Альпинист Андрей Голов — про смерть на Эвересте, стратосферу и «поцелуй Бога»
Андрей Голов несколько раз покорял Эверест и дважды терял зрение при восхождении. Альпинист рассказал «Снобу» о том, как ему удалось победить смерть, что он чувствовал в стратосфере, как альпинисты едят и ходят в туалет на Эвересте и о том, как горы показывают, чего стоит человек.
Вы говорили, что ради восхождения на Эверест «нужно перестроить всю свою жизнь». Что это значит?
Во-первых, это требует полной перестройки физической активности. Гора очень требовательна к выносливости человека. Мне пришлось крайне много тренироваться, по пять дней в неделю от двух до четырех часов в день. Соответственно, если альпинист — работающий человек, ему необходимо перестроить свой рабочий график, научиться совершенно по-другому управлять своим временем.
Во-вторых, конечно, требуется серьезная моральная подготовка. Я постоянно нервничал и тем самым сильно усложнял жизнь моей семьи. Мы чуть не развелись с женой. Подготовка к восхождению на такую гору — это испытание для всех близких людей альпиниста. Когда я готовился к этому, у меня было ощущение, что на гору иду не только я, но и все мои родные, которые переживают больше меня самого, которых я мучаю три года подряд — столько времени у меня заняла подготовка к трем восхождениям на Эверест.
Покорить Эверест — это как полететь в космос или уйти на войну. Когда я был на вершине, я чувствовал себя партизаном, которого должны расстрелять, и мне больше всего хотелось, чтобы этот поход уже хоть как-то закончился. Страх смерти там полностью отсутствует. Хотелось любым способом оборвать это мучение — неважно, смертью или чем-то другим.
Стоило ли идти в поход, подвергать себя риску, мучить семью, если в итоге это восхождение вгоняет в такую безысходность?
А об этом нельзя было узнать заранее. К тому же перед каждым своим походом я очень много тренировался и считал себя готовым к любым обстоятельствам. И каждый раз оказывалось, что ко встрече с этой горой невозможно быть готовым, она все время преподносит самые разные сюрпризы.
Меня влекли в этот поход не амбиции и не эго. Я просто ощущал некий долг перед самим собой. У меня как будто не было выбора. Мне всегда казалось, что я обязан покорить эту вершину.
Сколько времени занимает восхождение на Эверест?
На это уйдет от 50 до 70 дней в зависимости от разных обстоятельств — от погоды, например. Самые сумасшедшие пытаются взять гору в конце мая — начале июня, в тот период, когда приходят муссоны. А это крайне опасные ветры. Перед ними лучше уйти с горы, иначе вероятность гибели почти 100%.
Насколько на Эвересте холодно? Как альпинисты там едят, спят, ходят в туалет?
Экстремально низкие температуры на Эвересте — это миф. Обычно там около –30 градусов, как бывает зимой почти везде. Но все меняет ветер. Когда приходит ветер, тело чувствует ту же температуру как –60 градусов. Но и это не беда. Сегодняшние технологии позволяют создать специальную одежду для восхождений исключительного качества. В ней довольно тепло, главное — всегда находиться в движении. Если не будешь двигаться — отморозишь себе конечности и замерзнешь насмерть. Когда на узких горных тропах возникает очередь, это очень плохо: тебе приходится пережидать, пока пройдет другая группа, и в это время тебе нельзя двигаться, а значит, тело остается без тепла.
Если мы говорим про бытовые удобства, то нужно понимать, что восхождение на Эверест — это как бы две жизни. Первая жизнь — сам поход, который заканчивается на высоте 6400 метров в лагере №2. Пока он длится, у альпинистов продолжается обычная жизнь: мы едим нормальную еду, вплоть до блюд ресторанного уровня — нашу команду, например, сопровождал ресторанный повар, — нормально спим в палатках. Вторая жизнь — это восхождение на вершину Эвереста, которое продолжается всего две ночи. На высоте более 7000 метров, в лагерях №3 и №4 буквально те же бытовые условия, что и у космонавтов: там нам выдают сублимированную пищу, жидкие супы, высокоэнергетические гели в тюбиках и курс витаминов. В третьем и четвертом лагере в туалет уже не ходят. Для этого альпинисты пьют специальные таблетки, задерживающие стул. Но на самом деле и без таблеток в туалет тебе на такой высоте не захочется — организм понимает, что он переходит в экстремальный режим, в режим энергосбережения. Мы справляем малую нужду один раз в сутки, и нам этого полностью хватает, хоть и приходится выпивать по пять литров воды за день. На такой высоте вся жидкость из организма очень быстро испаряется, потому что там другое давление и тело сопротивляется ему сильнее, из-за чего сильнее потеет, поэтому тебе просто нечем ходить в туалет. На вершине Эвереста вообще включается другая физиология.
В лагерь №4 альпинист должен прийти относительно бодрым, ему жизненно необходимо не устать по дороге. И максимально желательно не потеть, то есть идти надо медленно. С потом из организма выводятся кальций и магний, а это один из немногих жизненно важных ресурсов на Эвересте. Человеку нечем восстановить свои силы на вершине этой горы. За одно восхождение, кстати, альпинист теряет 10–15 килограммов, там люди худеют на 5–7 килограммов за день. Поэтому перед походом было бы неплохо специально набрать массу.
Как выглядит мир из стратосферы?
Помню странное чувство: куда ни посмотришь — все ниже тебя, любая точка пространства ниже твоей подошвы. Как будто я стоял на крыше мира. С Эвереста открывается потрясающий вид, почему-то там очень хорошая видимость и можно разглядеть объекты на расстоянии сотен, а то и тысяч метров от тебя. А вообще, когда ты стоишь на вершине горы, не возникает никакой эйфории. Я очень хорошо запомнил еще одно свое ощущение, которое у меня возникло на Эвересте: мне очень хотелось поскорее сойти с этой вершины.
Что вы чувствовали, когда поняли, что теряете зрение и вряд ли сможете спуститься?
У меня не было страха и отчаяния — было только ощущение безысходности. В жизни есть невозможные вещи. Невозможно самостоятельно спуститься с такой вершины, когда ты ничего не видишь, а в мировой истории еще не было случаев, когда кто-то спасал людей оттуда. И я просто принял этот факт, готовился умереть. Взял рацию, связался с руководителем экспедиции и доложил ему: «Я не вернусь». А перед глазами все было белым. Я сначала даже думал, что это заиндевели очки или сами глаза, но потом все понял.
Вы теряли зрение во время походов на Эверест не единожды. Почему решились на повторное восхождение? Неужели не было страшно снова ослепнуть, уже навсегда?
Конечно, было страшно. В первый раз я потерял зрение по дороге в гору, на высоте 8300 метров, и я тут же вернулся вниз. В тот раз мне не удалось достигнуть вершины. Но спустя год это произошло уже в тот момент, когда я был на самом Эвересте, то есть не на полпути к нему, и возвращаться уже было поздно. Это было очень неожиданно. Так случилось из-за кислородного голодания: страдал мозг, это сказывалось на зрительных нервах.
Как быстро к вам вернулось зрение после спасения с вершины? Как это восхождение сказалось на вашем здоровье?
Я начал видеть только через день. Сутки я провел в лагере, ничего не видя. А вот в первый раз потеря зрения была намного более серьезной, мне пришлось пройти через лазерную операцию по зашиванию сетчатки. А в остальном на здоровье оба этих похода никак не сказались.
Теперь одна из главных ваших страстей навсегда утолена. После этого жизнь кажется вам более ценной, чем раньше, или наоборот?
Это очень сложный вопрос. Разве человек, который идет на войну, не ценит жизнь? Он просто не может по-другому, его что-то зовет туда. Вот так и я. Но теперь я вернулся и могу сказать, что если не жизнь, то семейные отношения точно стали для меня ценнее. Настало время отдать все долги своим родным и близким — они столько из-за меня страдали…
Вы чувствуете себя исключительным человеком?
Совершенно нет! Я считаю, что мне просто очень повезло. Это был поцелуй Бога. Я чувствую только исключительную благодарность к Богу и людям, которые меня спасли, и моей семье — за понимание и терпение. Я не исключительный и не богоизбранный, а прощенный и отпущенный человек. Весь кредит у Бога забран, теперь у меня нет морального права просить от жизни что-либо.
Мое спасение — это не моя заслуга. Несколько человек рисковали своими жизнями, чтобы снять меня с вершины. Один шерпа отстегнулся от меня, струсил и бросил меня на этой вершине, чтобы спасти себя, а другой, наоборот, пристегнулся ко мне и повел шаг за шагом слепого человека над пропастью. По дороге шириной с один ботинок! А ведь мы были знакомы с ним всего лишь месяц. Эверест — это проверка того, чего ты стоишь как человек. Там не стоит вопрос денег, какой-то личной выгоды и даже дружбы. Гора просто предлагает тебе выбор: или спасти незнакомого человека, или бросить его и жить дальше. Эверест как бы спрашивает у каждого: «Кто ты есть?», и каждый поставлен в безвыходное положение, в котором он обязан на этот вопрос отвечать.
Я тоже задавал себе этот вопрос и только после спасения смог ответить честно: да, я бы помог другому, проклиная при этом себя за такое решение. Мне было бы очень трудно, но я бы не бросил человека в моем положении на этой вершине.
Что во всей этой истории захватило вас больше — та умопомрачительная красота, которую вы смогли увидеть с вершины, или победа над смертью?
Больше всего меня поразили люди, которые меня спасли. Я убедился на личном примере, что добрых, бескорыстных и смелых больше, чем плохих и трусливых. Можно сказать, благодаря этой истории я начал верить в людей.
Вы бы могли сказать, что пережили некий метафизический опыт? Могли бы посоветовать пережить это другим?
Никому и никогда в жизни не пожелаю такого. Что бы ни предлагали за это, на Эверест лично я не поднимусь больше никогда и никому не посоветую. Человек, который туда собирается, обязан абсолютно точно понимать, что это билет в один конец. Оттуда можно вернуться, только если тебе улыбнется Бог. Ни один человек не может быть готов к такому испытанию, тут не поможет никакая подготовка, подстраховка и знание всех камешков по дороге, потому что там может случиться что угодно. На Эвересте прямо у меня на глазах умирали люди. Я шел, а они падали и умирали. Мне казалось, что я видел в снегу обрывки палаток или какой-то мусор, а потом мне сказали, что это торчали человеческие ноги из сугробов. И их было очень много. Вдумайтесь: я трижды поднимался туда — и трижды перед этим писал завещание, готовил к этому семью…
Пережил ли я что-то мистическое на вершине? Не знаю. По прошествии времени могу сказать, что я как будто переплыл Стикс с Хароном на его лодке. Когда ты пришел в зону смерти, ты уже умер. Я был мертв на этой вершине — и я переродился. На Эвересте другие понятия о реальности, сознание находится в пограничном состоянии. Но единственное, что я чувствовал там в полную силу, — это запредельная усталость. Ни о чем другом я там не думал. Тогда у меня не было ощущения, что ко мне спустился ангел и поцеловал меня.
Беседовал Алексей Черников