В некотором смысле исторические события разделяются на два этапа: до Эдисона и после него, поскольку изобретение им фонографа позволило услышать и сохранить голоса людей, живших «после». Да, мы можем услышать Маяковского, читающего свои стихи, но никогда не услышим голосов Пушкина и Лермонтова. Однако так ли это?
Попытки оживить голоса и звуки из прошлого впервые предпринимались еще в 60-х годах. Первые эксперименты были весьма просты: на диск проигрывателя вместо пластинки ставили обыкновенный глиняный горшок , а в звукоснимателе вместо иглы закрепляли деревянную шпильку длиной около двух сантиметров. Как только ее кончик касался стенки горшка, в динамике слышалось довольно неприятное дребезжание.
Эти «застывшие», или, по Мюнхгаузену, «замороженные», звуки из прошлого запечатлевались при формировании горшка на гончарном круге, когда гончар заглаживал край изделия заточенным краем деревянной пластинки.
В следующем эксперименте мотор, вращавший гончарный круг, помещали на раме, и мастер начинал формировать горшок. После обжига и установки его на проигрыватель удавалось четко воспроизводить жужжание электромотора.
В принципе на горшке может «отпечататься» и голос человека, только «оживить» его очень трудно. Это тем не менее удалось сделать в следующем эксперименте; на деревянную раму натягивался холст, рядом ставили проигрыватель и заводилась пластинка с военным маршем. Под громкие звуки музыки на холст наносились кистью мазки краски. Когда их затем рассматривали при увеличении, то обнаруживали, что некоторые мазки имели поперечные волнообразные неровности. Когда после высыхания краски по такому мазку осторожно проводили иглой звукоснимателя (маленькой деревянной лопатообразной шпилькой), то слышалось тихое звучание военного марша.
Такой же результат был получен и с человеческим голосом; удалось «озвучить» фрагменты разговора, происходившего в момент, когда художник наносил мазки на холст. Не исключено, что при усовершенствовании метода удастся воспроизводить и голоса людей, которых рисовал художник.
Описанная здесь методика вдохновила автора этих строк на маленькое изобретение, которым он пользовался в переписке с женой и друзьями. В начале 70-х годов магнитофоны были в основном громоздкими, а как хотелось услышать в письме живой голос! Записать на магнитофоне голос, намотать кусок ленты на полоску картона и послать его по почте проблемы не составляло. А как потом воспроизвести звук, если рядом нет магнитофона?
В ответе на этот вопрос и заключалась суть изобретения: из кармана извлекался футляр от зубной щетки, магнитофонная лента укладывалась на стол, получатель равномерно проводил по ней кончиком футляра, в котором находилась обыкновенная магнитофонная головка, и из маленького наушника слышалась живая человеческая речь!
А ведь в любом письме могут быть зашифрованы голоса и звуки. Вспомните эксперимент с мазками краски — тот же самый эффект возникает, когда человек водит пером по бумаге; внешние звуки и собственный голос заставляют вибрировать руку и на чернильной или карандашной черте появляются микроскопические «зазубринки». В 30-х годах появились первые советские системы записи звука в кино инженеров Тагера и Шорина. В одной из них записанный фотоэлектрическим способом звук выглядел на кинопленке как раз в виде непрерывной черной черты с поперечными «зазубринками».
Так вот, в киноаппарат, снабженный этой системой воспроизведения звука, заправили чистую киноленту, петля которой через направляющие ролики выводилась на стол перед экспериментатором. Он держал неподвижно ручку с тушью, а лента двигалась, оставляя непрерывную линию. Люди, стоявшие рядом, создавали «звуковой фон»: громко разговаривали, свистели, хлопали в ладоши и даже мяукали.
Затем ленту снова вставили в киноаппарат и включили звук на воспроизведение. Конечно, пришлось повозиться с усилителем сигнала, но эксперимент закончился успешно — удалось четко услышать отдельные фрагменты «звукового фона», в том числе и голоса.
Об описанном эксперименте рассказало Ленинградское радио, и почти сразу же откликнулся доцент Никольский, работавший в одном из московских научно-исследовательских институтов. Оказывается, Никольский с коллегами занимался проблемой распознавания письменных текстов компьютером.
В их экспериментах был сделан следующий шаг: со страницы рукописного диктанта своего сына Никольский с коллегами воспроизвели звучание голоса диктовавшей его учительницы! Подобным образом обследовали сохранившееся письмо с фронта военных лет, написанное химическим карандашом. Здесь даже удалось услышать отзвуки далекого боя...
Это сенсационное сообщение появилось на страницах одной из московских газет (со ссылкой и на наши эксперименты), и на этом вдруг все кончилось: больше в нашей печати практически не появлялось никаких сведений о дальнейшем развитии подобных работ. А с того времени прошло практически четверть века!
По-видимому, сработала пресловутая секретность: «кто-то» сообразил, что из любого письма можно извлечь крайне интересную «звуковую» информацию. С другой стороны, кажется невероятным, чтобы были приостановлены сами эти работы, имеющие чрезвычайный исторический интерес. Например, в принципе можно было бы услышать голоса Леонардо да Винчи или Петра Великого. А может, и какого-нибудь фараона — египетского правителя трехтысячелетней давности? По крайней мере теперь известно, что это не фантастика...
Валентин Псасомщиков, кандидат физико-математических наук. Санкт-Петербург
