В Чебоксарах открыта экспозиция Владимира Енилина «Надо жить…»
Скромное обаяние художника
…Спокойный, скромный, немногословный при общении. Кажется, что шум времени и суета повседневности его не касаются. Он — художник. Зовут его Владимир Енилин. Недавно открылась его большая персональная выставка «Пурăнас пать…» («Надо жить…») в Доме дружбы народов. Название оптимистичное. Черты характера художника проецируются и на его живопись. На выставке, в основном, представлены два жанра — пейзаж и портрет.
Портреты большей частью — это образы девушек, женщин. Мы ничего о них не знаем. Художник просто называет эти портреты именами: «Дина», «Надя», «Света», «Натали»… Но всматриваясь в них, ощущаешь стремление Енилина постичь тайну «вечно женственного» (das ewig-weibliche). Подобная тема была одной из доминант в творчестве Анатолия Миттова. Но его девушки не были реальными, их образы возникали из переживания неких эмоционально-умозрительных состояний (за исключением некоторых работ черно-белого периода (1968-1969): «Двое. Противостояние», «Жизнь и смерть» и примыкающих к этим циклам портретов близких людей — жены Олимпиады Васильевны, ее племянницы Светланы.
У Владимира Енилина портреты живых, реальных людей, которые ему позировали. Он хочет показать не только их внешнюю красу и привлекательность, но и пытается передать их внутреннее достоинство, целомудрие. Возможно, это цель, которой нельзя достичь. В этом своем устремлении он как бы следует за Айги, который писал в раннем стихотворении «Без названия» (1954): «Все же в моей жизни // Была светлая тайна — женственность, девичество // Как неразгаданная сущность…» (даю свой неуклюжий подстрочный перевод, — Авт.). Портреты Енилина статичны, бесстрастны, но девичий взор обращен на нас, и мы что-то, вероятно, должны сказать в ответ.
Владимир Енилин остро чувствует переходные состояния как в своих портретах, так и в пейзажах. Мгновение прекрасно, но его нельзя остановить. Невозвратность того или иного момента жизни. Девичья пора проходит, девушка выйдет замуж, родит детей, станет уже другой. Жизнь ее изменится, но в ней что-то останется от юности, прежней прелести.
Череда времен года, разноцветье окружающего нас мира, переменчивость природы и в то же время постоянство годичного цикла (совсем как в фильме южнокорейского режиссера Ким Ки Дука «Весна, лето, осень, зима… и снова весна») влекут художника. Как он сам говорит: «Мгновениями, охватывающее благодатью это начало в природе проявляется наиболее полно, и тогда чувство полноты бытия охватывает тебя, видится что-то давно утерянное, но в этот миг всплывшее; и в этом благостном состоянии забываются тяготы и противоречия жизни…»
Первый снег — это знак-предчувствие того, что золотая осенняя пора кончилась и скоро дохнет холодом зима. Он любит писать закат. Слабеет солнечный свет, все окутывают сумерки. День прошел… Расцветает по весне черемуха и стоит белая, пушистая — лето пришло.
В пейзажах художника нет ярких цветов. Приглушенный цвет, неясная дымка скрадывает очертания предметов. Тонкая нюансировка зеленого у листвы деревьев, белого — в облаках, убранстве цветущих яблонь. Наша природа неброская и скромная в своей красоте. Нет величественных гор и водопадов, ослепительного южного солнца.
Чувашский ландшафт своей непритязательностью гармонирует с мироощущением Енилина. Он явно не импрессионист, не постимпрессионист, не фовист. И хотя он пишет обычно маслом, своей мягкостью и потаенным мерцанием его работы напоминают пастель. Ему нужен опыт длительного созерцания конкретного места.
Иногда в его пейзажах мы видим домики. Невзрачные, старые избенки, но в них тоже жизнь, живут люди, у которых свои радости и горести. Своей приверженностью к «тихому» пейзажу Владимир Енилин продолжает линию, идущую от работ Геннадия Исаева, Николая Енилина — своего дяди, известного художника.
Атнер Хузангай
Фото Дома дружбы народов: Тишину, спокойствие, скромное очарование его холстов можно ощутить при внимательном и пристальном рассмотрении. Картины Владимира Енилина приглашают нас к тихому и спокойному разговору.