У СССР есть один явный недостаток, с которым чрезвычайно трудно спорить...
У СССР есть один явный недостаток, с которым чрезвычайно трудно спорить. Он умер. Предполагать, что здоровый, мощный организм, состоящий из 300 млн клеточек, могли убить 3-5 предателей-микробов, было бы несколько наивно. Микробы, они как все хищники, нападают на ослабленных или больных. И выяснить, чем болел почивший, чем был ослаблен его покойный организм, просто необходимо, чтобы в будущем не наступать обидно и больно на грабли, особенно если эти грабли - детские.
В экономике опыт сталинского рывка, позволившего таки России за 10 лет пробежать 100-летнее индустриальное отставание, выиграть одну из самых страшных войн с объединённым Западом, так и остался уникальным, невостребованным и не воспроизведённым, в том числе и в ХХI веке. Вот ведь как получается. Опыт, который можно использовать, есть, результат, которым восхищаются, и которым гордятся, тоже есть, а востребованности всего этого нет. Ранее я уже писал, что такое положение сложилось ввиду незаинтересованности в таком опыте на всех уровнях советской социальной лестницы. Пора попробовать ответить на вопрос: "Почему?" И ответ этот будет уже в политике, которая так и не стала надстройкой, а продолжила в СССР жить своей жизнью, переделав в конце концов под себя базис.
Начать предлагаю с основ, в данном случае - со слов из первого куплета гимна СССР, в котором он, "созданный волей народной", якобы этой же самой волей и управлялся вплоть до самых последних дней своего существования. Поэтому совсем непонятно, каким образом кучка авантюристов в Беловежской Пуще смогла её (весьма недвусмысленно выраженную на референдуме) так эффектно и главное, эффективно проигнорировать в 1991-ом.
Дело в том, что "воля народная" - это не фигура речи и не набор красивых слов, а скучные бюрократические процедуры, в ходе которых элита сначала выявляет эту волю, затем выполняет, а потом спрашивает этот самый народ: "Ну как, всё получилось, как ты хотел? Ожидания удовлетворены?"
Ну а теперь вспомним, как всё было в Советском Союзе. С прямой демократией в СССР не вышло. Совсем. Отнесём это на огромные пространства, плохие дороги и отсутствие интернета, позволяющего проводить плебисцит хоть по пять раз на неделе. Посмотрим, что было с демократией представительной:
- Право выдвижения кандидатов в депутаты имели партийные, комсомольские и профсоюзные органы, а также трудовые коллективы, опять же в лице этих самых органов.
- Законодательная инициатива (цитирую БСЭ: В СССР правом Законодательная инициатива обладают обе палаты Верховного Совета СССР, а также Президиум Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР, комиссии обеих палат Верховного Совета СССР, депутаты Верховного Совета СССР, Верховных суд СССР, советские профсоюзы в лице ВЦСПС, союзные республики в лице их высших органов государственной власти. В союзных и автономных республиках правом Законодательная инициатива обладают соответствующие органы этих республик.)
То есть компартия формировала органы власти и затем - через сформированные органы власти - присваивала и законодательную инициативу. И получалось, что население почти 300 млн, а в государственном строительстве участвуют только 5 из них. Но и там никаких плебисцитов не было. Никакого всепартийного голосования. Был демократический централизм, в соответствии с которым выстраивалась целая управленческая пирамида, где реальной властью обладала только верхняя её треть, а для всех остальных оставалась партийная дисциплина, где чисто по Грибоедову "не можно сметь своё суждение иметь".
То есть власть в СССР была советской только номинально. Советы совещались, а правила партноменклатура - профессиональная партийная бюрократия, с течением времени всё больше превращающаяся в клерикальный орден и отрицающая не просто свою ответственность перед страной и её населением, а даже саму возможность такой ответственности. Тому, кто думал по-другому, всё очень наглядно разъяснили в 1962-ом в Новочеркасске. Самое противное, что всё это было логично и закономерно.
Такая система, где власть концентрируется в руках ограниченного числа бюрократов, выборы которых не являются ни прямыми, ни всеобщими, а всё остальное население переводится в разряд статистов, всегда и везде приводила страну к огромной зависимости от личности Главного Руководителя, от его таланта, удачи и его ошибок. Пока на этом месте находится человек с исполинской работоспособностью и не менее исполинским даром политического предвидения, всё идет нормально. Но как только с этими качествами не получается, в стране начинается беда, что мы и видим по вполне объективным социальным и производственным показателям.
Эта же система наглухо запирает систему социальных лифтов, оставляя вместо них маленькое нижнее отверстие для лиц с очень гибким позвоночником, способных просочиться к вершинам власти по пожарной лестнице, установленной нужными людьми исключительно для своих. Саркастические "дети особо одарённых родителей", "блат, как двигатель советского общества", и "что охраняешь - то и имеешь, ничего не охраняешь - ничего не имеешь. Недаром говорят: "Все на охрану всенародной собственности", - родом как раз их той эпохи.
Подводя итог вышесказанному, резюмирую - беды и проблемы СССР, которые в конце концов привели к его гибели, кроются в несоответствии лозунгов о государстве трудящихся его сути государства партократов, в недемократичных процедурах формирования политической элиты, в полном исключении из политического процесса советских граждан, самым показательным примером чего стал беловежский сговор, который поставил всё население СССР в обидное положение бесправных статистов.
Говоря об этих системных проблемах СССР, я отнюдь не пытаюсь дать географические сравнительные оценки и уж тем более сравнивать времена, когда было лучше, а когда хуже. Но хочу обратить очередной раз внимание на то, что именно вследствии этих проблем стало возможным продвижение на вершину власти уродов, которые сначала дискредитировали, а затем развалили государство. Они и их действия были не причиной, а только лишь закономерным следствием системных ошибок, о которых надо помнить, когда заходит речь о строительстве чего-то нового или реставрации старого. В противном случае не спасёт никакая национальная идея, о которой мы поговорим в следующей заметке. Продолжение следует.