Смысл воссоединения
Долгожданное возвращение Архиепископии русских православных церквей в Западной Европе в лоно Матери-церкви является, безусловно и в первую очередь, церковным событием. Многие из нас долго за это боролись и в какой-то момент даже потеряли надежду на воссоединение. Ибо «клан», противящийся этому и контролирующий рычаги правления в Архиепископии, казался непобедимым. Но вдруг свершилось чудо. Константинопольский патриархат неожиданно для всех упразднил Архиепископию росчерком пера. Без этого воссоединения не было бы и по сей час.
Чтоб понять глубинную суть происходящего 3 ноября 2019 года события, следует вспомнить о том, что парижская Архиепископия была в течение десятилетий духовным центром русской эмиграции.
В далеком 1924 году Иван Бунин произнес в Париже знаменитую речь о миссии русской эмиграции. Это была первая интеллектуальная попытка осмысления феномена. По мнению Бунина, за трагедийностью судьбы России скрывался глубинный исторический и духовный смысл в контексте нескончаемой борьбы между добром и злом.
Бунин говорил, что миссия русской эмиграции завершится тогда, когда «ангел отвалит камень от гроба России». В Западной Европе эмиграция попала в интеллектуальную и духовную изоляцию. Она не могла достучаться до плененной дурманом коммунизма, а потом и фашизма европейской интеллигенции. Западное общество с поразительной инертностью отнеслось к ее крику души. Париж, столица русского зарубежья, интеллектуальная и артистическая столица мира, не принял великих изгоев российских.
Одной из важнейших функций русской эмиграции было сохранение памяти о дореволюционной России. Ее взяли на себя в первую очередь люди церковные, верующие. Они же пытались осмыслить трагический опыт революции как глобального зла. Для человека верующего ничего бессмысленного в мире нет. Потому можно относиться лишь с благоговением к тому, что русская богословская и духовная мысль добилась в изгнании невероятных успехов. Нельзя здесь не подчеркнуть особого вклада таких наших мыслителей как Алексеев, Арсеньев, Бердяев, Ильин, Лосский, Шестов. Они внесли бесценный вклад в развитие православной мысли. Главным, поистине мировым центром этого стал основанный в Париже Сергием Булгаковым, Николаем Бердяевым и другими Свято-Сергиевский институт. Он был не только тем местом, где родилась знаменитая «парижская школа», он был маяком, излучающим свет православия. «Парижскую школу» многие сегодня критикуют за ее «западничество», за ее «либерализм». В этом есть доля правды, но не вся правда. Бывший марксист Бердяев именно в Париже стал истинным теоретиком и мыслителем консерватизма. Дело в том, что среди белых эмигрантов были и представители тех сил, которые разваливали историческую Россию. Да, они не любили большевиков. Но до них они же не любили царя и прославляли февральскую революцию.
В 30-х годах прошлого столетия митрополит Евлогий, значимая фигура дореволюционной Русской церкви, основал Архиепископию русских православных церквей в Западной Европе под омофором Константинопольского патриарха. Нахождение русского эмигрантского церковного образования в юрисдикции Константинополя было официально «временным». Временность эта должна была длиться до того времени, пока Россия и Русская церковь будут пребывать под игом антихриста.
Когда коммунизм наконец рухнул и пресловутое «иго» закончилось, во главе архиепископии стоял последний ее русский архиерей, владыка Сергий (Коновалов). Я как-то спросил у него после исповеди: «Когда же мы вернемся в Русскую церковь?» И он ответил мне: «Так кто же нас отпустит?» Будучи несведущим тогда в церковных делах, я поразился такому ответу — мы, оказывается, несвободны.
Об этом мало кто тогда знал, но архиепископ Сергий начал еще в 90-х годах вести негласные переговоры с Москвой. Владыка был истинным выходцем из эмиграции, глубоко русским и глубоко европейским человеком. Он свободно говорил по-русски, по-английски, по-французски, по-немецки, по-нидерландски. В отличие от многих потомков белых эмигрантов, владыка Сергий оставался верным идеалам своих предшественников, а потому негласно готовил не только переход Архиепископии под омофор Патриарха Московского, но и создание Западноевропейской митрополии. Понимая и важность, и хрупкость этого великого деяния, владыка Сергий лично печатал проекты уставов, не доверяя никому этой работы. Но в 2003 году архиепископ Сергий неожиданно скончался, документы попали в руки враждебной его идее епархиальной администрации, близкие сотрудники и верные соратники приснопамятного владыки были заменены новыми людьми, которые и поставили Архиепископию на антимосковский курс, продлившийся вплоть до своевольного упразднения Архиепископии Константинополем. Правящий архиерей, владыка Иоанн (Реннето), мужественно не согласился с этим решением, его поддержало большинство священнослужителей и прихожан, и вот мы в Москве.
То, за что некоторые из нас безуспешно боролись в течение многих лет, вдруг свершилось как бы само собой. Причем многие яростные и влиятельные противники Москвы неожиданно перешли в лагерь сторонников, с которыми они до недавнего времени были на ножах. Вот кратко предыстория.
Торжественный переход Архиепископии русских православных церквей в Западной Европе под омофор Патриарха Московского и всея Руси суть заключительный исторический этап воссоединения последней части Русской Церкви — остававшейся отделенной вследствие большевистской революции — с ее Матерью.
Автор — глава редакционного совета общеевропейского русскоязычного ежемесячного издания «Русская мысль», член Патриаршего совета по культуре
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции