«…Начало второго акта мюзикла. Большая часть зрителей находится в зале. Кто-то задержался в буфете. За кулисами — актеры, работники сцены. До захвата остается не более двух минут. Степуют „летчики“. Затем к ним спускается главный герой, которого в этот вечер играл Андрей Богданов. По ходу они обмениваются шутливыми репликами».
Перед тем, как появиться «Чкалову», на сцену из зала запрыгнул человек в камуфляже, в маске до плеч, черных шнурованных ботинках и с автоматом Калашникова. Он дал очередь в потолок и стал сгонять «летчиков» в зал.
Одновременно с главарем появились и другие террористы. Они пробежали вдоль стен и по проходам, заблокировали двери, а потом стали хозяйничать в партере и на бельэтаже. Кричали истошно, с надрывом: «Руки за голову! Это захват!» Орали, стреляли в воздух.
Как только налетчики взяли под контроль зрительный зал, они стали обыскивать сцену, все закоулки в здании. Из-за кулис тычками выгнали актера, игравшего роль Валерия Чкалова. Потом пришел черед оркестрантов. Под дулами автоматов их вывели из оркестровой ямы и рассадили в партере.
Людей боевики разделили по половому признаку: мужчин поместили справа, женщин слева: «Садись сюда, билетов не надо, здесь места хорошие — бесплатно садись…» Периодически палили в воздух. Кричали «Аллах акбар!», требовали документы и снова стреляли из автоматов. Говорили, кстати, на хорошем русском. Это отмечают все бывшие заложники».
Ольга Трейман, буфетчица Театрального центра: «В центр бельэтажа террористы принесли бомбу, и рядом с ней все эти страшные часы простояла девушка, которая в одной руке держала пистолет, а палец другой находился на кнопке взрывателя. Она не отлучалась со своего поста, даже в туалет. Чем она была накачана — непонятно. Мы боялись, что от усталости женщина может случайно нажать на кнопку. Было очень страшно, когда они начинали стрелять. Мы тут же забирались под сиденья — и вот что делает стресс: солидные люди сворачивались под ними в самых невообразимых позах, вполне помещаясь, хотя ряды кресел стоят друг к другу впритирку».
Александр Сталь, студент: «Боевикам очень нравилось кидать в зал шоколадки и воду и смотреть, как заложники их ловят. На бельэтаже, в отличие от партера, было жарко, к тому же запасы сока на сцене были несколько больше наших, поэтому у нас наверху вскоре начались перебои с водой. К счастью, девушкам разрешили приносить нам в пустых пакетах воду из туалета, и мы смешивали её с соком, но все равно пить хотелось почти всегда».
Вице-спикер Государственной Думы Ирина Хакамада (14.01.04): «В результате моих переговоров с террористами в Театральном центре и последующих событий я пришла к убеждению, что террористы не планировали взрывать Театральный центр, а власть не была заинтересована в спасении всех заложников. Главные события произошли, когда я вернулась после переговоров с террористами. Глава администрации президента А.Волошин угрожающим тоном приказал мне не вмешиваться в эту историю».
…Несмотря на хорошую осведомленность, террористы все-таки не знали досконально всего здания, поэтому многие актеры и технические работники, закрывшиеся в гримерках, спустились из окон по костюмам.
— Они стучались в дверь, но мы не открывали, — рассказывает помощник режиссера сцены Марат, — потом периодически как у нас, так и в реквизиторской напротив раздавались звонки. Полтора часа мы сидели, слушали все, что происходит в зале. Потом они каким-то образом, видимо, нашли источник трансляции и отключили его. Мы были в полной тишине, потом позвонил технический директор Андрей Елович, спросил, где мы находимся. Мы сказали. И буквально через полчаса пришли люди в форме и с оружием, Андрей подошел. Эмчээсовцы гидравлическими ножницами срезали решетку с окон и нас выпустили.
Бомбы уложили вдоль стен на расстоянии пяти метров друг от друга, а в центре зала и на балконе разместили металлические баллоны. Внутри каждого — 152-мм артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Внутренняя полость между снарядом и стенкой баллона была заполнена поражающими элементами.
То, как расположились женщины-террористки, не было случайностью: в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Начинка пояса «шахида» — два килограмма пластичного взрывчатого вещества и еще килограмм все тех же металлических шариков. Вооружение — на высшем уровне. Автоматы АК с откидными прикладами. Ножи иностранного производства. У всех фонарики. Пистолеты. Качественная обувь. На каждом — персонально сшитый и «обжитой» костюм. Исключительный набор амуниции, все подогнано «от» и «до».
«К исходу первого дня бараевцы под дулами автоматов собрали детей. Тех, кто помладше, отводили в одну сторону, тех, кто постарше — отправляли на место. Решено было избавиться от обременительной обузы. Очевидцы описывают происходящее: детей вывели перед первыми рядами, выстроили. Многие рыдали. Малыши боятся уходить, матери отрывают их от себя. Жуткая сцена. В духе советских фильмов про войну, где фашисты угоняют людей на работу в Германию. Отпустили только тех, кому до тринадцати лет. Все остальные остались в зале. И детская артистическая труппа (она сидела на балконе) тоже осталась внутри здания».
Из свидетельских показаний журналистки А. Политковской (приложение 16.3):
«… Президент России должен публично заявить о своем стремлении прекратить войну в Чечне и в подтверждении этого должен быть осуществлен вывод российских войск из одного любого района Чеченской Республики…» (том 1 листы дела 204-207).
Из этих свидетельств очевидно, что требования террористов были выполнимы для несилового разрешения сложившейся ситуации, то есть путем переговоров. Однако официальные власти озвучивали только одну версию требований — прекращение войны в Чечне — которая была невыполнима. Власти не предприняли попытки ввести террористов в заблуждение с целью затягивания переговоров для сокращения количества заложников. Наоборот, 24-го октября федеральные СМИ сообщили о вводе на территорию Чеченской республики новой дивизии, якобы для замены личного состава другой, находящейся там длительный срок.
Избрав силовой вариант разрешения чрезвычайной ситуации, правительство так и не выставило для переговоров уполномоченное лицо.Чтобы оправдать свои действия, власти впоследствии искажали информацию о мировом опыте борьбы с терроризмом, ссылаясь, например, на то, что «в Израиле переговоры с террористами не ведутся».
В действительности же, если захвачены заложники, израильские ответственные лица обязательно вступают в переговоры: «первая обязанность того командира, который там оказался рядом, законсервировать ситуацию, ничего не предпринимать и делать все возможное, чтобы ситуация не развивалась ни в какую сторону, пока не приедут переговорщики… В переговоры вступают обязательно, все требования выслушивают серьезно. К их требованиям надо очень внимательно и серьезно относиться. Как только они видят, что вы к их требованиям относитесь легкомысленно, они начинают убивать заложников. Они (террористы) каждый раз надеются, что у них в этот раз получится. И Израиль каждый раз вступает в переговоры. Что бы ни потребовали террористы, им надо говорить — да, мы ваши требования должны разобрать. Если вы хотите политических изменений, это нельзя сделать в одну минуту, мы должны это ваше требование довести до парламента страны, это не решается спецназовцем. Т.е. тянуть время и делать все возможное, чтобы террористы видели серьезность переговоров» (журналист газеты «Московский комсомолец» Александр Минкин, радио «Эхо Москвы» 23 февраля 2005 г.).
Александр Сталь, студент: «Самыми страшными часами за все дни, проведенные в заложниках, конечно же можно считать вечер второго дня. Боевики занервничали, стали часто и громко переговариваться на чеченском. Один из них сказал нам — «Ваши решили штурмовать, прощайтесь друг с другом!» В зале несколько человек заплакали, все снова упали под кресла.
Было понятно, что это конец. Я посмотрел на часы — без десяти девять. Ровно в девять началась стрельба, но, к нашему удивлению (именно удивлению, потому что все уже не надеялись) стихла.
К нам поднялся боевик со сцены и потребовал несколько заложников — «прогуляться — освежиться». В фойе нас построили и отдали приказ — забаррикадировать лестницу и двери. Из подсобки вытаскивали разный хлам, ставили все на подоконники или кидали на лестничную клетку, а боевик закреплял все это и минировал, ставил «растяжки».
Из показаний заложницы С.: «Накануне штурма произошла трагедия с парнем, который побежал по спинкам кресел — они в результате подстрелили двоих.Был еще человек — его привели с окровавленным лицом, сказали, что поймали лазутчика. Начались разборки: кто такой, зачем пришел. Он сказал: „За сыном“. „Покажи документы“ — документов нет. Назвал имя мальчика. С балкона крикнули — есть такой мальчик, из норд-остовских. Спросили, сколько лет: „Восемнадцать“. Мальчик встал — ему лет восемь. Человека этого тут же увели и расстреляли».
Заложница Лариса Абрамова: «Момент штурма я почувствовала по тому, как начало кругом взрываться, чеченцы стали орать и носиться как бешеные. Охранник за стеной дал очередь веером. Пули прошили сначала одну, потом другую дверь, я видела свет от трассеров. И вдруг дверь, ведущая в коридор, вылетела от пинка. Слышу русские голоса. „Быстро руки за голову!“ Я сказала, что заложница. Кто-то заорал: „Серега, держи угол!“ Мне боец крикнул: „Садись! Садись!“ Я послушно села и… потеряла сознание».
Спецслужбами было применено спецсредство «для нейтрализации террористов» в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и оказать немедленную помощь. Следствием делалась попытка затушевать и, следовательно, скрыть истинную причину смерти заложников, оказавшихся под воздействием примененного при штурме вещества. В ряде случаев это вещество называлост как некое «газообразное вещество», в других случаях оно называется «неидентифицированное химическое вещество» (выводы комиссионных судебных экспертиз, том 30 уголовного дела).
На запрос о составе, концентрации и продолжительности действия примененного вещества ООД «За права человека» получен ответ из Управления ФСБ о том, что была применена «спецрецептура на основе производных фентанила» (исх. № 1/1471 от 03.11.2003 г.)
Согласно классификации, приведенной в справочнике М. Д. Машковского «Лекарственные средства» фентанил относится к наркотическим анальгетикам (приложение 13). Его применение без контроля за дозировкой и при отсутствии возможности для искусственной вентиляции легких может привести к летальному исходу.
В действительности применение спецсредства не принесло ожидаемых результатов и не обездвижило всех присутствующих в зале, в том числе и террористов, мгновенно. По данным следствия, террористы отстреливались из 13 автоматов и 8 пистолетов около 20 минут (Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 16.10.2003 стр. 69; аналитическая справка по результатам исследования протоколов допросов заложников том 1 листы дела 95-96). Применение же спецсредства в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и оказать немедленную помощь пострадавшим, привело к гибели как минимум 125 человек.
По заключению компетентной организации Минздрава РФ Всероссийского Центра Медицины катастроф «Защита», сделанному по запросу прокуратуры г. Москвы (от 29.01.2003 г., том 1, листы дела 166-169):
… Отягощающими условиями… являлись:
1) отсутствие заранее сведений о возможности применения спец. вещества.
2) отсутствие специфического антидота к примененному веществу.
Исследования американских ученых производных фентанила показали, что их уровень летальности превосходит эффективность традиционных смертельных методов уничтожения: летальность газа, примененного в Первой Мировой войне была 7%, а на Дубровке более 15%».
Спасение жизни детей-заложников не ставилось приоритетной задачей. Дети в тяжелом состоянии не доставлялись ни в самую близкую больницу ГВВ № 1, ни в специализированную токсикологическую. Десяти детям это стоило жизни, причем 5 из них медицинская помощь не оказывалась вообще (Выводы судебных медицинских экспертиз тома 1, 120 уголовного дела).
Эвакуация заложников из театра и их транспортировка в стационары были плохо организованы и продолжались длительное время. По свидетельству очевидцев вынос заложников продолжался даже после 11.00, а из справки по результатам изучения историй болезней лиц, поступивших в медицинские учреждения г. Москвы 26 октября 2002 года из ДК АО «Московский подшипник» следует, что доставка заложников в больницы продолжалась даже после 10.00, то есть спустя более чем 4,5 часа после применения газа.
Отсутствие плана эвакуации пострадавших подтверждается как свидетельствами медработников, принимавших участие в транспортировке заложников от ДК в больницы, так и объяснениями главных врачей больниц, имеющихся в материалах уголовного дела. Доставка пострадавших осуществлялась неравномерно как по времени, так и по больницам. Например, в ГКБ № 13 в течение 30 минут было доставлено 213 пострадавших.
Медработники, принимавшие участие в транспортировке, отмечают отсутствие путей для движения транспорта:
«Нам не сказали о характере воздействия, которому подверглись пострадавшие, и даже в какую больницу их везти. В итоге, мы поехали в ГКБ № 23, т. к. я знала, где она располагается» (Сафронова О.Л.).
«Я дал команду водителю двигаться в сторону Волгоградского шоссе, одновременно найти машину ЦЭМП или какой-то распределительно-сортировочный пункт для выяснения вопроса, куда доставлять пострадавших. Однако такого пункта мы не обнаружили» (Горбунов В.В.).
«Куда везти, мы не знали, пристроились в хвост впереди идущей скорой и приехали в ГКБ 53» (Сушникова Л.Н.).
«…Они открыли заднюю дверь машины и буквально закинули двух пострадавших …в тяжелом состоянии. На запрос куда доставлять…, а куда хотим» (Круглова Г.И.).
«…По моим данным движение бригад скорой помощи от ст. м."Пролетарская« к ДК было затруднено» (Костомарова Л.Г.).
В своих объяснениях (том 120 уголовного дела) медработники указывают на негативную роль транспортировки пострадавших в автобусах без соответствующего количества медицинского персонала, медикаментов, инструментов:
«…Подошел незнакомый мне медицинский работник… выдал 6 ампул налоксона и шприцы и направил в автобус, где находились пострадавшие. Всего в автобусе было 17 пострадавших» (Захаренков М.Ю.).
»…Меня посадили в автобус с пострадавшими… В автобусе было 40 пострадавших …При этом представитель ЦЭМП дал мне 10 ампул «налоксона» (Федоров В.В.).
Примечание: налоксон также является наркотическим веществом. Его действие как средство, предотвращающего спазм дыхания при передозировке опиатов, зависит от индивидуальных особенностей организма, вплоть до отсутствия положительного эффекта. Налоксон строго противопоказан детям. Его ошибочное повторное введение (более 10 мг) может привести к летальному исходу вследствие спазма сердечной мышцы.
«…Одного человека спасли буквально в самый последний момент: глядим — на ступенях у здания лежит тело, накрытое с головой курткой-"боевкой«, видно, кто-то из спасателей вытащил его из здания, увидел, что человек мертв, и оставил на крыльце. А мы прощупали пульс — вроде бы есть какие-то слабые толчки! И откачали бедолагу!..» (Вадим Михайлов, приложение 6.8).
…Санитары хватали мертвых за руки и за ноги и несли в специальное помещение… На моих глазах молодая женщина, которую считали погибшей, замотала головой. Вырвался крик. — Да она живая! — перекрестился санитар. Женщину тут же уложили на каталку и отвезли в приемный покой. Не исключено, что среди записных покойников это не единственный случай« (Снегирев Юрий, приложение 6.8)».
Перечисленные выше факты подтверждают выводы общественной комиссии о недостатках в работе должностных лиц и служб, принимавших участие в организации работ по оказанию первой помощи и эвакуации пострадавших из ДК ГПЗ:
— непозволительно долгое ожидание пострадавшими врачебной помощи и транспортировки до медицинских учреждений;
— отсутствие на выходе из здания руководителя-координатора из числа медработников;
— не была развернута площадка для временного размещения пострадавших с возможностями их реанимации на месте усилиями нескольких бригад;
— не было организовано своевременного беспрепятственного и бесперебойного движения машин скорой помощи, автобусов и реанимобилей;
— массовая транспортировка пострадавших проводилась в автобусах без должного количества сопровождающих врачей, фельдшеров, спасателей, владеющих методами реанимации;
— не было налажено достаточное взаимодействие между действиями спецназа, спасателей и персонала скорой помощи;
— не были привлечены специалисты в области военной медицины, обладающие специальными методами, навыками и знаниями;
— отсутствовала должная организация по равномерному размещению пострадавших в лечебных учреждениях.