Михаил Киселев: «В душе я, конечно, милиционер…»

Нынче наша республика отмечает еще один вековой юбилей — 100 лет со дня образования органов внутренних дел

Постановление о создании Чувашской областной милиции было подписано 6 июля 1920 года. Республиканское МВД пышных празднеств в связи с юбилеем устраивать не стало. Не поступило в газету от ведомства и предложений по подготовке праздничных материалов. Но редакция «СЧ» мимо значимой даты решила не проходить. В преддверии праздника мы встретились с ветераном МВД, генерал-майором милиции в отставке Михаилом Киселевым. Михаил Федорович посвятил службе в органах внутренних дел 25 лет и прошел путь от участкового милиционера до министра внутренних дел. И сегодня, несмотря на солидный возраст, он в строю — возглавляет республиканскую общественную организацию ветеранов (пенсионеров) органов внутренних дел и внутренних войск.

— Выражение «Моя милиция меня бережет» раньше звучало как лозунг. Помню еще в мою юность эти крылатые строчки из поэмы Владимира Маяковского «Хорошо!» можно было услышать часто. Актуальны они сегодня?

— Эти строчки как нельзя лучше характеризуют отношения общества и органов правопорядка. Милиция сто лет назад и создавалась для обеспечения защищенности людей и их прав на спокойную мирную жизнь.

— А вы, Михаил Федорович, когда поняли, что хотите стать милиционером?

— Сказать, что с ранних школьных лет грезил о том, как лихо раскрываю преступления, не могу. За парту сел в шесть лет — в послевоенные годы учеников было мало. Перед 1 сентября пришел учитель и спрашивает: «Пойдешь в школу? — Пойду». Так стал учеником Моргаушской средней школы. После окончания вместе с одноклассниками решили податься в шахтеры — в те годы они часто бывали героями газетных публикаций.

Полные романтического настроя поехали в Караганду. Одноклассников в училище, где готовили специалистов для работы под землей, приняли, а меня нет. Объяснили, что не подхожу по возрасту — чтобы иметь допуск к работам в шахте, к моменту окончания училища мне должно исполниться 18 лет, а мне летом 1961 года еще и 16-ти не исполнилось (родился в ноябре 1945 года)…

Через дорогу от вокзала располагалось профтехучилище № 15, туда и подал документы. Отучился два года, получил специальность слесаря широкого профиля и устроился на работу на завод сантехнического оборудования, на окраине Караганды.

— Получается, юношей вы и не мечтали быть милиционером?

— Мечтал. В те годы как раз и увлекся чтением детективов и криминалистических рассказов, часто публикуемых в журналах «Смена» и «Юность». Особенно мне нравились рассказы Льва Шейнина. Шейнин сам работал следователем, и в своих книгах захватывающе описывал будни работников уголовного розыска. И я часто видел себя на их месте… Но пока осуществилась моя мечта, прошло еще несколько лет, успел даже отслужить в армии (1965–1968 гг.).

— Служили где?

— В Группе советских войск в Германии. Был разведчиком-дальномерщиком, командиром боевой машины, а на третий год служил в должности старшины батареи. После демобилизации вернулся в Чувашию, устроился на завод имени Чапаева. И вот когда уже немного обустроился, предложил товарищу вместе пойти учиться в школу милиции. Кстати, в СССР туда можно было попасть только после армии…

— В Чебоксарах своя школа милиции была…

— Она была создана в 1979 году. В отдел кадров МВД я обратился 1970-м. На тот момент оказались два вакантных направления — в Калининград, где учили на участковых, и в Горьковскую среднюю специальную школу милиции, там готовили работников БХСС. Изучив мои документы, предложили поехать в Горький (теперь Нижний Новгород). Свою роль видимо сыграл и тот факт, что я был уже партийным (в ряды КПСС меня приняли в армии). Что скрывать — тогда на это обращали внимание.

Отучился два года, получил диплом с отличием и в 1972 году вернулся в Чебоксары. Но вакансий в городе не оказалось, и я устроился участковым милиционером в Моргаушский РОВД. Правда, проработал недолго, около двух месяцев, и мне предложили должность инспектора БХСС в городе Шумерле. Я согласился. Убедился, что поговорка «Все, что ни делается, — все к лучшему» работает.

— Это была работа, о которой мечтали?

— Инспектор БХСС — это моя специальность на тот момент. Через два года уже занимал майорскую должность — назначили начальником отделения по борьбе с хищениями социалистической собственности. Перед нашим отделом стояла задача борьбы с растратами, хищениями в организациях торговли, промкооперации, местной промышленности. Мы выявляли хищения и среди «несунов», как их тогда называли, и среди материально ответственных должностных лиц, пресекали попытки получения взятки. Было непросто — работали сутками, не уходя домой. Спасибо супруге, относилась с пониманием.

В Шумерле я получил хороший опыт оперативной работы. Когда мы лейтенантами пришли в милицию, там еще работали участники Великой Отечественной. Пусть у них не было высшего юридического образования, но был большой жизненный опыт. И они научили нас быть оперативниками — рассказывали о камерных разработках, о том, как правильно общаться с задержанными, учили разговаривать с подозреваемыми, обвиняемыми, с простыми гражданами, свидетелями, потерпевшими. Ведь главное в нашем деле — найти общий язык с собеседником, установить психологический контакт и дипломатические отношения, подобрать ключик к откровению.

— Кто оказал большее влияние?

— Всегда с глубоким уважением вспоминанию своего первого начальника Ивана Николаевича Кузьмина. Он никогда не допускал действий, унижающих человеческое достоинство. Все в Шумерле, и взрослые люди, и так называемая шпана уважительно называли его дядя Ваня. Дружим до сих пор, ему сейчас 83 года.

— В вашей «оперативной копилке» не только должность начальника отдела БХСС, но и должность заместителя начальника Шумерлинского ОВД…

— Еще после окончания милицейской школы я поступил в Казанский государственный университет на заочное отделение юридического факультета. Работал и учился. И вот не успел в 1978 году получить диплом юриста, как поступило предложение на должность заместителя начальника отдела внутренних дел. Отказывался, говорил, что только недавно окончил вуз, опыта маловато. Но вызвали к секретарю горкома партии и… пришлось согласиться. В этой должности проработал шесть лет. Мы с сотрудниками раскрывали экономические преступления и уголовные дела, связанные с убийствами, ножевыми, огнестрельными ранениями…

— Можно сказать, что именно с Шумерли начался ваш карьерный рост? За время работы там вы не только приобрели опыт, но и сделали себе имя. Не просто так, наверное, получили приглашение на обучение в Академии МВД СССР?

— Обучение в академии прошел в 1984-1986 годах, получил специальность юриста-организатора в сфере управления правопорядка. По возвращении в Чебоксары назначили заместителем начальника уголовного розыска республики.

— Это уж точно была работа, о которой мечтали?

— Да, не скрываю, был безмерно рад. Наконец нашел свою стихию. Все время стремился на следственную и оперативную работу по раскрытию особо опасных преступлений… В то время залогом успешного и быстрого раскрытия преступлений были общение с гражданами, личный сыск, а также профессиональные качества: умение видеть несколько возможных путей решения задач, аналитический склад ума и так далее. Конечно, эти методы актуальны и сегодня. Но… сейчас в арсенале оперативников огромное количество различных технических средств — камеры наблюдения, лаборатория ДНК, электронная база отпечатков, паспортов, фотороботов и много другого. Вся техника, которая была у нас — это фотоаппарат и один автомобиль на весь отдел, все криминалистические анализы делались вручную. Потому и работа была более творческой.

— В основном о работе представителей уголовного розыска мы узнаем из фильмов. Насколько соответствуют образы героев нашумевших сериалов реальным представителям этой профессии?

— Первые сериалы, которые были лет 15-20 назад, те же «Улицы разбитых фонарей», на мой взгляд, были ближе к реальности. А потом в фильмах больше стали играть на зрителя. Там все делается ради красивой картинки и захватывающего сюжета. В фильмах любое преступление обязательно будет раскрыто, а злодей пойман. В жизни все сложнее.

— Много преступлений остаются нераскрытыми?

— 5–10 процентов. Но хочу отметить, что сегодня хорошо раскрываются убийства, неплохо — особо опасные. У нас хорошие опера. А вот кражи не очень. Они стали изощреннее, часто совершаются дистанционно.

— По вашему мнению, кто такой настоящий оперативник?

— Оперуполномоченный уголовного розыска прежде всего — психолог, аналитик, собеседник. Если нет контакта с подозреваемыми и потерпевшими, расследование правонарушений будет продвигаться туго.

— Михаил Федорович, есть в вашей практике дела, имевшие большой общественный резонанс?

— Общественность наверняка помнит убийство в 1989 году корреспондента Комсомольской районной газеты Николая Никифорова. Обстановка в стране в то время была тяжелой. Советский Союз разваливался, денег нет, «расцвели» грабежи, бандитизм, появились нападения на политической почве. Дело Никифорова первоначально мы тоже связали с его профессиональной деятельностью — подозревали всех, про кого журналист писал критические статьи. Версий выдвигалось много, приходилось проверять каждую.

Это было сложное дело. Труп нашли лишь через два месяца после заявления о пропаже журналиста, еще через два месяца раскрыли преступление. По данному делу даже из Москвы приезжал сотрудник Главного управления уголовного розыска. Тогда я уже работал заместителем министра МВД.

— Помню, тогда много писали об этом деле. Но, кажется, там не было политического мотива?

— Да, это было бытовое убийство. Никифоров возвращался от товарища. Увидел, что по дороге едет автомобиль. Как и принято на деревенских проселочных дорогах, стал «голосовать», и его посадили. А в машине все пьяные: водитель и местный тракторист. Никифоров и выпалил: «Да я про вас завтра напишу!» Его схватили за грудки, утянули шарфом, и он задохнулся. Намерений удавить его не было, не рассчитали силы. Отрезвели, опомнились. Закинули труп в кузов, ночью выбросили в овраг, от греха подальше…

Несколько раз перепроверяли версию. Нашли людей, выезжавших на лесозаготовки в сторону Алатырского района, и вышли на подозреваемых. Смогли собрать доказательства. Преступники получили наказание — лишение свободы на 10 лет.

— Мундир министра внутренних дел вы надели в январе 1990 года. «Лихие девяностые» — так до сих называют это время…

— Да, время было сложное, переходное. Россия встала на путь глобальных реформ, что обернулось большими проблемами — падением уровня жизни, разгулом бандитизма. В год в республике насчитывалось до ста и более убийств.

Еще серьезные проблемы в то время были с несовершеннолетними. Помните, наверное, район на район шли. А нам для того, чтобы пресечь эти «войны», обеспечивать охрану общественного порядка на улицах не хватало людей — участковых, патрульных, конвойных… Не было техники, бензина, не хватало машин.

— Как выходили из положения?

— Крутились, как могли, люди перерабатывали, но не жаловались. Немалую помощь оказывали органы власти, и республиканские, и местные, а также организации и предприятия. Они выделяли людей для охраны общественного порядка — тогда как раз и образовалась рабочая милиция. Ее члены выходили на патрулирование с нашими сотрудниками. И что интересно, многие из этих людей позже пошли к нам работать.

Насчет машин — красноречивый пример из работы в Шумерле. На вопрос о транспорте, чтобы выехать на место преступления, наш начальник отвечал: «Красная фуражка есть — езжайте на попутной».

— Выручала красная фуражка?

— Да, нас тогда охотно подвозили. Население к милиционерам хорошо относилось.

— А сейчас?

— Какие сегодня взаимоотношения между служителями правопорядка и простыми гражданами, мне трудно судить. Не такие, наверное, плохие, но мы чувствовали себя лучше.

— Говорят, что самое большое счастье в жизни — это когда тебе благодарны люди за твою работу. Вам часто говорили спасибо в бытность работы милиционером?

— Бывало, и не раз. К примеру, в Шумерле нашли труп, ножевое ранение. По горячим следам взяли парня, он признался, закрыли по статье 108, часть 2. Через какое-то время пришли ко мне на прием две женщины: «Зря парень сидит, не убивал он».

Вернули дело на доследование (парень уже сидел в Цивильске). Выяснили — не он убийца. Почему взял на себя чужое преступление? В молодежных группировках было принято — не «заваливать» друг друга… Мать лет десять связь со мной поддерживала, звонила, со всеми праздниками поздравляла.

— В апреле 1991 года был принят закон «О милиции». Что он привнес в вашу систему?

— Стало немного легче работать. Добавили людей — дали постовую, конвойную службы, следователей, участковых…

Но… появились кооператоры, предприниматели разного толка. Изменяющиеся эконмические отношения «породили» организованную преступность, появилось такое понятие как рэкет, участились поджоги киосков, ларьков. Ими тоже надо было заниматься.

Тогда и появились первые подразделения по борьбе с организованной преступностью. Мы сами их организовали по согласованию с Москвой. Сейчас у этих подразделений есть и ОМОН, и СОБР и многое другое. Мы осваивали этот путь, и дальше они развивались.

— В 2011 году милицию переименовали в полицию. Как вы это восприняли?

— Отрицательно. Я 25 лет проработал в милиции и в душе остаюсь милиционером. Знаете, тогда определенная часть сотрудников МВД в полицию так и не перешла, уволилась…

Я в то время официально уже не работал в МВД (ушел в отставку в 1995 году), строго судить не берусь. Но и сейчас приходится слышать, что не надо было этого делать. Так решили федеральные власти. Раньше милиция была и региональная, и федеральная. Сейчас вся полиция — федеральная, и деньги федеральные, и транспорт, и все-все…

— С 2003 года вы возглавляете ветеранскую организацию. Нынче и она отмечает юбилей — 35 лет со дня образования. Что считаете самым важным в ее деятельности?

— Я не отделяю нашу ветеранскую организацию от системы МВД, как и те, кто стоял у ее истоков. Она была создана 8 декабря 1974 года ветеранами войны. Почти 19 лет ею руководил заместитель министра внутренних дел Чувашии, полковник милиции Арсентий Григорьевич Григорьев.

Сегодня в нашей организации около 5 тысяч человек, 49 первичных организаций. Совет и его президиум, состоящий из авторитетных и активных ветеранов органов внутренних дел, решает самый широкий круг вопросов. Ветераны участвуют в работе офицерских собраний, в ритуалах торжественного принесения Присяги, вручения служебного оружия, дипломов и офицерских погон, берут шефство над молодыми сотрудниками и военнослужащими, обучая и адаптируя их к условиям службы.

Свою миссию мы видим и в воспитании подрастающего поколения. Это и профилактика правонарушений, и профориентация. Наши ветераны — частые гости в школах, вузах, других учебных заведениях республики, трудовых коллективах. МВД по Чувашской Республике шефствует над кадетской общеобразовательной школой № 14 в Чебоксарах. Все мероприятия правоохранительной и военной направленности, уроки мужества проходят там с нашим участием.

Особое внимание, конечно же, мы уделяем нашим ветеранам. Ветераны органов внутренних дел — это люди, которые свои лучшие годы отдали обеспечению общественного порядка и борьбе с преступностью. Ради этого жертвовали своим здоровьем. Если есть необходимость, оказываем правовую, моральную, материальную, психологическую и медицинскую помощь. Пенсионеры должны ощущать дружеское плечо, иметь возможность общаться друг с другом, получать знаки внимания в праздники.

— Мы с вами, Михаил Федорович, беседуем накануне 100-летия чувашской милиции. Ваши пожелания коллегам?

— Уверен, что служба в милиции-полиции — это осознанный выбор каждого из нас. Труд этот нелегок, зачастую довольно опасен, сопряжен с риском и непредвиденной случайностью. Поэтому каждому из коллег желаю успехов в службе. Пусть удача им сопутствует всегда, пусть будут вечно молоды их сердца, пусть радостно, с огоньком горят их глаза. Терпения, крепкого здоровья и надежного тыла, чтобы дома всегда вас ждали, понимали и поддерживали.