Американский ученый: Почему я начинаю волноваться за доллар
Обозреватель «Вашингтон пост» вспоминает кризис 2008 года и пытается спрогнозировать будущее доллара. Если иностранцы начнут сомневаться в долгосрочной доходности американских долговых обязательств, они могут потребовать, чтобы США выпускали свой долг в другой валюте, отмечает он. Неясно также, хотят ли Китай и еврозона взять на себя обязательства по управлению главной резервной валютой.
Дэниел Дрезнер (Daniel W. Drezner)
Когда грянул финансовый кризис 2008 года, было множество пустых разговоров об упадке доллара как мировой резервной валюты (то есть валюты, которой владеют и пользуются все, от центробанков до преступников). Была также масса исследований, результаты которых приводили к такому же выводу. В этих спорах лично я занимал достаточно твердую позицию, утверждая, что как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе доллар сохранит за собой статус резервной валюты.
Почему я снова поднимаю эту тему? Потому что, хотя я все еще убежден, что доллар в ближайшее время никуда не денется, сегодня я уверен в этом в меньшей степени, чем прежде.
Причины для моей уверенности не изменились. Чтобы создать жизнеспособную альтернативу доллару, любой субъект обязан выполнить два условия: он должен иметь возможность и желание. То есть он должен хотеть и быть способным создать альтернативу (а не дополнение) доллару. Доллар функционирует как резервная валюта благодаря а) глубоким и ликвидным американским рынкам капитала и б) прозрачной и надежной работе государственных финансовых органов. Претенденты на статус резервных валют лишены способности стать полноценной заменой. Если Китай хочет, чтобы юань соперничал с долларом, ему придется радикальным образом увеличить доступность ценных бумаг, деноминированных в юанях, а также степень прозрачности работы своих регуляторов. А экономикам еврозоны придется убеждать инвесторов в жизнеспособности валюты, не принадлежащей конкретному государству, в долгосрочной перспективе.
Кроме того, до сих пор точно неясно, действительно ли Китай или еврозона хотят взять на себя обязательства по управлению главной резервной валютой. Хотя тот, кто выпускает резервную валюту извлекает определенную экономическую выгоду — посредством пошлин за право чеканки монет и за счет других внешних факторов — она также снижает конкурентоспособность выпускающей ее экономики. Курс этой валюты как правило несколько завышен, что снижает конкурентоспособность экспорта. Ни Китай, ни Германия, очевидно, не готовы дестабилизировать свои внутренние экономики, налагая на них дополнительное бремя управления резервной валютой.
Более того, США только что снова продемонстрировали свою способность контролировать доллар, заставив SWIFT — международную межбанковскую систему передачи информации и совершения платежей — подчиниться санкциям, которые США в одностороннем порядке ввели против Ирана. Если администрация Трампа сумела заставить SWIFT подчиниться несмотря на то, что Евросоюз был решительно против этого, почему я должен беспокоиться о будущем доллара?
Ответ на этот вопрос состоит из двух частей. Во-первых, начав гораздо энергичнее применять финансовые меры и торговые санкции против своих торговых партнеров, администрация Трампа спровоцировала активные попытки создать финансовую архитектуру, необходимую для того, чтобы бросить вызов доллару. Иранский вопрос оказался особенно проблематичным, потому что Вашингтон впервые прибег к такого рода давлению, несмотря на решительные протесты его европейских союзников. Если Китай, Россия и Евросоюз объединят усилия, чтобы создать альтернативные системы платежей, это подготовит почву для их гораздо более тесного взаимодействия без участия Америки. Хотя это может оказаться довольно затратной инициативой, агрессивное поведение администрации Трампа повысит вероятность того, что эти субъекты захотят пойти на подобные издержки. Неудивительно, что эксперты по санкциям неустанно бьют тревогу по поводу того, что США злоупотребляют положением доллара в международной финансовой системе.
Если США не могут дать надежных гарантий того, что они не будут злоупотреблять теми привилегиями, которые им дает доллар, в конце концов другие страны внутри этой системы захотят взять на себя бремя отказа от доллара. Если говорить об Иране, то мы уже видели, как Турция и Индия объявили о готовности вести торговлю в национальных валютах, чтобы не прибегать к долларам. Евросоюз, Китай и Россия пытаются разработать концепции альтернативных платежных систем, чтобы обойти SWIFT.
Тем не менее, Ирану придется ощутить на себе негативные последствия санкций. Однако посмотрите на эти меры как на препятствия для будущих американских санкций. Говоря о будущем, второй причиной, по которой нынешняя ситуация отличается от прежней, является постоянно ухудшающаяся финансовая картина США. Только в этом году, по данным Министерства финансов США, федеральному правительству придется выпустить новые долговые обязательства на сумму в 1,3 триллиона долларов. И речь идет об экономике, которая может похвастаться полной занятостью и экономическим ростом более чем в 3%. Если американская экономика погрузится в рецессию или если Федеральный резерв снова поднимет ставки, долговая картина испортится еще больше.
Кто покупает американские долговые обязательства? В основном американцы, но иностранцы все же приобретают примерно 30%. Если иностранцы начнут сомневаться в долгосрочной доходности американских долговых обязательств, они могут потребовать, чтобы США выпускали свой долг в другой валюте (и такой прецедент уже был). Если так произойдет, вероятность того, что доллар останется главной резервной валютой, начнет уменьшаться.
И последнее: если что-то из этого случится, это случится очень быстро. Сетевые эффекты единой резервной валюты достаточно сильны. Пока ситуация для доллара остается благоприятной, потому что все рыночные стимулы способствуют сохранению сложившегося статуса кво. Однако если возникнет альтернатива доллару и с ней согласятся, финансовые субъекты быстро откажутся от доллара и перейдут на новую резервную валюту. Это значит, что закат эпохи привилегированного статуса доллара будет начинаться медленно, но затем скорость этого процесса резко вырастет.
Дэниэл Дрезнер — профессор кафедры международной политики Школы права и дипломатии имени Флетчера при Университете Тафтса (Fletcher School of Law and Diplomacy, Tufts University).