Графемы модернизма: Сергей Хачатуров — о выставке Игоря Шелковского

Цитируя Оскара Уайльда, Игорь Шелковский говорит, что цель искусства в том, чтобы делать красивые вещи.

Красивые вещи можно делать по-разному. Полагаю, что Шелковский создает их в манере телеграфного послания и Азбуки Морзе. Для меня этот Мастер прежде всего медиум, связной между различными системами искусства модернизма.

Невероятно интересно слушать его рассказы о творческом пути, который начался — условно — с эпохи Оттепели. Сперва Игорь Сергеевич работал реставратором, где научился создавать пунктирные изображения. Раскладывал образ на точки, перфорировал рисунок. Так познакомился с техникой перенесения фрески с рисунка на стенную поверхность. В пятидесятые Шелковский открыл для себя западный модернизм. Собирал открытки с репродукциями шедевров разоренного Музея нового западного искусства, на обороте которых был текст о художнике (Пикассо, Брак, Ван Гог) за подписью Абрама Эфроса… Памятны встречи молодого Шелковского с Давидом Бурлюком, Алексеем Крученых… Вехой постижения основ модернизма стала выставка и возвращение в постоянную экспозицию ГМИИ на Волхонке импрессионистов, постимпрессионистов, фовистов (1954 год). Символичным воспринимается знакомство Шелковского со ставшим для него наставником Федором Семеновым-Амурским. Отстраненный от активной художественной жизни в СССР по обвинению в формализме Федор Семенов-Амурский открыл Шелковскому новые перспективы интерпретации модернизма в аналитическом, я бы сказал, близком к филоновскому ключе. Семенов-Амурский в союзники нового формотворчества привлекал архаику, древние маски, восточное искусство, Египет и Византию. То есть тоже действовал как энциклопедист и связной-медиум.

Ну, а далее… Если пунктиром… Вхождение Шелковского в круг неофициального искусства. Дружба с Дмитрием Александровичем Приговым, Борисом Орловым, Ростиславом Лебедевым, Иваном Чуйковым… В первой половине 70-х — однодневные коллективные выставки в московской мастерской Шелковского. Затем — эмиграция во Францию и издание с 1979 года легендарного журнала неофициального искусства «А — Я». Можно сказать, что Шелковский попал в идеальную резонансную среду всей планеты «Модернизм», во всем многообразии ее воплощений.

Если просмотреть его искусство как летопись (а работы, представленные в галерее, это позволяют сделать), то складывается ощущение, что жизнь издателя с шумом голосов эпохи необычно проецируется на жизнь художника. Его собственное творчество — скульптора, живописца, графика, реставратора — будто программируется на то, чтобы стать идеальной к его же журналу иллюстрацией: зафиксировать все самое важное и интересное, что творилось в русском модернизме от истоков до Федора Семенова-Амурского.

Большинство формальных идей Игоря Сергеевича — это некие клаузуры проекта, проектные предложения, конструктор с элементарным набором символов и кодов. В первом номере «А — Я» Шелковский помещает статью Бориса Гройса о московском романтическом концептуализме, а в своих объемных картинах-рельефах из зеленых палочек и кружков он будто телеграфирует нам визуальное послание на ту же тему, некую формулу взгляда на романтический концептуализм. Формула зашифрована в знаках и символах и очень близка к психологии восприятия буквенной записи. В самом деле, логика шифрования похожа на Азбуку Морзе с тире и точками. Они у Шелковского превращаются в линии и пунктиры.

Каждая тема художника визуализирована в сигнальном сообщении. Посмотрим «японскую графику». На белом фоне выделяется контурный рисунок. Фон перфорирован, пробит точками-дырочками. Технический прием, знакомый и с эпохи учебы на реставратора, и из опыта издательского дела, становится ясной визуальной формулой. Экономия средств помогает достичь точного образного решения. Не нужно долго объяснять, почему восточное искусство так привечаемо европейским авангардом. Шелковский наглядно показал эту комбинаторику совершенной техники, доведенной до автоматизма, с живой органикой и музыкальным ритмом. То есть будто бы визуализировал статью на заданную тему.

Кстати, первый изобретенный другом Александра Пушкина Павлом Шиллингом в 1832 году электрический телеграф так и назывался «сигнальная книжка». Потом этот опыт развил Сэмюэл Морзе. А в графемы модернизма их слова-знаки превратил Игорь Шелковский.

Комбинаторика простецких модулей с пунктирами и точками у Шелковского очень разная. Он в самом деле шифрует различные методы модернизма, чтобы отправить их зрителю в такой вот дайджест-версии (visual newspaper). Очень интересна в данной связи корелляция с конструктивизмом и минимализмом. Шаблоны с цветами для тканевых узоров известны по эскизам Любови Поповой, Варвары Степановой. У Шелковского они становятся яркими, агрессивными. Их техногенная природа зримо борется с органической. В этих цветах предугаданы многие перипетии искусства, сгенерированного ИИ и нейросетью…

Скульптуры телеграфируют нам о секретах выветренных форм Джакометти и Кº. Однако Шелковский еще радикальнее обнажает зияние пустоты внутри объема. Он считает, что пустое внутреннее пространство можно активно занять воображением. Тоже формула модернистского зрения и рецепции.

Необычны в интерпретации Игоря Шелковского макеты авангардной архитектуры и мебели. Грезы романтического конструктивизма 1920-х теребили творческое воображение советских бумажников 1980-х (Аввакумова, Бродского, Уткина). Шелковский совмещает оба принципа проектирования романтических атопосов или гетеротопий. Аскетически простые соотношения клеточек, брусков и трапеций вдруг обращают и к модулям конструкций визионера нашего времени Юрия Аввакумова, и к великим экспериментам Константина Мельникова, Ивана Леонидова или автора летающего города эпохи 1920-х годов Георгия Крутикова.

Формулы больших стилей, впечатанные в телеграфную презентацию, направляют творчество Игоря Шелковского к американским минималистам (Дональду Джадду, Солу Левитту). С ними Шелковского объединяет метод экономии средств и упаковка образа в элементарную решетку, такая романтика крепежных блоков и чертежей.

В немалой степени Игорь Сергеевич оказывается хорошим собеседником и итальянским художникам 1960–1970-х, движения arte povera, «бедного искусства». Микеланджело Пистолетто, Яннис Кунеллис, Марио Мерц скупыми средствами и трешевыми материалами подрывали банальный миропорядок. Игорь Шелковский также не боится выводить сложные эстетические идеи из антиэстетических трюизмов.

Точка — тире. Пунктир — линия. Телеграфным стилем нам рассказывается о тектонических сдвигах художественного сознания цивилизации. Не будем забывать: мы имеем дело с феноменом художника-издателя, для которого идеи вписать в контекст, определить эпохальное место, быть регулировщиком и инспектором дорог истории становятся нервом собственного творчества.

Выставку «Небесный город. Мастерская художника» можно увидеть в Мультимедиа Арт Музее, Москва до 15 декабря