Страсти в суде по мелким искам: "Сдаешь три квартиры, а торгуешься тут за полтинник"
Там толпятся истцы и ответчики. Дела небольшие, никого не выведут в наручниках, но страсти кипят.
В полуденный час небольшой зал суда по мелким искам в Петах-Тикве переполнен так, что яблоку негде упасть. Но там сидят не адвокаты в мантиях, не телерепортеры и не люди в дорогих костюмах. Там толпятся истцы и ответчики. Дела небольшие, никого отсюда не выведут в наручниках, ничью свободу не ограничат, разве что один участник процесса заплатит другому несколько сотен или тысяч шекелей.
И все же эмоции кипят, тяжущиеся, противостоящие друг другу, накручивали себя неделями и месяцами прежде, чем прибыть в суд, и хотя формально на каждое дело положено не больше десяти минут, вряд ли хоть одно дело рассматривается быстрее, чем за полчаса. Поэтому график заседаний, вывешенный утром, не имеет никакого значения, очередь идет своим порядком, отставая от расписания даже сильнее, чем в больничной кассе или на родительском собрании.
Оскорбленное достоинство, желание реабилитироваться после полученного унижения – эти чувства не менее сильны, чем убийственные страсти, царящие в судах серьезных инстанций. Это описание суда по мелким искам дает Хагай Амит из издания "Земаркер", который провел один день в тесном душном зале без окон и понаблюдал за работой молодого 30-летнего судьи, который одновременно выступает в роли адвоката, прокурора, полицейского следователя и судебного эксперта.
Человек-оркестр. Вот пожилой мужчина предъявляет претензии к лизинговой компании - ему продали подержанную машину, техническое состояние коей не соответствует заявленному при продаже. Судья выносит вердикт в пользу "простого гражданина", но отсылает стороны искать денежный компромисс за дверью. Быстро выясняется, что это постоянный метод.
Речь идет о "примерном" суде. Зачастую судья предпочитает воздержаться от констатации виновности и определения точных сумм, вместо этого он дает понять участникам тяжбы, на чью сторону склоняется, а затем отсылает их восвояси, пусть договариваются сами. "С праздником, - говорит пожилой истец, выходя из зала, и вдруг добавляет: - И еще кое-что, господин судья, арестуйте всех мошенников в этой стране, арестуйте их всех!" Здесь все на личном уровне, зачастую претензии сводятся к отсутствию крана в душевой или пульту для ворот от парковки, который арендатор не вернул квартировладельцу.
Вот две пожилые женщины. Одна сдавала квартиру, другая снимала ее на протяжении шести лет. Та, что снимала, привела для поддержки сына. Та, что сдавала, пришла с мужем. Претензии – квартиросъемщица запоздала с выездом на три дня и оставила после себя ущерб. "Но я же покрасила квартиру! Я покрасила квартиру! И на всех дверях починила мезузы! Этого ты не заметила?!" – кричит съемщица.
"Это она говорит ерунду. Она повесила на двери мезузы, но без "клафа" (пергамента), - парирует владелица квартиры, обращаясь к судье. – Когда она съехала, я заметила, что в квартире происходят всякие нехорошие вещи. И я сразу почувствовала, что с мезузами что-то не то. Я разобрала одну из них – и вот, смотрите", - она достает из сумочки мезузу и придвигается к судье.
"Да ты сама вытащила пергамент, - возмущается квартиросъемщица. – Мой муж – религиозный человек, он управляющий в синагоге. Он не повесил бы мезузы без "клафа". Шесть лет я платила тебе за квартиру без малейших проблем! Ты сдаешь три квартиры и препираешься тут из-за пятидесяти шекелей? Мы все делали в этой квартире сами! Добавили розеток и не просили ни шекеля.
Ты сводила меня с ума три последних месяца, приводила новых жильцов смотреть квартиру, пока я там еще жила. Еще жилец, и еще жилец, и потом еще один. Ты не получишь от меня ни шекеля!" Ее сын, видя эмоции матери, грозно смотрит на истицу. "Теперь ты будешь иметь дело со мной", - обещает он. Ненависть, копившаяся шесть лет, вырывается наружу.
Никому из них эти страсти не помогут, они тут из-за идиотской принципиальности. Съемщица вызывает у автора статьи больше симпатий, но он сам признается – это оттого, что он сам квартиросъемщик, и ему приходилось конфликтовать с владельцами жилья. Судья не теряет хладнокровия. Муж ответчицы, тот самый религиозный человек, на показаниях которого должна была строиться защита, не явился в суд из-за траурного визита в семью умершего родственника, и судья откладывает слушание на другую дату.
Следующее дело – А., мужчина в возрасте около 50 лет, подал иск против сети тренажерных залов. Он приобрел абонемент, затем передумал и решил его отменить. Однако администрация отказалась возвращать деньги, хотя была обязана сделать это по договору. Бывает. Кто из нас, спрашивает автор, не покупал абонемент в "качалку", считая, что раз уж вложил солидную сумму, теперь просто придется туда ходить и заниматься физкультурой.
И кто из нас не разочаровывался через пару недель, понимая, что, несмотря на эту самую солидную сумму, уплаченную за тренажеры, он все равно туда не ходит? А. купил семейный абонемент на целых два года. Потом попросил "заморозить" его – отложить действие самого абонемента и выплату денег. Ему сказали, что такой возможности нет.
Тогда он попросил отменить договор. На следующий день ему позвонили и сказали, что нужно будет заплатить 900 шекелей отступных, поскольку разорвать договор без выплаты неустойки можно было лишь на протяжении месяца, а прошло уже месяц и неделя. Это было нормально, и истец согласился. Но в тот же день ему позвонил сам директор зала, стал предлагать разные варианты продолжения абонемента.
Клиент сказал, что подумает, но что на данный момент абонемент отменен. Спустя месяц дочь истца, вернувшись из интерната в Сде-Бокере, не зная, что абонемент отменен, пошла в этот тренажерный зал. Ее впустили, ничего не сказали, а затем стали снимать деньги с клиента дальше, утверждая, что абонемент не был отменен, поскольку им продолжали пользоваться.
"Почему ее впустили? Почему ей не сказали на входе, что абонемент аннулирован?" – А. заметно нервничает, кажется, что он вот-вот лопнет от раздражения. Начинает давать показания ответчица – работница данного тренажерного зала. Она говорит, что А. не заполнил бланк об отмене договора, следовательно, договор не отменен.
"А вот врать мне тут не надо!" – победно выкрикивает истец и достает свой главный козырь – запись телефонного разговора с директором зала. Вот только беда – запись плохая, практически невозможно разобрать, о чем они там беседуют. Судья, немного послушав, объявляет решение – вместо 3600 шекелей, которые требовал А.
в качестве возмещения, он получит лишь 1900. Ни пространных речей о виновности какой-либо стороны, ни лекций о преступлении и наказании. Вердикт крайне лаконичен: "Мы скинем с суммы компенсации один месяц действия абонемента и еще один месяц – за разовое посещение". "Но господин судья! Разве я виноват в том, что они не остановили мою дочь на входе и не сказали ей, что абонемент отменен?" – восклицает истец.
"Хорошо. В таком случае, вы заплатите за месяц абонемента и за разовое посещение, - подытоживает судья. – В данном случае нет смысла в письменном вердикте и в возмещении судебных издержек". Но истец просит решение суда в письменном виде. Он расстроен, хотя и победил. Он ожидал большего. Он хотел, чтобы тренажерному залу сделали строгий выговор.
Чтобы на весь мир объявили о том, что его обидели. Ведь его обижали в школе, его обижали в армии, его обижают сотовые компании, торговые сети, муниципальные власти. И если он победит сейчас – возможно, его внутреннее равновесие в какой-то мере будет восстановлено. Но побеждать некого. Администрация целой сети тренажерных залов отправила на суд мелкую наемную работницу, а тот менеджер, над которым он планировал одержать убедительную победу в суде, уже отработал смену и ушел домой.
Этот менеджер знает, что дирекция сети одобряет его методы работы, потому что именно так зарабатывают деньги, и продолжит поступать так же. Ничего личного. Это бизнес. И в суде победных труб тоже не будет. Следующий истец – расстроенный покупатель, заказавший на мелкой мебельной фирме пару шкафчиков для ванной.
Когда заказ привезли, выяснилось, что дверца не закрывается из-за того, что глубина шкафа не соответствует размерам ванной комнаты. Он решил вернуть мебель и получить назад деньги, имея на это право по закону. Но в мебельной фирме нашли лазейку – там утверждают, что шкафчики были изготовлены по спецзаказу именно для этого клиента, а в случае специального заказа правило о возврате мебели в первые две недели не действует, оно распространяется только на стандартные товары массового производства.
"Я не знал точно, что именно надо заказывать", - объясняет клиент судье, когда тот спрашивает его о причине возврата. В этом случае директор мебельной фирмы лично явился на заседание суда по мелким искам. Судя по всему, речь идет о принципиальной проблеме, поскольку вряд ли эти два шкафчика для ванной спасут денежный оборот фирмы или, наоборот, нанесут в нем непоправимую брешь.
"Когда я покупал шкафы, то показал продавщице фотографии ванной, но там было много народа, она на меня давила, чтобы я побыстрее выбрал. А когда приехали его устанавливать, то приставили к стенке, и стало ясно, что дверцу не открыть, мало места. Я позвонил в магазин, но там мне сказали, что за шкафчики придется платить".
Судья все решает быстро. "Этот шкаф изготавливался по спецзаказу или нет? Если нет, то по закону магазин обязан отменить сделку, если покупатель этого просит. Неустойка за отмену – сто шекелей плюс плата мастеру по установке мебели за визит". Директор мебельной фирмы не уступает. Покупатель изначально знал габариты заказанной мебели, и шкафчики были изготовлены только после того, как он их купил, именно из-за наличия заказа.
Но судья разъясняет ему, что если размеры шкафа стандартные, определенные в каталоге, то даже если товар изготавливается каждый раз после конкретного заказа, то все равно специальным индивидуальным заказом это считать нельзя – таков закон. Видно, что в этом деле он на стороне мебельной фирмы, в дополнение ко всем своим функциям он еще и психолог.
Он утешает представителя бизнеса, говоря ему: "Это не я решаю, таков закон, он однозначен, мои руки связаны, я не законодатель". Но покупатель недоволен простой отменой сделки. Он хочет еще и компенсацию за "плохое обслуживание". Однако судья его одергивает: "Если с вами не согласились, это еще не значит, что обслуживание было плохим".
Этот случай напоминает о том, что не только "простой гражданин" воюет с системой, которая заведомо сильнее его. Зачастую и владельцам мелкого бизнеса приходится вступать в неравную и заведомо проигрышную битву с законодательной и судебной системой. .