Как Екатерина II убеждала Потёмкина не отдавать Крым
Михаил Диунов
Как только началась русско-турецкая война 1787–1791 годов, всемогущий фаворит императрицы светлейший князь Потёмкин на протяжении нескольких месяцев пребывал в самом мрачном расположении духа. Он начинал войну в уверенности в силе русской армии, реформированной под его пристальным вниманием – но, столкнувшись со сложностями первого этапа войны, потерял веру в собственные силы и малодушно попросил отставки.
Все составленные ранее планы войны оказались под угрозой, ведь Екатерина II не могла доверять столь важное дело никому, кроме самого близкого ей человека. Кто знает, возможно, если бы Потёмкин убедил императрицу, история и России, и Турции, и Крыма пошла бы по-иному. А все потому, что кроме освобождения от должности командующего Потёмкин предложил Екатерине невиданный план – отдать Крым туркам. Как складывалась эта загадочная страница русской истории?
В 1888 году цивилизованный мир, казалось, раскололся, забыв про прежние всем привычные отношения. Традиционно дружественные отношения России с главным торговым партнером – Великобританией – были холодны, как никогда ранее. Старый союз с прусским королём, заключённый еще в 1762 году, более не действовал. Более того, Пруссия вместе с Голландией оказалась вовлечена Лондоном в альянс, направленный против русского гегемонизма, которого смертельно боялись и в Лондоне, и в Берлине.
Зато Санкт-Петербург находился в наилучших отношениях с Веной, где правил император Иосиф II, либерал, реформатор, друг и единомышленник Екатерины II. Еще одним успехом русской дипломатии стало подписание русско-французского торгового договора в 1787 году, после чего из Парижа стали поступать намеки о желании Франции вступить в союз, направленный против Великобритании.
На фоне этого «переформатирования» международной политики Екатерина II с завидным упорством шла к реализации главного дела своей жизни – «Греческого проекта», подразумевавшего восстановление Византийской империи во главе с внуком императрицы – великим князем Константином. Австрийский правитель Иосиф II поддержал смелый план, получив в виде компенсации обещание щедрой доли при разделе османского пирога. Частью далеко идущих русских планов стало присоединение в 1783 году Крыма, этакая «репетиция» возрождения Византии. Екатерина II получила не только благодатные земли на Чёрном море, отличающиеся великолепным климатом, но и титул царицы Херсонеса-Таврического, старинного владения константинопольских императоров.
Османская империя в это время чувствовала себя страшно, смертельно обиженной. Согласно турецкой политической доктрине, держава стамбульских султанов была первым государством всего мира, которому Аллах по милости своей ниспослал власть над другими народами, что лишь по его попущению и случайному недоразумению все еще сохраняют независимость. Разумеется, со столь великодержавной позиции терпеть унижение от русских было никак невозможно. А положение дел было для турок весьма неприятным. После закончившейся русско-турецкой войны османы сначала лишились одного из самых ценных владений – Крымского ханства, получившего независимость и попавшего под русский протекторат, а затем смирились с тем, что независимый Крым окончательно уплыл в руки гяуров.
В итоге под постоянным дипломатическим давлением англичан и особенно пруссаков в Стамбуле победила партия войны. В августе 1787 года России был передан совершенно невыполнимый ультиматум, приказывающий вернуть Османской империи Крым, а после ожидаемого отказа – объявлена война. Пруссия обещала туркам, что если нанести удар немедленно, то Россия окажется одна, в то время как промедление приведет к тому, что русские выступят против турок вместе с австрийцами. В качестве последнего аргумента пруссаки обещали устроить выступление против русских еще и шведов, которые все еще помнили тяжесть поражений времен Великой Северной войны и жаждали реванша. Удар с юга и севера при недружественной позиции соседней Пруссии был очень серьёзной угрозой.
Впрочем, турки зря надеялись на нерешительность австрийцев. Получив известия о начале войны, Иосиф писал Екатерине: «Я, слуга ваш, посылаю против мусульман всю мою армию».
Итак, война началась. План Турции был прост, поскольку главная цель – возвращение Крыма. С этой целью был собран экспедиционный корпус, который должен был на турецких военных кораблях проследовать к полуострову, предварительно соединившись с силами, размещенными в крепости Очаков – главном черноморском укреплении османов. Основное турецкое войско находилось в Адрианополе, откуда должно было начать марш на Измаил, где ожидался удар русских и австрийских сил.
Союзники собирались наступать с двух сторон: вдоль северного побережья Черного моря и на Балканах. Выделялись также отряды для действий на Кубани и защиты Крыма. И тут князь Потёмкин столкнулся с тем, что ему не просто не понравилось, а вселило в сердце полководца неуверенность и сомнения в успехе. Из войск, отправленных против турок для обороны Крыма, получилось выделить всего 20 батальонов пехоты и 16 эскадронов кавалерии. Правда, под командованием уже успевшего прославиться А. Суворова, но против серьезного удара турок этих войск было решительно недостаточно. К тому же первое столкновение войны – Кинбурнское сражение, хотя и окончилось тем, что десант турок был успешно отбит, показало, что турецкий флот все еще остается серьезным противником, а их армия храбра и рвется в бой.
Русский Черноморский флот решительно уступал силам османов. А еще в самом начале войны, в сентябре 1787 года, Севастопольская эскадра под командованием контр-адмирала Войновича попала в сильнейшую бурю близ Варны. Корабли были сильно потрёпаны, фрегат «Крым» утонул, а 66-пушечный линейный корабль «Мария Магдалина» унесло к Константинополю, где он попал в плен вместе с командой.
Было от чего впасть в отчаяние. Потёмкин, которого часто посещало депрессивное настроение, счёл, что русский флот, понеся такие потери, не сможет воспрепятствовать османскому десанту. Затем поступили известия, что укрепления Очакова оказались неожиданно мощными – стало понятно, что с набега эту крепость не захватить. Фаворит назвал себя неудачником, решил сдать командование фельдмаршалу Румянцеву и уехать в Санкт-Петербург. Екатерина II сначала согласилась, но затем одумалась и приказала Потёмкину оставаться в армии.
Фельдмаршал подчинился, но серьёзно приуныл. Результатом этого стало письмо, направленное Потёмкиным императрице 10 мая 1788 года. В нём он информировал Екатерину II, что сил для обороны Крыма слишком мало, и для решения задачи предлагал хитрый план: «в Крыму предписал защищаться, стараясь впустить неприятеля в землю и отрезать от судов. Дай Боже помощь. Но при том напомню мою прежнюю мысль, что, не имея там крепостей надёжных, ни флоту ещё сильного, гораздо бы лучше было его оставить, и, дав войти неприятелю, его выгнать. Войска же тамошние, находясь за Перекопом, могли по обстоятельствам действовать и умножить наше паки малое число, а теперь они, кроме обороны, по которой привязаны к Севастополю, в Тавриде, как в кошеле, лежать должны».
Это означало весьма хитрое решение: эвакуировать из Крыма русские военные части, спровоцировав турок на немедленную организацию десанта, чтобы затем, заперев османский экспедиционный корпус в бутылочном горлышке Перекопских укреплений, развязать себе руки для дальнейших действий.
Стоит признать – план выглядел весьма неплохо. Турки были бы вынуждены держать в Крыму большое войско, которое могло снабжаться только по морю, причем русский флот мог уверенно действовать на коммуникациях врага, истощая его силы.
Любая попытка турок перейти в наступление натыкалась бы на оборонительную линию на Перекопе, удержать которую с русскими средствами фортификации становилось совсем несложной задачей, а войска, находящиеся в Крыму, не могли ни защищать Очаков, ни быть переброшены в Молдавию, где намечались главные столкновения.
План вполне мог сработать и привести к значительному стратегическому преимуществу русских, если бы в военное дело не вмешалась дипломатия. В 1788 году в войну на стороне Российской империи вступила Австрия. Ее действия были не слишком успешны, так что любая неудача русских войск могла очень плохо отразиться на готовности армии Иосифа II продолжать боевые действия. К тому же Швеция приступила к подготовке своего военного флота, о чем сразу стало известно в Санкт-Петербурге – война на севере неотвратимо приближалась. В таком положении сдавать Крым неприятелю означало расписаться в собственном бессилии. И никакие военные преимущества, что сулил план Потёмкина, не могли перевесить доводы политиков.
Едва получив письмо фаворита, Екатерина II уже 27 мая диктует ответ: «На оставление Крыма, воля твоя, согласиться не могу. Об нём идет война, и, если сие гнездо оставить, тогда и Севастополь, и все труды и заведения пропадут и паки восстановятся набеги татарские на внутренние провинции, и Кавказский корпус от тебя отрезан будет, и мы в завоевании Тавриды паки упражнены будем, и не будем знать, куда девать военные суда, кои ни во Днепре, ни в Азовском море не будут иметь убежища. Ради Бога, не пускайся на сии мысли, коих мне понять трудно и мне кажутся неудобны, понеже лишают нас многих приобретённых миром и войною выгоды и пользы. Когда кто сидит на коне, тогда сойдет ли с оного, чтоб держаться за хвост».
Это означало самую решительную позицию императрицы. Её доводы были логичны – если отдать Крым, его неизбежно придётся завоёвывать вновь. Особенно учитывая тот факт, что большинство крымских татар склонялось к тому, чтобы поддержать единоверцев, а выгоды от пребывания Крыма в составе куда более развитой Российской империи ещё не могли перевесить зов крови и желание жить под властью единоверцев. И наконец, свою роль сыграла судьба Черноморского флота, корабли которого не имели иных баз, кроме Севастополя. Екатерина совсем не желала демонстрировать слабость, так что Потёмкину пришлось забыть о своём хитром плане.
В тот же день, ещё не зная об ответе императрицы, Потёмкин отправил очередное письмо, в котором проскальзывали серьёзные опасения. «Флот неприятельский [под Очаковом] многочислен и силён людьми. ... Здесь дело, матушка, идёт не на шутку. Нужно, чтобы и другие действовали, а то все на один пункт обратится. Моя наступательная сила состоит в 22 батальонах пехоты; конницы достаточно. Прочее всё – на карауле: я должен и флот беречь, и Кинбурнскую, так называемую, крепость», – жаловался фельдмаршал.
Неизвестно, сколько бы продолжалась переписка, в которой Екатерина II пыталась бы ободрить Потёмкина и вселить в него веру с собственные силы, но 7 июня турки решили воспользоваться превосходством сил и атаковали русскую Днепровскую флотилию. Несмотря на внезапный удар, османы были разбиты и отступили под защиту очаковских пушек. В течение следующих двух месяцев турки упорно пытались разбить русский флот под Очаковом, но успеха не достигли. Разгром османов в морском сражении при Фидониси 14 июля 1788 года решил сразу две проблемы: Очаков – основной центр, притягивающий внимание Потёмкина, остался без прикрытия с моря, а угроза турецкого десанта в Крым перестала существовать.
Потёмкин успокоился, взял себя в руки и успешно провёл осаду Очакова, завершившуюся штурмом 17 декабря. Черноморская цитадель пала, фельдмаршал Потёмкин был увенчан лаврами победителя. Австрийцы, видя успехи русского оружия, приободрились, взяли Белград и изгнали турок из Сербии. Кампания 1788 года закончилась под гром победных салютов союзников. Впрочем, впереди было ещё три года войны.