Мы тогда как раз в Америку летели. У наших заокеанских партнеров как-то, совсем для нас неожиданно, вдруг появилось желание научить россиян делать настоящее американское мороженое. И под это дело они даже совместное предприятие организовали. С нами, естественно. А чтобы за утилизацию старого, изношенного и морально устаревшего оборудования не платить, они вложили его в уставный капитал этого самого предприятия. Их федеральное правительство так обрадовалось такому повороту, что выделило нашим американским партнерам безвозмездный грант. Благое дело, мол, замутили вы, уважаемые. И дальше развивайте мир и дружбу между народами. Но наши учредители не стали развивать и углублять. Бизнес, он же не терпит пустоты. Если что-то отдали, то вместо этого что-то надо приобрести. Иначе какой бизнес? Пустое место получается, от которого никаких новых денег и прибылей. Вот они и купили себе новое, современное оборудование взамен того барахла, что вложили нам в уставник. Но какие-то крохи от того гранта ещё остались. Вот они и пригласили нас — поучиться, как это самое хваленое мороженое делать. Ну, мы сильно и не брыкались. Полетели на крыльях дружбы и фройндшафта посмотреть на все тонкости технологического процесса. Заодно и уточнить, как это старое оборудование эксплуатировать и обслуживать, где его подкручивать и подваривать надо, если запасных частей не будет. Но перед тем, как в «Боинг» американской авиакомпании «Дельта» сесть, самые ушлые из нас решили уточнить: сколько сигарет можно с собою беспошлинно провезти? Акцизы тогда у нас были смешные и задорого (да ещё и долларами!) покупать свой «Винстон» или «Бонд» в Америке никто не хотел. Оказалось, что беспошлинно можно блок. Так, чтобы он не вскрытый был. И початую пачку в кармане. Все и прихватили с собою по блоку «своих» сигарет. Но был среди нас один самый Мудрый. Хотя, вообще-то, его Виктором звали. Нет, он тоже блок купил. Только… Блок сигарет «Невские». Были тогда такие. И у них в блоке были не стандартные десять пачек, как у всех уважающих себя брендов, а… Двадцать! Двадцать пачек. Соответственно, он с собою вез не двести сигарет, как все мы, а в два раза больше. Но что-то смотрю я: уже прилично так по времени летим, а Витя к туалетам, где в хвосте самолета тогда разрешали курить, даже не собирается. Я разик к нему: «Пошли, курнем?» Второй… Он — ноль эмоций. Нет, мол, не хочется что-то. Ну, не хочется, так не хочется. Насильно, как говорится… Неужели уже начал сигареты экономить, чтобы до самого конца нашей поездки хватило?! Мудёр… Мудёр, бобёр! Но оказалось, дело совсем не в экономии. Мужики рассказали, которые с ним, пока я на дармовщинку «джин виз тоник» наслаждался, сходили по первому разу перекурить. И вот там, у туалетов… Не успели они по первой затяжке сделать, как вдруг… Откуда ни возьмись, выскакивают, как черти из табакерки, два вот такенных черных, страшенных стюарда. Один из них схватил Витька за локти и вывернул их назад. Стоит, держит его крепенько. Поймал, мол, злодея! Врешь, от нас не уйдешь. А второй выхватил у Вити его «невскую» сигарету, затушил её, размял у себя на ладони, нюхает. — Марихуан? НаркотИк?! Наши ему дружненько так, хором… Все, кроме Витька, он с вывернутыми назад руками висит в лапищах этого огроменного негра, только ножками чуть подрыгивает в воздухе. И молчит. Как в рот воды. А наши все хором: — Ноу, ноу, сэры! Нихт наркотИк. Цигарет. Совьет унион цигарет. Витя! Да покажи ты им пачку! Тот, вроде, чуть очухался и шепчет им так, тихонечко: — Вы че, придурки?! Да как я её вытащу, когда этот урод меня за руки держит. Вон там она, в правом наружном кармане пиджака. Сами достаньте. Но наши-то и сами на негров с опаской поглядывают: «Вот там, мол, сэры. В кармане». И пальцем на карман тыкают. Ну, второй негр, что сигарету разминал и нюхал, и полез к Вите в карман. Достал пачку «Невских», приоткрыл её, понюхал, убедился, что запах тот же, что и у размятой им сигареты, и махнул рукой первому негру: отпускай, мол, этого «наркомана». Тот и отпустил. А этот, что нюхал и который, по всей видимости, в этой паре за главного был, стал что-то лопотать нашим. Естественно, по-английски. Руками крест-накрест размахивать и вверх, на пожарную сигнализацию, пальцем тыкать. Ну, наши и поняли, что Вите его «Невские» в самолете больше смолить нельзя. У них пожарная сигнализация срабатывает, когда он вот эти, «совьет унион цигарет», курит. И хорошо, что они, стюарды, то есть, успели. Потому как если она включится… Это такие доллары… Вам, нищете советской, ни в жисть не расплатиться! Вот Витя весь рейс, вжавшись в свое кресло, и просидел. Даже близко к туалетам не подходил. Очень боялся, что его высадят где-нить над Исландией. И не увидит он, грешный, американской мечты и их замечательного во всех отношениях мороженого. А оно ж… Очень хочется. Ну, как минимум, мороженого. Вот он и терпел. Ни коньяк, ни красное вино через меня, как «знатока» языка, у стюардессы не заказывал. Даже от их минералки гордо отказался. Но дотерпел. Мы потом в аэропорту имени товарища Джона Кеннеди полчаса, как минимум, из туалета его ждали. А курить даже там Витёк не стал. В аэропорту тоже пожарная сигнализация, если значкам разным верить. И кто знает, может, она той же самой системы, что и в «Боинге», у «Дельты». Так Витю тогда того… И из аэропорта могут не выпустить. Но ничего. Обошлось. Выпустили. Он потом на улочке, пока мы с транспортом разбирались — что, куда и сколько… Сколько-сколько?! Да на этих американцах креста просто нет! Буржуины недорезанные. В общем, пока мы разбирались, время у Вити было. Да и нервишки своего, законного, требовали — чтобы подуспокоили их. Вот Витёк и оторвался. Где-то с полпачки своих «Невских» выкурил. Если и меньше, то ненамного. ...
