«Как рушились стереотипы»: воспоминания уроженцев Германии об их отношении к СССР и разгрому нацизма
В преддверии 80-летия Победы телеканал RT DE пригласил жителей ФРГ и Австрии присоединиться к проекту «Германия после войны — воспоминания очевидцев». На этот призыв откликнулись сотни людей, приславшие в редакцию письма с воспоминаниями.
В преддверии 80-летия Победы немецкая редакция RT предложила своим читателям принять участие в проекте «Германия после войны — воспоминания очевидцев».
Сотни человек прислали письма с очень личными, семейными рассказами. Все они о том, как рушились стереотипы, навязанные геббельсовской пропагандой о «страшных русских». О том, как встречали солдат-освободителей в Берлине, об их помощи и доброте.
«Мы благодарны всем читателям за желание рассказать. Мы благодарны им за то, что они помнят. Пока есть те, кто помнит и говорит, историю не переписать», — подчеркнули в RT DE.
«Не дам дискредитировать русскую культуру»
87-летний Юрген Шолтиссек из Дрездена рассказал, что его жизнь оказалась тесно связана с СССР и русской культурой.
«На всех этапах моей жизни до 1989 года я встречал друзей из Советского Союза, которые и сегодня играют важную роль в моей жизни. Я категорически против любой враждебности по отношению к ним. Для меня имеют значение лишь факты, а не вымышленные домыслы», — говорится в письме пожилого немца.
В 1944 году Юргену было семь лет, когда в его родной город Ашерслебен вошли американцы, а затем и советские солдаты.
«Я до сих пор помню нацистский плакат: медведь в шапке с красной звездой тянется к женщине с детьми — так тогда представляли русских», — вспоминает он.
По его словам, реальность оказалась иной. Семье Юргена пришлось разместить двух советских офицеров. Один из них, Игорь, учитель из Омска, говорил на безупречном немецком и стал его первым знакомством с советскими военными.
Он читал немецкие стихи, пел песни и просил исправлять его ошибки. Мужчина вспоминает, что времена были тяжёлые, еды не хватало, но офицеры делились с ними хлебом, маслом, углём и картошкой. Через год пребывание советских офицеров в Германии закончилось, а Игорь на прощание подарил Юргену бинокль.
В 1956-м Шолтиссек поступил в немецкую пограничную полицию. Неся службу, он познакомился с советской переводчицей Наташей и её мужем Геннадием. Знакомство с ними переросло в дружбу, а позднее Юрген с супругой посетили Ленинград, чтобы вновь увидеться.
«Я редко встречал столько радости и сердечности — тем более в городе, где фашисты некогда совершили столь ужасающие преступления. Наши друзья позаботились о том, чтобы мы не только увидели Ленинград глазами туристов, но и узнали его с самых разных сторон. С женой мы часто ездили в Советский Союз как туристы и каждый раз всё глубже узнавали людей и русскую культуру. Нас всегда встречали с теплотой и радушием», — подчеркнул Юрген.
По его словам, будучи офицером пограничных войск ГДР, а затем работая преподавателем в военной академии, для него и всех немецких офицеров было абсолютно естественно помогать советским товарищам во всех вопросах.
«Но затем политический строй изменился. ГДР ушла в небытие, и друзья должны были стать врагами. Я не стану судить, какие ошибки были совершены и кто в этом виноват, но одно я знаю точно: я никогда не позволю исказить память о героях Советского Союза и не дам дискредитировать русскую культуру», — заключил 87-летний гражданин Германии.
«Постоянно звучали предупреждения о «жестоких большевиках»
Ханс Германн Фоккен из Мекленбурга поделился воспоминаниями своей старшей сестры:
«В мае 1945 года... мы всё ещё по-детски с подозрением относились к «русским», но вскоре поняли, что они всегда были дружелюбны к нам, детям. Нас веселили обоюдные попытки найти общий язык. Однажды они заманили нас, детей, в русскую комендатуру неподалёку. Было страшновато, но любопытство взяло верх, и мы послушно поднялись по лестнице туда, где они спали на соломенных матрасах. Один из них достал из-под матраса бутылку и налил нам что-то в маленькие стаканчики. Я подумала, что это, наверное, вкусный яд, который мы должны выпить. А другой протянул нам толстые куски пшеничного хлеба, посыпанного коричневым сахаром. Напиток оказался очень сладким фруктовым сиропом. Мы не верили своему счастью, ведь в те тяжёлые времена мы и мечтать не могли о таких лакомствах. Нас не отравили.
В мае 1945 года мне было семь лет. Семья получала детское молоко по талонам. Молочная кухня была в 3 км от дома. Меня послали за молоком. Тротуары на улице и на мосту, по которому мне нужно было пройти, находились на противоположных сторонах. Я услышала вдалеке звук моторов и, чувствуя, что русские приближаются, быстро побежала поперёк моста на тротуар. Страх перед русскими присутствовал всегда, потому что многие соседи в конце войны покончили с собой от страха и постоянно звучали предупреждения о «жестоких большевиках».
Я, должно быть, неправильно оценила ситуацию и, перебегая дорогу, выскочила прямо перед мотоциклом русского. Он упал, я отлетела в сторону и тоже упала на дорогу. В ужасе я вскочила и помчалась в молочный магазин, который находился сразу за мостом. Там уже была очередь в несколько человек. Я спряталась в углу за открытой дверью магазина, уверенная, что он убьёт меня, если найдёт, ведь он упал из-за меня. Он вошёл в магазин, громким голосом говоря непонятные слова. Он искал меня среди людей, а затем заглянул за дверь. Когда он увидел, что я дрожу, он присел на корточки, ощупал меня и погладил. Никто не понял, что он говорил. Когда он увидел, что я в порядке, он пошёл к своему мотоциклу. Я осталась в живых».
«Санкт-Петербург — город мечты»
Ещё одну историю поведала Мари-Луиза Доскоцил, которой в ноябре исполнится 80 лет. Она рассказала, что в детстве её жизнь спасла жена одного русского офицера.
«Моя мать была в отчаянии, когда у меня в возрасте всего нескольких недель обнаружили тяжёлое катаральное воспаление кишечника. Русская женщина узнала о горе моей матери и послала ей полный мешок риса с сахаром. Моя мать отсортировала рис и сварила мне кашу. Это меня спасло. Я очень благодарна этой доброй и чуткой женщине», — написала Мари-Луиза.
По её словам, во взрослом возрасте она выучила русский язык и стала работать корреспондентом. Однажды она побывала в Санкт-Петербурге, который, по её мнению, является «городом мечты».
«Я очень надеюсь, что западные страны одумаются и избавятся от своей нелепой русофобии. Мы здесь, в Европе, должны сплотиться с Россией. Объединить все эти многогранные, богатые культуры и множество языков — это было бы так здорово», — заключила Мари-Луиза.
«Мама есть?» — это были первые русские слова, которые я тогда выучил»
Доктор Вольфганг Бидерманн родился в Бранденбурге в 1952 году. В своём письме он отметил, что не был «свидетелем непосредственного ужаса войны», но принадлежит к поколению, которое ещё видело некоторые её последствия. Его воспоминания посвящены тому, как советские солдаты занимались заготовкой строительных материалов, а он вместе с другими немецкими детьми наблюдал за этим процессом.
«Однажды эти солдаты пригласили нас к себе. Языковой барьер не был помехой. Они угостили нас хлебом и супом. Это был свежеиспечённый золотистый цельнозерновой хлеб», — вспомнил мужчина.
Он рассказал, что один из солдат как-то взял его с собой на крышу полуразрушенного здания, крепкой хваткой помогая перебраться через препятствия: «На головокружительной высоте, на крыше, из которой местами торчали какие-то растения, благодаря этому солдату мне открылся неведомый ранее вид».
По словам Вольфганга, именно те впечатления сформировали у него образ «русских».
«Я не чувствовал никакой вражды, высокомерия или пренебрежительного отношения с их стороны. «Мама есть?», «Папа есть?», «Брат есть?» — это были первые русские слова, которые я тогда выучил», — заключил он.
«Один из красноармейцев дал мне полбуханки хлеба»
Петер Мюллер из Фрайталя поделился воспоминаниями о том, как осенью 1947 года советский солдат дал ему хлеб на улице разрушенного после воздушных налётов Великобритании и США города Хемниц:
«Мой путь в школу пролегал мимо руин, которые лежали слева и справа от улиц. На одной оживлённой улице я часто наблюдал за красноармейцем, который стоял посреди перекрёстка и регулировал движение. В ветер и непогоду, в жару и холод стояли эти регулировщики.
Однажды, когда я проходил после школы мимо этого перекрёстка, я увидел много людей, стоящих возле русского грузовика. Любопытствуя, я подошёл поближе к грузовику, чтобы узнать, почему там собралось так много людей. Два красноармейца раздавали людям из кузова грузовика... хлеб! Свежеиспечённый хлеб, ещё тёплый и ароматный!
Один из красноармейцев увидел, что я стою совершенно потерянный, с краю, рядом со взрослыми, которые протягивают руки к хлебу. И вдруг он показал на меня пальцем, махнул мне рукой и дал мне полбуханки хлеба. Счастливый от этой встречи и вкусного подарка, я побежал домой и отдал хлеб потерявшим дар речи родителям».
«Друг души русской»
Клаус Кристенс, родившийся в Гамбурге в 1948 году, рассказал, что в детстве воспринимал разрушенный послевоенный город как игровую площадку для приключений.
«Из оставшихся в земле воронок от бомб мы с братом добывали железные балки и бумагу, которые сдавали на ближайший лом, получая за это гроши на сладости. У нас дома не обсуждали войну. Я не имел представления о том, как жили люди во время войны. Даже в начальной школе войну и нацистский период мы редко обсуждали», — отметил он.
По его словам, ещё будучи подростком, он начал интересоваться политикой, а затем и вовсе оказался в рядах немецкой Коммунистической партии: «В тот период я стал другом Советского Союза, «русской души» и, таким образом, другом нынешней Российской Федерации».
Мужчина также поведал, что в 1970-е ему подарили советский орден, на котором выгравирован номер 740614.
«До конца 1980-х годов я работал слесарем на одном фармацевтическом предприятии в Гамбурге. Один старший коллега из мастерской знал мои политические взгляды и подарил мне в 1970-е годы советский орден — решил, что этот орден должен быть у меня. Он рассказал мне историю, как однажды утром шёл на работу — к сожалению, я забыл, в каком году это произошло, — и мимо него прошла колонна русских военнопленных. В какой-то момент он кинул в колонну кусок хлеба, потому что военнопленные выглядели очень измождёнными. Один из этих военнопленных поймал хлеб и, видимо, из благодарности подкинул моему коллеге советский орден... Может быть, RT всё же удастся выяснить, кто является владельцем этого ордена. Если это получится, я хотел бы вернуть его этому человеку или его потомкам в честь 80-й годовщины Победы над гитлеровским фашизмом», — рассказал он.