Иностранной авиакомпанией я летал раз в жизни. Сорри. Два. Но первый был «Финэйр». От Йоэнсуу до Хельсинки. Время в полете около часа. Не кормили, напитков и сладких конфет не раздавали. Так что можно даже не считать. А вот на «Дельте», когда летели из Москвы в Нью-Йорк… Я тогда как раз на совместном российско-американском предприятии работал. По производству мороженого. Известного, скажем так, бренда. Но не будем вводить учредителя с американской стороны в смущение, потому что именно он все это и замутил. Типа, чтобы русские знали тонкости технологического процесса, как эксплуатировать и обслуживать американское оборудование, которое они дали в качестве вклада в уставный капитал… Ха! Фризеры прерывного действия. Как будто мы их не видели, когда уже весь мир на непрерывного действия перешел… В общем, технолог, механики, начальница лаборатории (и лаборант в одном-единственном числе)… Ну, директор, само-собою. — И ты, Константин, чтобы знал, что рекламаций на американскую продукцию не может быть, потому что не может быть никогда. Главбух уже сама напросилась, выдав нам двойные командировочные. Мы, естественно, не возражали. Ни против её, ни против подъемных, вполне подъемных командировочных. А женщину, которая в одном из наших техникумов английский преподавала, мы уже сами взяли, чтобы принимающая сторона на переводчиков не тратилась. Им же долларами надо. Так лучше их — нам. А мы тут рублями вопрос решим… И вот в Москве сели мы на эту «Дельту». А там… Каждый час по проходу между рядами кресел ходит стюардесса с тележкой, предлагает пассажирам напитки и разные американские вкусности. Типа греческого апельсинового сока. С мякотью. Естественно, я сразу же заказал «джин виз тоник». Все остальные из наших — будто язык проглотили. Сидят, молчат, прямо перед собою, не мигая, смотрят, добропорядочных бюргеров из себя изображают. Ни пить, ни писать, ни курить — исключительно не хотят. Стойко переносят тяготы и лишения перелета американской авиакомпанией. «У самих добра такого — завались!» Но когда я заказал «джин виз тоник» в третий раз… Народ то ли проснулся, то ли не выдержал: — Костя, Костя… Мне коньяка закажи. — А мне — бокал красного. — А мне… Банку апельсинового сока. — А мне — томатного. С мякотью! На моё, как мне показалось, справедливое, что язык — не только у меня. И в отличие от меня, учившего в школе немецкий, у нас в группе есть товарисчи, которые язык — на профессиональном уровне, не чета нам, любителям недорезанным… В ответ на все это мне было умоляющее, хором: — Ну, Костя-ааа… Поэтому, когда стюардесса, в четвертый раз налив мне «джин виз тоник», уже отвернулась в сторонку и собралась откатывать тележку, полную всяких вкусностей, от моего кресла, я, презрев все правила американского этикета, бесцеремонно ухватил её за фалду фирменного костюмчика: — Джаст момент, мисс. Джаст. Сорри. Вери хот тут у вас. Нот. Вери. Ван коньяк, плиз. Женщина немного удивилась, но достала из своих схронов настоящий, пузатенький коньячный бокал… Откупорила малепусенькую бутылочку. Запах… На весь салон! Чтобы народ сразу понял — американская мечта, не какая-то там паленка, что мы в киоске на перроне Ленинградского вокзала купили, перед тем как в «метру» спустились и аэропорт искать начали. И вот этот запах… Она из малепусенькой бутылочки (грамм 50, не больше) налила в настоящий коньячный бокал стандартного размера и протянула мне: «Пажалуста, сэр». Когда я принял от неё бокал и тут же передал его дальше по рядам, она все поняла. И не стала делать попыток снова отъехать от меня. Естественно, я тут же сказал ей за биг бокал рид вайн. Ну, и далее по списку. Все следующие остановки стюардессы у моего кресла были не менее продолжительными. За все время рейса (а летели мы часов 10, не меньше) народ так и не смог набраться смелости и сделать заказ самостоятельно. Но… Лично мне всё искупала стюардесса, которая начинала улыбаться рядов за десять до моего кресла. Естественно, я тоже улыбался ей в ответ. Разводил в сторону руками, вжимая соседей по полету в их кресла, и извиняющимся тоном произносил на весь дельтовский салон того самого, знаменитого «Боинга»: — Сорри, мисс. Ну вот такие мы, рашен. Супер деликатные. Супер деликатез. Стенд ми?! А она, улыбаясь исключительно мне, протягивала навстречу очередной бокал джина «виз тоник» и говорила… Даже не говорила, а ворковала таким мягким, бархатно-нежным голосом, которым, как мне кажется, можно только в любви и признаваться: — Йес, йес, сэр. Ай эм дестенд… И снова улыбалась… Мне. Исключительно мне. ...
Эту статью описывают теги: признание в любви,
американки
