Языки Польши, или в поисках утраченной Европы

Пеструю лингвистическую историю этой части Европы, представленную на карте ниже (карта скорее диахроническая: вот почему Ян Хризостом Пасек соседствует с Исааком Башевисом Зингером), проще понять, если вспомнить, каким мультикультурным и полиэтничным государством была Речь Посполитая Обоих Народов. Население Речи Посполитой на пике ее могущества (в начале XVII века) составляло около 11 миллионов человек, а ее территория охватывала 1000000 кв.км. Это был настоящий плавильный котел культур и языков. По подсчетам ученых, за все время существования этого многонационального государства на его территории функционировали 19 исконных языков.

 

В конце XVIII столетия Речь Посполитая исчезла с карты Европы, но сложившиеся в ней культурные и языковые образования продолжили свое существование, а некоторые культурные пространства — такие, как Литва и Идишланд — со временем приобретали все больше мифических черт. Именно здесь в XIX веке зародилось по меньшей мере несколько национальных идеологий и литератур, создатели которых были носителями разных языков. Итак, перед вами языковая карта региона, который после Второй мировой войны фактически перестал существовать.

 

1. Макаронический язык

В XVI веке в Речи Посполитой среди польской шляхты зарождается специфическая манера общения — макароническая речь. В Польше макаронический письменный и устный стиль заключался в беспорядочном смешении польского и латыни. Макаронический можно считать отдельным языком (ведь он был абсолютно непонятен для носителей иных языков) или, по крайней мере, социолектом, то есть разновидностью языка, характерной для той или иной общественной группы — в данном случае польской шляхты.

 

Латынь доминировала в польской культуре той эпохи. Польская шляхта, считавшая себя потомками античного племени сарматов, восхищалась культурой Древнего Рима и его общественным устройством (прежде всего институтом рабства).

 

В Европе в те годы ходили байки о том, что население Речи Посполитой практически поголовно владеет латынью. Рассказывали, что путешественники-иностранцы даже в самых глухих уголках страны находили с кем поговорить на языке римлян: будь то львовская мещанка или кучер гнезненского архиепископа.

 

Латинский язык действительно был своего рода lingua franca Речи Посполитой. Его считали вторым или третьим (после польского и «руськой мовы» — старобелорусского или староукраинского) языком Речи Посполитой. Латынь широко использовалась в общественной жизни: на трибуналах и в сеймах, в школах и при королевском дворе звучал этот язык.

 

Именно в это время возникает макароническая речь, которая воспринималась как новый язык польской шляхты. В разговорный и административный язык, в язык поэзии и прозы проникали предложения, составленные из польских и латинских слов (латынь влияла и на структуру предложений). Число латинских вставок было огромно — до 20 процентов! Даже Ян Кохановский в своей переписке не смог избежать макаронизмов, а ведь он считается великим мастером польского языка того времени. Расцвет макаронической речи пришелся на XVII-XVIII века, когда ее элементы использовали Самуэль Твардовский, Ян Стефан Выджга и самый прославленный сармат XVII века Ян Хризостом Пасек.

 

Лишь под конец XVIII века стали звучать голоса, требующие очистить польский язык от засилия латинизмов. И все же влияние латыни на польский язык оказалось чрезвычайно сильным: до сих пор польский язык выделяется среди других славянских языков огромным количеством латинских заимствований.

 

Эхо макаронической речи слышно в ключевых произведения польской литературы XIX и ХХ века, например, в «Трилогии» Генрика Сенкевича (которого во многом вдохновил Пасек) и романе «Трансатлантик» Витольда Гомбровича (на сей раз автора вдохновил Сенкевич, вдохновленный Пасеком).

2. Литовский

Вильно на почтовой открытке 1930-х годов. В те годы здесь говорили на польском, идише, русском, литовском и белорусском языках. Источник: Polona.pl

В результате активной полонизации — а до этого, с XIV века, еще и рутенизации — литовской шляхты на литовском языке говорили только крестьяне, к тому же не обязательно проживающие на территории Литвы, какой мы ее знаем сегодня. Слово «Литва» имеет несколько значений. С одной стороны, «Литва» и «литовский» обозначают страну (современное государство) и этническую принадлежность к литовскому народу, а с другой — культурный регион с населением, говорившим на разных языках (исторические земли Великого княжества Литовского). Следовательно, словом «литвин» можно назвать таких деятелей, как Мицкевич, Пилсудский и Милош. Самое известное же использование слова «Литва» во втором значении — это, конечно, начало польской национальной эпопеи «Пан Тадеуш»Адама Мицкевича («Литва, родина моя…»). Литву, о которой пишет Мицкевич (окрестности Новогрудка), населяли белорусы, поляки, евреи, татары, литовцы, причем последние проживали преимущественно на севере нынешней Литвы — в Аукштайтии и Жемайтии (Жмудь).

 

Литовский оставался языком деревни вплоть до XIX века: именно тогда началось возрождение литовского национального самосознания. Интересно, что на начальном этапе важную роль сыграли в нем изначально двуязычные (польско-литовские) писатели и художники: Антанас Клементас, Сильвестрас Валиунас, Симонас Станявичюс, Антанас Страздас, Симонас Даукантас. Литовский историкАлександравичюс Эгидиус отмечает, что на этом этапе литовского национального возрождения литовская литература во многом оставалась польскоязычной.

К важнейшим произведениям польско-литовской литературы можно отнести девятитомную «Историю литовского народа» Теодора Нарбута: этот труд, написанный по-польски, имел важнейшее значение для формирования литовской национальной идентичности. В этом смысле, пишет Александравичюс Эгидиус, Нарбута можно считать литовским патриотом, хотя литовский язык он знал плохо. Поляки, или скорее поляко-литовцы, написали важные для литовского самосознания этнографические работы, например, «О началах народа и языка литовского» Франтишека Ксаверия Богуша или «Литва и ее народы» Леона Василевского (1907).

3. Белорусский

Не менее сложны для Литвы XIX века — Литвы Мицкевича — польско-белорусские отношения. О многих двуязычных писателях того времени сложно сказать, были они белорусами или поляками. Так обстояло дело с Яном Чечотом или Винцентом (Викентием) Дуниным-Марцинкевичем, которые писали и по-польски, и по-белорусски.

Ян Чечот. Источник: Wikipedia

Ян Чечот (бел. Ян Чачот) считается одним из первых белорусских этнографов, человеком, возродившим белорусский язык после его упадка в конце XVII века, когда вследствие сильной полонизации местной шляхты сфера употребления белорусского сузилась до села. Старобелорусский язык («руська мова» или западнорусский язык, общий предок белорусского и украинского языков) был среди прочего административным языком Великого княжества литовского (на нем написаныЛитовские статуты). Кроме того, это один из первых неканонических языков, на которые была переведена Библия (пер. Франциска Скорины, 1517).

Чечот родился в 1796 году в деревне Малюшицы близ Новогрудка. В то время по-белорусски говорили практически исключительно крестьяне. Изданные Чечотом в Вильно в 1837 году «Сельские песенки с берегов Немана и Двины» («Piosnki wieśniacze znad Niemna i Dźwiny») стали первым сборником местных народных песен на белорусском языке (всего Чечот издал семь томов «Песенок», правда, большинство из них — это польские адаптации местных песен).

Интерес Чечота к белорусской народной культуре имел важные последствия и для польской литературы. Чечот сильно повлиял на Адама Мицкевича в период, предшествующий публикации «Баллад и романсов» в 1822 году. Мицкевич и Чечот были знакомы еще по гимназии в Новогрудке, затем вместе учились в Виленском университете и состояли в Обществе филоматов. Чечот приобщил Мицкевича к изучению белорусского фольклора, именно он первым стал писать баллады (Мицкевич многое из них заимствовал, придав им более совершенную форму).

Пример Чечота отчасти противоречит стереотипу, согласно которому польский язык на литовских землях был языком шляхты, а белорусский — языком села. Во вступлении к «Песенкам» Чечот вспоминает «старичков панов», любивших поговорить между собой по-белорусски, из чего Мирослав Грудзень делает следующий вывод:

«Видимо, польско-белорусский билингвизм, двуязычие не только крестьян, но также горожан и шляхты, было чем-то естественным для той среды, в которой вырос Чечот, в том числе для его семьи».

В 1825 году Чечота по делу филоматов приговорили к ссылке в Россию (Мицкевич, по счастью, избежал серьезных репрессий). На родину он смог вернуться лишь в 1841 году. Чечот поселился в Щорсах, где получил должность библиотекаря во дворце местного графа и продолжил свои этнографические изыскания. Чечот умер в 1847 году в Друскениках (Друскининкай).

Памятник Яну Чечоту в Ротнице, неподалеку от Друскининкай, источник: Polona.pl

Для другого двуязычного писателя, Винцента Дунина-Марцинкевича, который тоже фигурирует как в польских, так и в белорусских учебниках по истории литературы, выбор языка повлек за собой выбор формы и жанра, а заодно и читателя. Дунин-Марцинкевич по-польски писал прозу, по-белорусски — поэзию, стихи о сельской жизни, а в «Селянке» (1846) персонажи в зависимости от общественного происхождения говорят то по-польски, то по-белорусски.

Список двуязычных авторов можно продолжать и продолжать: стихи по-белорусски писал польский поэт Владислав Сырокомля (Лешек Кондратович); национальный белорусский поэт Янка Купала свои первые сентиментальные стихи писал по-польски, а национальный польский герой Тадеуш Костюшко в письмах обращался к матери по-белорусски.

Кастусь Калиновский, источник: Wikipedia

И все же, пожалуй, самая знаковая личность в польско-белорусской истории — это Константин Калиновский (Кастусь Калиновский). Он родился в 1838 году в Мостовлянах в Гродненской губернии в семье владельца маленькой ткацкой фабрики. Кастусь Калиновский издавал первую белорусскую газету «Мужицкая правда» (вышло несколько номеров). В отличие от Чечота и Дунина-Марцинкевича, воспевавших панщину, Калиновский добивался ее отмены и боролся за права и свободу белорусских крестьян. 10 марта 1864 года за участие в январском восстании (он возглавлял восстание в Литве) Калиновского казнили в Вильно. Ему было всего 26 лет. Когда перед казнью объявили «шляхтич Винцентий Калиновский», он, уже стоя под виселицей, прокричал: «У нас нет шляхтичей, все равны!»

4. Украинский

Если в случае белорусско-литовско-польского пограничья можно говорить о литературах, возникших в результате своего рода межнационального диалога, то современная украинская литература появилась совершенно иначе: ее создал один человек, оппозиционно настроенный в отношении колонизаторской, по его мнению, культуры соседей, в которой он видел серьезную угрозу. Этим человеком был крупнейший поэт Украины Тарас Шевченко.

Тарас Шевченко, источник: Wikipedia

Тарас Шевченко родился 9 марта 1814 года в селе Моринцы Киевской губернии. Первые 22 года своей жизни он был крепостным, его выкупили из неволи друзья, затем он изучал живопись в Санкт-Петербурге. Свободным человеком Шевченко был всего 9 лет своей жизни — остальное время он провел в заключении в Петропавловской крепости и в ссылке (после того, как его забрали в царскую армию). Умер Шевченко в возрасте 47 лет в Петербурге.

 

Шевченко — поэт классовый: для него писать по-украински значило писать на языке крестьян, угнетаемых панами. Его произведения — прежде всего знаменитую поэму «Гайдамаки» о крестьянском восстании 1768 года («колиивщине») — многие до сих пор считают антипольскими.

 

В основе поэзии Шевченко лежит чувство глубокой исторической несправедливости и унижения, которое довелось испытывать украинцам сначала от поляков, а затем от русских (что, впрочем, не мешало Шевченко черпать вдохновение в поэзии Пушкина и Мицкевича). В этом смысле патриотизм Шевченко прежде всего классовый. Здесь хорошо заметно ключевое различие между польской и украинской литературой: если Шевченко подчеркивает свое крестьянское происхождение, то польские поэты-романтики — выходцы из шляхты и пишут с позиции шляхты.

 

В польской литературе сложно найти аналог творчеству Шевченко: на эту роль годится разве что драма Бруно Ясеньского «Слово о Якубе Шеле» 1926 года. В этом произведении, посвященном событиям крестьянского восстания в Галиции 1846 года, Ясенский, как когда-то Шевченко, принимает сторону крестьян, а главную причину всех бед усматривает в несправедливых и бесчеловечных социальных отношениях. «Слово о Якубе Шеле», как и «Гайдамаки» Шевченко, оценивали по-разному.

 

В Польше всплеск интереса к творчеству Шевченко пришелся на межвоенные годы, когда к его поэтике обратились футуристы и авангардисты, обнаружившие в его стихах аллитерации, анаграммы, парономазии. Именно они первыми попытались передать по-польски сложный ритм коломыйки, типичный для стихотворений Шевченко.

Об актуальности творчества Тараса Шевченко свидетельствует популярность его поэзии среди участников демократической оппозиции на киевском Майдане на рубеже 2013-2014. В нынешнюю эпоху нарастающего социального неравенства полный гнева и возмущения голос Шевченко может прозвучать с новой силой.

5. Идиш

В XIX веке на землях Центральной Европы, на территории современной Украины, Беларуси, Польши и Литвы зарождается еще один национальный и трансрегиональный литературный язык: идиш. Идиш — это язык восточноевропейских евреев, проживавших на огромной территории от Варшавы до Одессы, от Вильно на севере до Молдавии на юге. Эти земли, во многом совпадающие с историческими территориями Речи Посполитой, из-за большого процента еврейского населения, говорившего на идише, сегодня все чаще называют Идишланд.

Ицхок Лейбуш Перец, фот. Wikipedia

Во второй половине XIX века здесь зарождается современная литература на языке идиш. Ее отцами считаются Менделе Мойхер-Сфорим (род. в 1835 году в Копыле на территории современной центральной Беларуси), Шолом-Алейхем (род. в 1859 году в Переяславе-Хмельницком на территории современной Украины) и Ицхока Лейбуша Переца (род. в 1851 году в Замостье, нынешняя Польша). Выходцы из разных регионов, все они писали в условиях доминирования других языков: в случае Шолома Алейхема и Менделе Мойхер-Сфорима это был русский язык, Переца — польский.

Смотреть на карте...

В начале ХХ века Варшава была крупнейшим еврейским городом в мире и крупным центром идишской культуры. В межвоенной Варшаве существовали все условия для ее развития: богатая пресса на идише (ежедневная газета «Der Moment» и литературные журналы «Literarisze Bleter» и «Globus»), еврейские книжные магазины, театры, художественные объединения (например, поэтическое авангардное объединение «Халястре», созданное в Варшаве в 1922 году Ури Цви Гринбергом, Мелехом Равичем и Перецем Маркишем). В Польше процветала и киноиндустрия (самый известный еврейский фильм этого периода, «Диббук», считается шедевром немого кино).

 

В Варшаве в первой половине ХХ века жили и работали такие писатели, как упомянутый И.Л. Перец (умер в 1915), драматург Шалом Аш, выдающийся репортер Израиль-Иешуа Зингер и его младший брат, будущий нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер. Все они писали на идише, для многих Польша была родиной, а польский язык и польская литература послужили точкой отсчета (И.Л. Перец писал стихи по-польски задолго до того, как начал писать на идише, он читал польскую прессу и полемизировал с польскими публицистами). Многие еврейские писатели стали прекрасными двуязычными авторами (Мауриций Шимель, Дебора Фогель и Рахиль Ауэрбах).

 

 

Послушайте варшавскую разновидность идиша в исполнении Исаака Башевиса Зингера – фрагмент его нобелевской речи

Развитие идишской культуры в Польше прервала Вторая мировая война, а Холокост практически полностью ее уничтожил. Тем не менее идиш в Польше уцелел. После войны на этом языке выходили книги таких авторов, как Калман Сегал и Хадасса Рубин, а до 1968 года выходила газета «Fołkssztyme». Антисемитская кампания 1968 года поставила окончательную точку в истории идишской культуры в Польше. Литература на идише сохранилась прежде всего в Америке (Исаак Башевис Зингер) и Израиле (Авром Суцкевер).

6. Иврит

Идишланд — еще и колыбель современной литературы на иврите. В конце XIX и в начале ХХ века с этой территории вышло несколько будущих классиков ивритской литературы, причем зачастую они говорили и писали на идише, как уже упомянутый Ури-Цви Гринберг, нобелевский лауреат Шмуель Йосеф Агнон и национальный поэт Израиля Хаим Нахман Бялик.

7. Эсперанто

Эсперанто можно считать ответом на сложную языковую ситуацию на землях бывшей Речи Посполитой. Создатель эсперанто Людвик Заменгоф родился в 1859 году в еврейской семье в Белостоке. Его первым языком был, вероятно, идиш, хотя в последствии он говорил преимущественно по-русски и по-польски. На улицах Белостока будущий создатель эсперанто мог слышать русский, польский, идиш, а также немецкий. Молодой Людвик мечтал о новом универсальном языке, который положил бы конец непониманию между народами. Он даже написал об этом пьесу «Вавилонская башня, или белостоцкая трагедия в пяти действиях». Будучи уже взрослым человеком, он вернулся к этой идее: первый учебник искусственного языка под названием «Enea Libro» вышел в Варшаве 26 июля 1887 года, а автор выступил под псевдонимом «Доктор Эсперанто». Слово «эсперанто» закрепилось в качестве названия нового языка.

Эсперанто — один из самых легких языков для изучения. Для создания слов используются распространенные корни, прежде всего из западноевропейских языков.  Грамматика эсперанто предельно проста. В этом языке нет многих сложностей, типичных для естественных языков, в том числе связанных с многозначностью слов. Так, например, переводя на эсперанто посвящение к «Пану Тадеушу», переводчики (Заменгоф и Антони Грабинский) с целью избежать двусмысленности, связанной со словом «Литва» (см. выше), ввели неологизм «Litvo» («Литва» в значении «страна» на эсперанто будет «Litovio»). Вот как выглядит этот фрагмент на языке эсперанто:

Litvo! Patrujo mia! simila al sano,
Vian grandan valoron ekkonas landano,
Vin perdinte. Belecon vian mi admiras,
Vidas ĝin kaj priskribas, ĉar mi hejmosopiras . . .
Al montetoj arbaraj, herbejoj verdantaj,
Larĝe apud lazura Njemen tiriĝantaj . .

В настоящее время на эсперанто говорят от 100000 до 2000000 миллионов человек по всему миру, а с 2012 года каждый желающий может переводить тексты с/на эсперанто с помощью сервиса Google Translate.

 

 

Mikołaj Gliński