Что произошло с КНДР за 10 лет правления Ким Чен Ына

Под занавес 2011 года, 17 декабря, в Северной Корее появился новый правитель – Ким Чен Ын. Некоторые детали его биографии, а также возраст (по меркам не только восточной, но и западной политики глава государства был еще очень юн) давали основания полагать, что жизнь КНДР теперь непременно изменится. Что же произошло за минувшие 10 лет, и насколько эти прогнозы оказались верными?

Мы будем жить теперь по-новому

6 июля 2012 года в Пхеньяне случилась нечто небывалое. В этот день в северокорейской столице прошел первый концерт ансамбля «Моранбон». Многие тогда знали, что этот девичий ансамбль создан под личным руководством нового главы государства – Ким Чен Ына, так что собравшаяся на концерт избранная публика надеялась увидеть что-то новое и диковинное. Их ожидания оправдались: не только наряды и манера вести себя на сцене у девушек из ансамбля были почти западные, но и репертуар оказался очень необычным. Помимо «революционных песен» о любви к Вождю и к Партии, на первом концерте «Моранбона» прозвучали иностранные хиты, в том числе и My way Фрэнка Синатры.

Этот концерт тогда многие расценили как верный признак того, что в Северной Корее начались радикальные перемены. Оснований для этого хватало: новый лидер был молод (всего 28 лет), получил образование в элитной школе в Швейцарии и был поклонником популярной культуры Запада.

Впрочем, в то, что при новом Киме и жизнь станет новой, верили не все. Многие вообще сомневались, что необычно молодой руководитель сможет удержать власть. Иначе говоря, десять лет назад, на рассвете правления Ким Чен Ына, одни чаяли «перестройки и гласности» в КНДР, другие же пророчили скорое падение режима.

Ошиблись в итоге как первые, так и вторые.

Выступление ансамбля «Моранбон» в Пхеньяне AP/TASS

Экономика должна быть экономной

Первые десять лет правления Ким Чен Ына можно разделить на два периода. В 2012–2016 годах он проводил достаточно активные реформы, а с конца 2017-го ему пришлось бороться с целой серией кризисов, причем в ходе этой борьбы его политический курс был пересмотрен.

Выступление ансамбля «Моранбон» в июле 2012-го, равно как и некоторые другие смелые эксперименты того времени, в итоге ни к чему не привели, и в области культуры политика Ким Чен Ына мало отличалась от политики его отца. Больше Синатру в Пхеньяне перепевать не пытались. Однако в области экономической политики перемены действительно имели место – по крайней мере, поначалу.

Ким Чен Ын вернул на высшие посты тех экономистов, которые в правление его отца пытались провести реформы по китайскому образцу, но в итоге оказались в опале. Ким Чен Ын достал из правительственных сейфов планы экономических преобразований, составленные еще в 2004–2005 годах, и о существовании которых, кстати, в зарубежных экспертных кругах было давно известно. Реформы эти предусматривали поэтапное внедрение в Северной Корее рыночной экономики – разумеется, при сохранении в неприкосновенности политической системы.

В 2012–2013 годах сельское хозяйство частично перешло на бригадный подряд. Поговаривали даже о введении семейного подряда, то есть о фактической передаче земли в пользование крестьянским семьям, но на столь радикальный шаг в Пхеньяне все-таки не решились. В промышленности была введена система двойных цен, тоже скопированная с той, что существовала в 1980-х в Китае. В соответствии с этой схемой северокорейские предприятия получали заведомо заниженные плановые задания. Продукцию, производимую в рамках плана, предприятия должны были продавать за символическую цену тем потребителям, которых им назначало государство. А то, что производилось сверх плана, можно было продавать более или менее свободно. С точки зрения северокорейского руководства, этот разворот вполне резонен. Реформы рыночного образца, пусть и сопровождавшиеся политическими преобразованиями, могли дестабилизировать обстановку, и это в Пхеньяне хорошо понимали. На реформы в 2012-м Ким Чен Ын решился в основном потому, что другого способа возродить экономику страны тогда не было. Однако сейчас, когда КНДР получает гарантированную помощь из Китая, заниматься политически опасными преобразованиями просто нет смысла – за сохранение стабильности теперь платит Пекин.

Наверное, у происходящего есть и, скажем так, психологическое измерение. Когда Ким Чен Ын пришел к власти, он действительно искренне рассчитывал, что ему удастся улучшить жизнь подданных. Скорее всего, он в душе винил отца, отношения с которым у него никогда не были близкими, в том, что тот не шел в ногу со временем и не проводил преобразований, которые молодому выпускнику швейцарской школы казались совершенно очевидными и необходимыми. Однако, оказавшись в шкуре своего отца, Ким Чен Ын осознал: многое из того, что ему виделось простым, либо невозможно, либо угрожает стабильности в стране и лично его власти. В итоге недавний мечтатель и умеренный реформатор стал постепенно превращаться в прагматичного консерватора-макиавеллиста, который, конечно же, хочет, чтобы простонародье жило лучше, но гораздо больше озабочен другой проблемой – как бы не слететь с трона.

Что дальше?

Что же ждет Северную Корею дальше? Скорее всего, до окончания пандемии ни о каких серьезных изменениях говорить не приходится. Но вот что случится после того, как пандемия завершится?

Пока похоже, что, разыгрывая карту американо-китайского противостояния и получая помощь из КНР, Ким Чен Ын и его окружение намерены поддерживать статус-кво. В стране продолжатся попытки (уже сегодня частично успешные) загнать в бутылку джинна рыночной экономики, который из этой бутылки вырвался около трех десятилетий назад, а также пресекать проникновение в КНДР сведений о том, как на самом деле живет внешний мир.

Правда, тут есть одна проблема. Сейчас местная печать объясняет, каким образом КНДР должна добиться нового экономического прорыва. Для этого, если верить северокорейским СМИ, необходимо сплотить ряды вокруг Партии и Вождя, неутомимо изучать идеи чучхе, проникаться революционным духом опоры на собственные силы и, наконец, ожидать того экономического эффекта, который принесут новые удивительные достижения чучхейской науки и техники. Понятно, что рецепты эти не сработают и через какое-то время Пхеньяну придется признать: экономика стагнирует, а разрыв в доходах с соседними странами продолжает расти. В такой ситуации Ким Чен Ын может вновь решиться запустить рыночные реформы – благо сам он, похоже, понимает, что эти преобразования экономически эффективны, хотя и опасны политически.

Пока же молодой реформатор и любитель западной эстрады Ким Чен Ын идет отцовской дорогой. Во времена правления Ким Чен Ыра (1994–2011 годы) руководство КНДР не могло определиться с тем, как же относиться к рынку, бросаясь от одной крайности к другой – то игнорируя его, то пытаясь использовать себе на пользу, а то и вовсе норовя подавить рыночные отношения. Казалось, что приход к власти Ким Чен Ына положит конец этим метаниям. Однако сейчас есть основания полагать, что Северная Корея вернулась в старую колею, которая, увы, идет по замкнутому кругу.