(Олегу Янковскому посвящается) В проходной киностудии я чуть замешкался с пропуском и через окно увидел, как Он что-то сказал вахтеру на шлагбауме, и тот пропустил его машину. Он припарковался как раз в том месте, где всех гоняли, даже висел самодельный плакат «Машины не ставить!». Мне почему-то захотелось ему рассказать, как один мой знакомый художник тоже так вот лихо подкатил к стенке, а затормозить так же лихо - не вышло. В мастерской транспортного цеха водилы долго смеялись над этим печальным случаем. Но пользоваться этой дурацкой привычкой – заговорить на студии с известным актером и, вообще, со знакомыми физиономиями я не стал. Что, у меня своих дел нету? Особенных не было. Так, монету получить, пообедать с Неллей, отвертеться от знакомых и друзей на счет взаймы; и тю-тю, до хаты, до дому. Мы – люди прозаические. Монета не оказалось особо звонкой, а впереди накладный праздник - Новый год. Я пошел к Нелли. В коридоре мы с Ним чуть не сшиблись лбами. Сцену неузнавания я отыграл совершенно великолепно. Судя по партнеру – Он тоже - холодно, небрежно извинился и пошел мимо, а не стал набрасываться с приветственными воплями, похлопываниями и верчением пуговиц пиджака. Да к тому же я был в свитере. Но я заметил, что у него лицо, как у старого приятеля. Конечно, популярный, обаятельный – все такое. …Нелли меня уже поджидала. По дороге в столовую она сразу стала меня упрекать, жалеть, и требовать. Она дама требовательная, но и… очень милая, когда совершенно выдохнется. Мы уже подходили к столовой, как она вдруг взяла меня под руку и сказала: - Саш, давай пообедаем во втором блоке. Там народу поменьше. - Давай, правда, там холодно и готовят не очень... - Я вчера ходила, совершенно нормально. - Да мне все равно, как хочешь. Буфет второго блока полностью оправдал мои предсказания. Блюда холодные – даже те, что горячие. Двое кассиров-раздавал подали нам два кофе. Мы сели у дальнего столика. Нелли попросила меня купить еще булочку. Я вернулся к кассе. Он стоял у кассы, уже с накладной бородой, в костюме пижона начала века. Рядом с Ним толстая дама в черном пальто пытала его про жизнь, рассказывая зачем-то свою. Он слушал, улыбался, что-то вставляя ободряющее и ничего не значащее. Два молодца долго доили для них кофейный аппарат. Я стоял с булочкой и ждал, может один догадается сесть за кассу. …Пока я расплачивался с кассиром, мелочь он мне сдавал с рубля копейками, и будто они были его чаевыми. Утомил. Краем глаза я заметил, что Этот старорежимный франт что-то сочиняет моей одиноко сидящей Нельке. Я решил не изображать ревнивого кавалера и стал внимательно выбирать булку и себе. Больше минуты я ломать комедию не смог, пошел к столу. Этот сразу откланялся – слинял. - Слушай, Нель, в какой картине он у вас снимался? - Да на «Сонате». Только наоборот, это он там, а я временно была, ну, я же тебе говорила, помнишь, вместо Светки… - А… - Ты что? Ревнуешь? - С ума сошла? Я тебя ни к кому не ревную. Я же знаю, я вне конкуренции. - Конечно, дорогой… -Просто как-то… Уже третий раз с ним встречаюсь, а прошло только полдня. Странно даже. - Студия... Идешь и забываешь, здоровалась сегодня или вчера. Все крутятся по двадцать раз. - Слушай, а у него обаятельный взгляд, да? - Ну, так… - Нет, вот я заметил – такой, как у давнего знакомого. По-моему, вы, женщины, всегда на такой взгляд клюете. Нет разве? - Я за всех не скажу… но наверно. - Ага, я думаю, это у него как профессиональное. Раз глянул – и все, ваша дама бита. Его бабы любят. Меня, как узнают, что на киностудии работаю, сразу спрашивают: артистов, небось, каждый день видишь? Купили бы себе открытки и смотрели каждые полчаса... - Да ладно тебе. Что ты взъелся? - Так, вроде на одной фабрике работаем. Я ведь тоже хороший специалист. Почти незаменимый. А их что, мало? Чего он к тебе клеился? - А он не только ко мне… - А он на удочку не ловит. Сетью буровит? Ясно, тоже метод… - Саш, давай о другом. Завтра суббота. - Ты коньки купила? - Нет, я думала, ты пошутил. - Почему – пошутил? Ладно, завтра поищем коньки тебе. Будем на каток по субботам ходить. - Слушай, я сто лет не каталась. - Тогда начнем вспоминать, как падали… Пошли, я уже должен ехать. Покурю и помчался… Когда я вошел в гостиную родителей, на меня с экрана телевизора внимательно смотрел Он и что-то говорил прямо в глаза. Я смотрел на Него, а он на меня. Он так и сказал: - Ничего не было, старик. Но ты меня больше не зли, дурачок, а то я на нее гляну – и все, один будешь на катке падать. И подмигнул мне на прощанье. Обаятельно, со смыслом. Евгений Донской (1986 г.)
