Давно хотел посмотреть этот фильм. Очень давно, но… Мы ведь только предполагаем, а решают за нас те, кто закачивает пиратские копии в Интернет. А там… Блюстители авторского права. Так что не нашел я фильма, когда хотел. А потом и забыл о нем. На многие лета забыл. Но Интернет — не песок, с которого океаническая волна, которую я и в глаза никогда не видел и которая смывает все наши следы. Нет, далеко не песок. И — не смывает. Зашел тут как-то в Кино-Майл, а он мне и напоминает: «Вы когда-то посмотреть хотели». Точно. Хотел. И, как оказалось, есть сейчас этот фильм в Сети. Вот я и посмотрел «Лето замерзших фонтанов» — совместную грузино-российскую ленту 2015 года, снятую Вано Бурдули. Тем самым Бурдули, о «Зоне конфликта» которого я уже как-то рассказывал. Хороший режиссер. Реальный. И фильмы он, похоже, снимает реальные. О жизни. Вот и «Лето замерзших фонтанов» — такая же кинолента, в которой нам показывают саму жизнь. Такую, какая она есть на самом деле. Не придуманную. Вообще удивительный фильм. Может, потому что он — именно грузинский? Нет, грузинское кино никуда от нас не ушло. То, что было заложено классиками грузинского кинематографа, осталось в них, их потомках — новой режиссерской поросли этой прекрасной страны. Даже немного странно. Страна меняется, многие стараются уехать из неё. Рыба ищет, где глубже… Вот и старший брат Нико, Дато, уехал в Америку. Родители Салли уезжают в Норвегию. И её, естественно, забирают с собою. И перламутрово им, что она любит Нико. А Нико — её. «Ой, не смеши. Какая там любовь в тринадцать лет?! Так, подростковое увлечение. Уйдет это, появится новое»… Страна меняется, люди уезжают из неё, а грузинское кино… Остается! Я вижу, как на открытой террасе кафе Брайан и Анни пьют красное, и немного завидую им: «Хванчкара»… «Киндзмараули»… или «Саперави»? Язык грузинского кино никуда не делся. И не ушел в никуда. Он остался таким, каким и был. Чистым, свежим, прозрачным. И очень вкусным. Как грузинские вина. Как проза Нодара Думбадзе. «Лето замерзших фонтанов» — теплый фильм об открытой грузинской душе. Окунаешься в жизнь тбилисского дворика и наблюдаешь её со стороны, как, сидя на лавочке, за ней наблюдают два праздных друга и присоединившийся к ним мороженщик. А с балкона гостиницы то же самое делает иностранец, фотограф из Ирландии, Брайан. Ну, а мы — из полутемного зрительного зала или сидя на стуле перед монитором домашнего компьютера, наблюдаем все разнообразие жизни оказавшихся под одной крышей небольшого, но многоквартирного домика, семей и поколений: любовь, долг, верность, терпение, увлечения, измены, разрыв отношений и даже смерть. Все чувства и эмоции — не за глухо закрытыми окнами и дверями, а в одном подъезде этого небольшого дома. И все они — вместе: соседи и друзья, жены и мужья, любовники и любовницы. И воспоминание у них этим жарким летом — одно на всех, общее: о морозном зимнем дне с замерзшими фонтанами. «Как вода может замерзнуть или растаять, так и человеческие чувства — достаточно короткого мгновения, чтобы сделать человека счастливым или несчастным. Всего одно слово, жест, улыбка или прикосновение могут заставить человека замерзнуть изнутри или наоборот согреться», — так говорит о своем фильме, поясняя его главную мысль, режиссер. Но это то, что он хотел рассказать всем нам об этой жизни. А зритель видит в фильме уже что-то свое. Может, то, что каждый человек — это отдельная ниточка, у которой есть свой цвет. Цвет его судьбы. Но все эти ниточки — не сами по себе. В фильме они переплетаются, оказываются не только рядом, но и вместе, основой единой ткани под названием жизнь, у которой свой неповторимый и многоцветный узор: Анни, дочь старого фотографа, оказывается невестой Дато, уехавшего в Америку старшего брата Нико. А Нико любит Салли, мать которой когда-то бросил его отец, променявший свою любовь на респектабельность и благополучие. И все-таки… Все-таки «Лето замерзших фонтанов» — прежде всего, фильм о грузинской душе. О той душе, которая так же многогранна, как и сама жизнь. Она может быть бесшабашной, как у того эпизодического безымянного персонажа, прыгнувшего с мостика в Куру, ошарашив тем самым и испугав Брайана. В этом, похоже, определенная особенность Грузии, её коренное отличие от Европы. Здесь нет желания покончить жизнь самоубийством (наверное, об этом подумал Брайан, увидевший человека на мосту и понявший, что тот собирается сделать в следующие мгновения). Фото: постер к фильму «Лето замерзших фонтанов» С праздника жизни не уходят, тем более, по своей воле. На нем остаются. Чтобы отпраздновать. Выпить молодого вина, сказать оригинальный тост. Спеть (или поддержать) замечательную песню. То, что для европейца крайне необычно, а потому и пугающе, для грузина — само собой разумеющееся: как иначе попасть к застолью друзей на плывущем по ночной Куре плоту?! И если уж речь зашла о песнях и музыке… На мой взгляд, у фильма просто потрясающий саундтрек. Чего только стоит хулиганистая губная гармоника (явно не грузинский национальный инструмент, может, ирландский?!) в эпизоде, когда Брайан плывет по Куре на катере и, делая короткие остановки, снимает происходящее на берегу. А песня, которую вечером на открытой веранде поют две женщины под аккомпанемент гитары и которую остановились послушать Анни с Брайаном, возвращающиеся из кафе: Клинком вонзилась в сердце любовь. Кроме тебя я никого не любила. Тучей нависла над душою грусть, Но сквозь тьму я вижу твои глаза… Очень образно. И лирично. Наверное, невозможно пройти мимо, не остановившись, чтобы вслушаться и проникнуться. И Брайан с Анни не смогли пройти, не остановившись… Вот и вы: не спешите, когда смотрите этот фильм. «Лето замерзших фонтанов» — лента не только колоритная. Но и… Неспешная. Зритель не просто смотрит кадры, неторопливо сменяющие друг друга на экране. Он — созерцает. С удовольствием созерцает неторопливую жизнь обитателей небольшого домика в старом Тбилиси и как будто рассматривает картины Пиросмани. Отзвуки легенды о любви художника, как лейтмотив этого фильма, в трогательных сценах с Нико и Салли, когда семью, возвратившуюся откуда-то издалека с чемоданами, в подъезде встречают розы, рассыпанные по ступенькам лестничного марша, ведущего наверх, к их квартире: — Папа, это ты? — Нет, Салли. Не я… Или в сценке, где Брайан и Анни, сидя на уже погружающейся в вечерний сумрак открытой веранде кафе, пьют красное… Нет, это не «Саперави». И даже не «Хванчкара». Это — красное полусухое, «Пиросмани». Жаль, бутылка с этикеткой осталась за кадром, но… Я вас умоляю. Пара неспешно смакует именно «Пиросмани». Иного просто не дано. Да, у Брайана, как и у Пиросмани, любовь не состоялась. Он улетает из Тбилиси. А Анни остается. И будет считать дни, которые, как она надеется, остаются до встречи с Дато. А перед тем как Брайан улетит, к нему, уже прошедшему таможенный контроль, прорвется Нико. Чтобы попросить об автографе знаменитой ирландской рок-группы, музыка которой очень нравится Салли. А у неё скоро день рождения. Так что лучшего подарка просто не придумать. «Кто-то теряет, кто-то теряет, а кто-то»… Дай Духи дороги, чтобы этот «кто-то» нашел. Обязательно нашел свое счастье. Три последних августовских дня, которые мы прожили вместе с героями этой киноленты, ушли в прошлое. Всё, лето закончилось. Фонтаны уже не замерзнут. А первый дождь первого же сентября смывает все печали и… Рождает надежду на обновление. Так что… Будем надеяться! Жить и надеяться на лучшее. ...
Эту статью описывают теги: современное кино,
грузинское кино,
российское кино,
Вано Бурдули
