Веди себя прилично — ты же девочка!
Этого котенка мы подобрали в кустах. Маленький, весь ободранный — с кем-то, видимо, подрался, да силенок не рассчитал. Пришлось забрать домой бедолагу.
Впрочем, поправился он быстро. А приятель, знаток кошек, увидев нашего пушистого черно-белого красавца с коротким хвостом-помпоном, удивился несказанно:
— Да это ж курильский бобтейл! Где вы его взяли?
— На улице, — ответили мы с мужем.
И тут же выяснилось, что наш Котовский — это кошка, а не кот, как мы думали. Но кличку менять не стали.
Котовский изрядно приукрасил нашу жизнь. Когтями он мог «вырезать» вьющийся колечками серпантин из настенных обоев. И делал это постоянно и с удовольствием. Диван тоже попал к нему в лапы, несмотря на приобретенную когтеточку. Однажды захожу в комнату-библиотеку, а на меня сверху падает увесистый том. Не успела поднять — падает второй и тут же третий. А на самой верхней полке, практически под потолком, орудует Котовский: книги как снаряды, когтистая лапа ведет огонь прицельно.
«Разве это кошка?» — возмущенно спрашивал муж, потирая укушенную щиколотку. Так нечего было на Котовского наступать — за ним не заржавеет. А то, что случайно, это не считается. Ругать пушистого домочадца было бесполезно — что такое страх, ему было неведомо. Однажды муж схватился за веник, и Котовский с неподражаемым вдохновением полетел по комнатам — стенам, столам, шкафам и шторам, виртуозно уворачиваясь от преследования. Он воспринимал все это как веселую забаву, а после совсем не держал зла. Просто хорошо поиграли! Зато разозлилась я — итогом погони стал разбитый электрочайник.
«Мужской характер», — говорили соседи, когда Котовский прогрыз москитную сетку, вывалился со второго этажа и очутился на седьмом. Как раз такой высоты была береза, на которую он вскарабкался. Под его истошный мяв вся девятиэтажка прилипла к окнам. А муж влез на ту самую березу. Я оцепенела от ужаса. В руки Котовский не давался, лихо обороняя рубежи в виде тоненькой веточки, на которой сидел. Тогда муж тряхнул эту ветку, и Котовский спрыгнул на пару этажей ниже — на рябинку. Потом еще ниже — на вишенку. Затем на землю и бросился наутек. Он не мог допустить, чтобы его, как нашкодившего и виноватого, несли домой за шкирку. Поэтому вернулся сам. Через пару часов.
И все-таки мне удалось развенчать устойчивое мнение по поводу несносного нрава питомца. «Никакой это не мачо», — сказала я как-то мужу и пригласила его на балкон. Там были расставлены симпатичные горшочки, в которых цвели анютины глазки. Котовский как раз заканчивал собирать букет. Все с любовью сорванные стебельки с разноцветными лепесточками аккуратно лежали один к одному на табуретке — ножки к ножкам, бутоны к бутонам. Вот и последний. Котовский выгнул спину, безмятежно посмотрел в нашу сторону и сказал: «Муррр». Ну девочка же!
Боевой клич Котовского разносился по всей квартире. Фото автора