Голосуй и проиграешь. От России Ельцина — к России Путина
- Фото: Дмитрий Донской/РИА Новости
«Ельцин в тот момент лежал, извините, в соплях. Рейтинг у него был 4%»
Алексей Подберезкин, в 1996 году — глава предвыборного штаба Зюганова, в 2000 году — кандидат в президенты:
В 1995 году силы, противодействующие либеральным реформам, начали побеждать. На парламентских выборах декабря 1995 года большинство было у оппозиции. В лагере правящей элиты был хаос.
В 1996 году происходило падение производства, социальная деградация, ежегодные потери населения доходили до миллиона человек. Россия деградировала, и как суверенному государству ей оставалось несколько лет, поэтому американцы и не дожимали этот распад, уверенные, что он произойдет сам.
2 января 1996 года мы в узком кругу собрались на квартире Зюганова и обсуждали, как будем строить кампанию. Ельцин в тот момент лежал, извините, в соплях. Рейтинг у него был 4%.
Основная интрига тех выборов состояла в том, как он из этой ситуации выберется. Началась массированная информационная атака. Физические преследования, инфоблокада. Нам нечего было этому противопоставить. Например, мы купили положенный нам эфир на Первом канале — нам деньги вернули и отказали в эфире.
Главная проблема состояла в том, что Зюганов и его окружение сами боялись победы. Поэтому он заранее признал свое поражение. Он бы все равно победил, уж очень большая разница была между электоратом, который был за Зюганова, и теми, кто против. Просто там были откровенные подтасовки.
На выборах 2000 года, конечно, тоже были подтасовки. Антипутинская элита была очень мощной. Региональные бароны противодействовали Путину — тот же Шаймиев. И Совет Федерации, и Черномырдин, и часть исполнительной власти были заинтересованы в том, чтобы сорвать эти выборы, оставить Путина исполняющим обязанности, чтобы до конца 2000 года подготовить своих кандидатов. Сделать это хотели так: не должно было появиться альтернативного кандидата — тогда и выборов бы не было. Поэтому никто не выдвигался — ни Зюганов, не Явлинский. Я первый собрал эти два миллиона. И когда стало понятно, что выборы состоятся, о себе заявили все остальные.
До 2000 года мы всегда имели столкновения нескольких элит — и была интрига. Дальше до 2004 года Путин разбирался с противоборствующими элитами. Сначала ему пришлось убрать промышленную элиту. Затем он ликвидировал ту медийную вольницу типа НТВ, которая обслуживала интересы промышленной элиты. И путем уговоров и отставок он к 2004 году смог восстановить контроль над регионами. Это не означает, что у Путина абсолютный контроль над властью в стране, но, скажем так, у него контрольный пакет. Если бы все силы реальной оппозиции объединились против него, они бы доставили ему массу хлопот. Но этого никогда не будет.
Ельцин очень, например, обижался на программу «Куклы», но ему и в голову не приходило ее запретить. А сейчас эту программу даже трудно себе представить
«Борис Николаевич действительно был за свободу»
Андрей Макаревич, в 1996 году — доверенное лицо Бориса Ельцина на выборах:
В 1996 году многие артисты поддерживали программу Ельцина «Голосуй или проиграешь» — и мы тоже. Я лично был за него, потому что терпеть не могу коммунистов: я их нанюхался за первую половину жизни. Возвращаться к этому мне хотелось бы меньше всего на свете.
Ельцину удалось победить, потому что бывали в истории нашей страны моменты, когда здравый смысл все-таки преобладал. Это случалось нечасто, но тем такие моменты ценнее.
Бориса Николаевича можно критиковать сколько угодно, но одного у него нельзя отнять: он действительно был за свободу. Он очень, например, обижался на программу «Куклы», но ему и в голову не приходило ее запретить. А сейчас эту программу даже трудно себе представить, так что сегодня мы живем уже совсем в другой стране. И именно в этом разница между 1996-м и 2017-м. Почему это так — вопрос к нашему президенту.
В нашей стране при нашей системе роль личности в истории — гораздо больше, чем в той же Америке. Потому что в США не на бумаге, а на деле существуют законы, которые не позволяют президенту делать все, что ему пришло в голову в данный момент, особенно если он встал не с той ноги. У нас же закон существует только на бумаге, сдерживающих факторов просто нет. Так что, если бесов выпускают наружу, с ними уже не совладать.
И бизнес, и СМИ — все боялись прихода коммунистов к власти. Поэтому бизнесмены и журналисты помогали Ельцину. Никто никого не принуждал
«Перед началом тех президентских выборов никто не знал, кто победит, а теперь все знают»
Георгий Сатаров, в 1996 году — советник Ельцина:
Главная проблема Ельцина была — разочарованный электорат. Задача стояла романтическая: нужно было его снова очаровать, вернуть былую любовь. Интонация был такая: «Давай проживем остаток жизни вместе», «вспомни момент нашей встречи, вспомни 1991 год».
Коммунистов никто не мочил. Но и бизнес, и СМИ — все боялись прихода коммунистов к власти. Поэтому бизнесмены и журналисты помогали Ельцину. Никто никого не принуждал. У нас было представление, в том числе и у вашего покорного слуги, что на демократических выборах должны побеждать демократы, а не коммунисты.
Безусловно, журналисты занимались пропагандой, но вообще-то выборы — это всегда пропаганда. Так что или не нужно заниматься выборами, или не нужно вставать в позу целки, если ты ими занимался.
Ельцин победил в результате грамотной профессиональной кампании. Сегодня такая победа невозможна. Есть одно важное отличие между 1996 и 2017 годом. Перед началом тех президентских выборов никто не знал, кто победит, а теперь все знают.
Конечно, выборы 1996 года по сравнению с выборами нулевых — эталон честности, но назвать их действительно честными было бы неправильно
«Быть свободным — приятно. Так что пресса вписалась за Ельцина»
Андрей Васильев, в 1996 году — заместитель главного редактора антикоммунистической газеты «Не дай Бог!»:
В политическом смысле Россия 1996 года и 2017-го — это две разные страны. Поэтому сравнивать выборы тогда и сейчас — это как сравнивать выборы в России и в Китае. Конечно, выборы 1996 года по сравнению с выборами нулевых — эталон честности, но назвать их действительно честными было бы неправильно.
На выборах 1996 года пресса была очень влиятельным механизмом. Что не совсем здорово: СМИ играли в одни ворота. Это было некорректно, но объяснимо: все очень боялись возвращения коммунистов, ведь, когда началась перестройка, демократические реформы в первую очередь коснулись именно прессы. Она из подручной партийного аппарата превратилась в самостоятельную силу, журналистика наконец-то стала профессией. Эти возможности СМИ очень хотели сберечь, потому что быть свободным — приятно. Так что пресса вписалась за Ельцина.
Благодаря этому он и выиграл. Когда выбирали Путина, ельцинского преемника, его мало кто знал, и поддержка СМИ тоже имела огромное значение в его победе 2000 года. Путин это прекрасно понял, поэтому сейчас никакой свободной прессы нет и не будет. С точки зрения стратегии его даже нельзя за это осуждать: свободная пресса опасна, а послушная — может стать могущественным инструментом. Есть даже такое мнение, что если в Донецке и Луганске отключить телевизор, через два дня люди начали бы задумываться о том, что происходит, через неделю были бы готовы к переговорам, а через две — война бы закончилась.