времени празднования Рождества Христова и Крещения Господня – раздельного или слитного. Они оказались в средоточии разногласий между защитниками православного вероучения и их оппонентами – представителями Армянской Церкви, не принявшей Халкидонского Собора. Для первых было само собой разумеющимся, что Рождество Христово и Крещение Господне должны праздноваться 25 декабря и 6 января соответственно. Последние же, напротив, были убеждены в необходимости праздновать оба эти праздника в один день – 6 января.
В XI столетии наиболее ярким защитником православной традиции выступил преподобный Никита Стифат. Для него цикл церковных праздников, впервые ясно указанный в «Слове» императора, является само собой разумеющимся фактом: Благовещение, Рождество, Крещение и Сретение отделены друг от друга определёнными временны́ми интервалами, изменение которых не представляется возможным.
Для Стифата два раздельные праздника Рождество и Крещение подтверждают православное христологическое учение, сформулированное на Халкидонском Соборе, о сохранении двух природ Христа после Боговоплощения («две природы и после единения в одной ипостаси Христа»). Рождество более соотносится с человечеством Христа, а Крещение – с Божеством: «…первый, являя нам Сына Божия, преподаёт родившегося Отроча, а второй – ставшего тридцатилетним и крестившегося во Иордане Господа…».
Не входя в исторические тонкости и не ссылаясь на апостольскую традицию, Стифат уверенно пишет о том, что «Церковь Божия свыше получила, очевидно, установление праздновать их отлично и отдельно, поскольку два, а не один эти праздники единого Христа, поклоняемого во время каждого из них в двух природах и одной ипостаси». Таким образом, он отстаивает Божественное происхождение совершения двух отдельных праздников Рождества и Крещения. Хотя абсолютизация литургической традиции, проходившей разные этапы своего формирования, представляется не вполне уместной, абсолютизация догматического учения, имеющего вневременный характер, в контексте православного миросозерцания более чем оправдана.
Таким образом, в XI веке снова столкнулись две различные литургические традиции в отношении времени празднования Рождества Христова и Крещения Господня – раздельного или слитного. Эти традиции были древними, в законченном виде они сложились в VI – начале VII в.
В качестве вывода приходится констатировать, что литургическое многообразие могло и может иметь место только при полном единении в вере. В противном случае даже без излишней догматизации оно может оказаться очередным труднопреодолимым препятствием для восстановления утраченного вероучительного единства. Это понимал средневековый армянский вардапет Есаия Нчеци, который, как бы отступив от своей традиции, писал: «Оба [праздника], если совершаются совершенной верой и чистым житием, приемлемы и угодны Богу и искупительны людям».
Статья игумена Дионисия (Шлёнова),
опубликованная в журнале «Богословский вестник»
и на сайте Андреевского монастыря,
приводится в сокращении