Лихо Одноглазое: Представитель древней расы гигантов?

— Э, да у меня, никак, гости; будет мне, Лиху, что позавтракать: давненько я человеческого мяса не едала.

Вздуло Лихо лучину и стащило кузнеца с печи, словно ребенка малого...» («Лихо одноглазое». Сказка в пересказе К.Д. Ушинского).

По всему выходит, водились в наших среднерусских лесах и горах великаны не хуже греческого Полифема, а может, даже и покруче, раз столько источников буквально в один голос описывают эту то ли гигантскую бабу, то ли мужика.

Да и не только в наших просторах: это явление, похоже, индоевропейское, раз братья Гримм написали свою сказку «Разбойник и его сыновья», не пытаясь переделывать гомеровские свидетельства, а Кастрен в XIX в. слышал подобное в русской Карелии (см. «Вестник Русского Географического Общества», 1856, V).

«Неуклюжая, кровожадная, свирепая — само воплощение зла. Имя Лихо стало именем нарицательным и занимает место в синонимическом ряду со словами “беда”, “горе”, “несчастье”».

Взглянем на восток. Тарданак — богатырь алтайских инородцев, входит в сказки на классическую тему о Полифеме или русские про Лихо одноглазое. Роль чудовища-великана играет Ельбегем, роль Одиссея или Ивана Царевича, избегающего опасности быть сваренным и съеденным, — мальчик Тарданак.

Сказка о Тарданаке — один из многих вариантов широко распространенного сказания о великане-людоеде (см. Вербицкий. Алтайские инородцы. С. 156—157). А третье путешествие Синдбада в «Стране мохнатых»? Там приключение, похожее на мыканья Одиссея с Полифемом.

Лихо одноглазое — зло, беда; персонификация злой доли, горя; нечистая сила... Фольклористы, понятное дело, не могли указывать на конкретные биологические объекты, на находки огромных черепов с дыркой посередине лба, только на поверья: «Зло, беда в поверьях может предстать живым существом, которое преследует человека и губит его, такой образ, однако, более характерен для сказок, а не для бытующих поверий.

Облик “зла-лиха” (появляющегося чаще всего в сказочных повествованиях) очерчен не вполне определенно. Как и многие обитатели иного мира, лихо и похоже на человека, и отличается от него. Оно может быть одноглазым (“кривым, неправедным”); предстает огромным великаном; худой женщиной с одним глазом...»

На Смоленщине Лихо Одноглазое представляли существом огромного роста, пожирающим людей. Чаще всего это худощавая, кривая, одноокая женщина огромного роста или же одноглазый великан.

Подытожим немногое. Живёт в большой избе, что стоит в густом и тёмном лесу. Часто также поселяется на старой заброшенной мельнице. Вместо кровати у него большая груда человеческих костей: по некоторым сведениям, это создание не брезгует людоедством и способно сожрать любое живое существо, подвернувшееся ему под руку.

Иногда Лихо изображается совершенно слепым, но этот вариант встречается в сказках редко. Обладает некоторым волшебством. Ближайшими родственниками Лиха в русских преданиях называют Горе-Злосчастье, а также Долю и Недолю.

Не следует искать встречи с Лихом из простого любопытства. В отличие от других недобрых созданий, которые иногда проявляют расположение к человеку и могут наградить его, от Лиха можно ждать только неприятностей.

В одной из сказок про Лихо почти полностью повторяются приключения Одиссея на острове Циклопов. В этом и трех других случаях герои ослепляют людоедов, протыкая глаза или обливая их кипящим маслом.

Как будто специально для того, чтобы героям было легче, людоеды одноглазы и лишь великаны Синдбада и братьев Гримм двуглазы. В первых трёх случаях даже способ ухода героев от ослеплённых чудищ одинаков — прикинуться овцой и выйти вместе со стадом.

Итак, кузнеца поймали.

«...Кузнец смотрит в печку и говорит:

— Бабушка, я кузнец.
— Что умеешь делать-ковать?
—Да я всё умею.
— Скуй мне глаз.
— Хорошо, — говорит, — да есть ли у тебя верёвка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз...

... Взял он толстую верёвку да этою верёвкою скрутил её хорошенько... Вот он взял шило, разжег его, наставил на глаз-то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как повернётся — и разорвала верёвку, да и села на пороге...» («Лихо одноглазое». Русская сказка в обработке А.Н. Афанасьева).

Дальше сказку не продолжаем. Но упомянем еще трех родственников нашего лиха — явно не полифемовского происхождения.

Аримаспы — мифический народ, живший на крайнем северо-востоке древнего мира. По Геродоту, это были одноглазые люди (что и означает слово «аримасп» на скифском языке), постоянно сражающиеся с грифами, у которых они хотели отнять охраняемое ими золото.

То есть реальный народ. Источником сведений об аримаспах послужила недошедшая эпическая поэма Аристея сына Каистробия с Проконнеса «Эпос об аримаспах» (или «Аримаспия»), о содержании которой даёт некоторое представление «Скифский рассказ» Геродота («История». IV. 13—16). Аристей, вдохновлённый Аполлоном, якобы прибыл в страну исседонов и там записал рассказы об их северных соседях — аримаспах, грифах (грипах или грифонах) и гипербореях.

Согласно Аристею, аримаспы живут к северу от исседонов, а севернее их сам их живут стерегущие золото грифы, и аримаспы воюют и с теми и с другими. Причём аримаспы изгнали исседонов из их страны, те, в свою очередь, изгнали скифов, а те киммерийцев.

Геродот же приводит и объяснение (видимо, оно взято также из поэмы Аристея) слова «аримасп», что Аримаспы упоминаются и другими античными писателями (как географами, так и трагическими поэтами), но все их сообщения прямо или опосредованно восходят к Аристею Проконнесскому и ничего нового к сообщению Геродота они не добавляют. Исключение — Эсхил, сообщающий, что аримаспы «живут у златоносного Плутонова потока» («Прикованный Прометей», 805—806). Позднеантичные писатели начинают отождествлять аримаспов и гипербореев.

Еще одни кандидаты на реальных обитателей Земли — верлиоки. О них есть в восточнославянской народной сказке об одноглазом существе, возможно, мифологического происхождения.

По типичному сюжету сказки, Верлиока (иногда, для простоты, его заменяют на медведя) убивает старуху и двух её внучек, а старик, селезень, рак, веревочка и жёлудь наказывают его за убийство. Согласно примечанию А.Н. Афанасьева, сказка была записана Тихорским в «южной России». Русских вариантов — 3, украинских — 7, белорусских — 1.

Иллюстрация из сказки про Верлиоку

Образ Верлиоки творчески переосмыслил в сказочной повести В. Каверин «Верлиока» (1982). Верлиока, согласно описанию, «ростом высокий, об одном глазе, нос крючком, борода клочком, усы в пол-аршина, на голове щетина, на одной ноге — в деревянном сапоге, костылем подпирается, сам страшно ухмыляется». Разумеется, выступает в качестве разрушителя и убийцы.

Филолог О.А. Черепанова интерпретирует Верлиоку как сохранившийся в сказочном сюжете древний образ мирового зла. Что вполне оправдано, ведь не может же сотрудник РАН написать: Верлиока — прямое отражение существования на нашей планете расы великанов.

На украинском есть слово «вирлоокий, пучеглазый» — так это слово записал Гоголь в свой «Лексикон Малороссийский».

И наконец тепегёз, или Депе-Гёз — одноглазый великан (дэв) в тюркской мифологии, рассказ о котором сводится к тому, что Тепегёз загоняет человека в пещеру, своё логово, собираясь съесть, но человек ослепляет его, вонзив в его единственный глаз острие, и выбирается из пещеры, накинув на себя овечью шкуру. Слово «тепе» в переводе с тюркских языков означает «темя», а «гёз» — «глаз».

Образ Тепегёза восходит к персонажу огузского героического эпоса «Китаби Деде Коркут». Пастух Сары встречается в безлюдном месте с дочерью пери и совершает над ней насилие. От этой связи на свет появляется жестокий людоед, именуемый в народе Тепегёзом из-за единственного глаза на лбу.

Рос он не по дням, а по часам. Причём когда его хотели разрубить мечом, он становился ещё больше. Пастух Сары отказался от сына, и Тепегёз воспитывался у хана Аль Аруза, одного из предводителей огузов, на чьей земле он и был найден. Тепегёз нападал на караваны, пожирал путников. Лишь Басат, сын Аль Аруза, смог одолеть Тепегёза, ослепив и отрубив ему голову его же собственным мечом.

Басат убивает Тепегёза

Глава, описывающая Тепегёза, была переведена и опубликована в 1815 г. немецким востоковедом Генрихом Фридрихом фон Дицем, который обнаружил её в рукописи «Книга моего деда Коркута на огузском языке», датированной XVI в. и хранящейся в Дрезденской библиотеке.

Так что вон сколько у нашего лиха нашлось родственников по всему миру! И не из гомеровского циклопа все они вышли, как мы из гоголевской шинели, а он из них. Миф о Полифеме лишь отражение более ранних и полных преданий о столкновениях «нашего» человечества с представителями человечества «иного», совсем не похожего на нас с вами.