Во второй половине XIX века в России возрос интерес к Эфиопии. Это обусловливалось несколькими причинами. Во-первых, в рассматриваемое время активизировалась колониальная экспансия европейских держав на Африканском континенте. Во-вторых, росло геополитическое и военное могущество Российской империи, превратившейся в серьезную державу мирового уровня, которая также рассчитывала укрепить свое влияние в самых разных регионах мира. Именно в конце XIX века Россия стала развивать связи с теми государствами Азии и Африки, которые не были подчинены какой-либо европейской страной в качестве колоний. В Азии закладывались основы отношений со Сиамом (Таиландом), в Африке — с Эфиопией. В рассматриваемый период Эфиопия оставалась одним из двух последних независимых государств на Африканском континенте (второй была Либерия, основанная афроамериканскими репатриантами — бывшими рабами и их потомками, пользовавшимися покровительством США). Интерес к Эфиопии объяснялся и религиозной близостью российского православия и эфиопского христианства монофизитского толка. 

В свою очередь, эфиопские власти рассматривали Россию как возможного покровителя, опасаясь развития сценария по образцу других африканских государств того времени. Известно, что свои планы на Эфиопию имела Великобритания, утвердившая свой приоритет в соседних регионах Восточной Африки. В конце 1880-х гг. о присоединении Эфиопии к своим восточноафриканским владениям стала всерьез задумываться Италия. Молодое итальянское государство стремительно входило в клуб колониальных держав, подчинив себе ряд территорий на северо-востоке Африки — Эритрею и Сомали. 

Россия могла помочь Эфиопии отстоять свою независимость. На это рассчитывали эфиопские негусы (императоры), подобной же точки зрения придерживалась и часть российской общественности, прежде всего — православное духовенство. По мнению иерархов церкви, Российская империя должна была позаботиться о судьбе уникального восточно-христианского царства в Африке. В конце 1880-х гг. в Восточную Африку было предприняты российские экспедиции — терского казака Николая Ашинова, который, вместе с архимандритом Паисием, мечтал о создании российской колонии в Восточной Африке, и поручика Виктора Машкова. Последнему удалось добиться аудиенции у эфиопского императора Менелика II, подарки от которого он доставил ко двору российского императора Александра III. Именно миссия Машкова сыграла ключевую роль в развитии российско-эфиопских отношений, поскольку Александр III, которому было необходимо дать ответ на письмо негуса Менелика, дал добро на снаряжение Машкова в новую экспедицию. 

 

Когда в 1895 г. началась первая итало-эфиопская война, многие русские офицеры отправились добровольцами в далекую африканскую страну. Был среди них и Александр Ксаверьевич Булатович (1870-1919). О нем достаточно много написано в отечественной исторической литературе. Потомственный орловский дворянин, сын генерал-майора российской армии Ксаверия Булатовича, Александр окончил лицей и в 1891 г. записался на военную службу. Его приняли вольноопределяющимся в лейб-гвардии Гусарский полк, а в следующем году присвоили первое офицерское звание корнета. В 1896 г. Булатович добился назначения в российскую миссию Красного Креста в Эфиопию и отправился в Восточную Африку. Здесь он быстро вошел в число доверенных лиц эфиопского императора Менелика II и стал одним из его главных военных советников.

Александру Булатовичу принадлежит заслуга модернизации эфиопской армии конца XIX века. Несмотря на то, что в 1896 г. императору Менелику удалось одержать громкую победу над итальянцами и не допустить колонизации страны, эфиопский монарх прекрасно понимал, что за неудачной попыткой покорения Эфиопии могут последовать и другие попытки. Кроме того, серьезную угрозу представляла собой Великобритания, которая превратила Египет в свою полуколонию, а вместе с египетскими войсками оккупировала Судан. Третьей опасностью, требовавшей усиления эфиопской армии, были постоянные восстания проживавших в Эфиопии кушитских племен, родственных сомалийцам. Для того, чтобы эфиопская армия могла эффективно справляться с задачами по обороне страны, требовалось создать хотя бы ядро вооруженных сил, обученное и организованное в соответствии с современной военной наукой. Помочь Менелику в этом и были призваны российские военные советники, в том числе и Александр Булатович. 

После первой экспедиции в Эфиопию Булатович вернулся в Россию, где был произведен в поручики лейб-гвардии Гусарского полка и получил серебряную медаль от Русского географического общества. Однако вскоре он вновь оказался в Восточной Африке. Все это время Булатович находился на связи с действительным статским советником Петром Михайловичем Власовым, руководившим российской миссией в Аддис-Абебе. Одной из главных задач миссии, помимо дальнейшего укрепления двусторонних связей, было, в то же время, и отслеживание английской внешней политики в Восточной Африке, анализ ее перспектив и вероятных агрессивных планов. Петр Власов был убежден в большой вероятности вооруженного конфликта между Англией и Абиссинией, что подтверждал ему в своих донесениях и Булатович.

В январе 1900 г. Булатович, проанализировавший состояние эфиопской армии, представил императору Менелику II свои соображения по поводу ее реформирования и совершенствования, выраженные в трех письмах. В них он, во-первых, говорил о большой вероятности нападения Англии на Абиссинию, во-вторых, убеждал императора в ненадежности некоторых военачальников — феодалов и советовал Менелику уменьшить численность личных войск феодалов, а также отобрать у военачальников право присвоения высших и старших воинских должностей. Злоупотребление этим правом привело к тому, что в некоторых формированиях эфиопских вооруженных сил начальников стало больше, чем солдат. Наконец, третьим важным моментом в письмах Булатовича к Менелику были практические рекомендации по совершенствованию армии, имевшие большое значение с военной точки зрения.

Повысить обороноспособность Абиссинии Булатович советовал, во-первых, распространением призыва на военную службу на покоренные негусом народы — негроидные племена южных районов и народ галла, родственный сомалийцам. По мнению Булатовича, это решение позволило бы императору Менелику увеличить численность мобилизационного ресурса эфиопской армии. Булатович подчеркивал, что те же галла отличаются завидной плодовитостью, в их семьях очень много детей, и это позволяет набирать большое количество солдат. Что касается создания регулярной армии, то Булатович высказал Менелику свои весьма интересные предложения. Прежде всего, Булатович подчеркнул, что ее создание необходимо осуществлять поэтапно — набрать ограниченное количество людей, которые будут обучены военному делу, а уже затем превратятся в учителей для последующих призывов. Сначала Булатович советовал набрать 700 галла, 600 негров, 300 сидамо, кафа и других и 250 абиссинцев, т.е. амхарцев (государствообразующий народ Абиссинии). Из набранных людей должны были быть образованы 1 пехотный батальон, 1 кавалерийский эскадрон, 1 горная артиллерийская орудийная батарея и 1 инженерная рота. Эти части предполагалось сделать учебными. Численность пехотного батальона определялась в 1100 человек, кавалерийского эскадрона — в 150 человек, артиллерийской батареи — в 225 человек, инженерной роты — в 275 человек. Во всех подразделениях должны были присутствовать амхарцы из числа наиболее опытных воинов, которые стали бы ядром, на которое могли бы равняться представители других народов. В следующем году Булатович предполагал возможность удвоения количества пехотных, кавалерийских, артиллерийских и инженерных частей и подразделений.

Булатовичем были разработаны и рекомендации по организации состава и структуры войсковых частей и подразделений, а также модернизации воинских званий и должностей. Так, в новой армии старое феодальное звание «фитаурари» («атакующий во главе») было бы аналогично полковнику и соответствовало бы должности командира полка. Старинное звание «каньязмач» («командующий правым крылом императорской армии») в новой структуре было бы аналогично званию подполковника или майора. и соответствовало бы должности командира батальона. Звание «геразмач» («командующий левым крылом императорской армии») соответствовало бы должности командира роты и званию капитана. Наконец, низшее феодальное звание «баламбарас» соответствовало бы званию поручика российской армии и должности командира взвода или полкового адъютанта. Кроме того, вводились унтер-офицерские звания: «яамбель-туки» соответствовало фельдфебелю царской армии и предполагало исполнения обязанностей старшины роты — т.е., помощника командира по управлению солдатами; «яамса-туки» соответствовало старшему унтер-офицеру и предполагало исполнение обязанностей помощника командира взвода; «туки» соответствовало младшему унтер-офицеру и предполагало командование отделениями по 16 человек в каждом. 

Пехоту Булатович предлагал разделить следующим образом. Самой крупной единицей становился полк — «арат ши амбэль». Полком командовал фитаурари, а в составе полка несли службу 86 офицеров, 352 унтер-офицера, 4096 рядовых, 34 музыканта. Полк должен был включать в себя 4 батальона. Батальон — «ши амбэль» — включал в свой состав 4 роты и насчитывал 22 офицера, 88 унтер-офицеров, 1024 рядовых, 17 горнистов. Командовать батальоном должен был каньязмач. Рота — «нефтанья амбэль» — насчитывала 5 офицеров, 22 унтер-офицера, 256 рядовых, 4 горниста. Командовать ротой поручалось геразмачу, а в состав роты входило 4 взвода. Взвод — «амса» — становился низшей единицей армии и состоял из 1 офицера в звании «баламбарас» , 5 унтер-офицеров и 64 рядовых. 

Для кавалерии Булатовичем была предложена несколько другая организационная структура. Гусарский поручик пришел к выводу, что в горах предпочтительнее действовать не кавалерийским полком шестиэскадронного состава, а более мобильным четырехэскадронным кавалерийским полком. В составе такого полка — «ши амбэль» (заметим — в кавалерии название полка тождественно названию пехотного батальона) — несли бы службу 22 офицера, 52 унтер-офицера, 512 рядовых и 14 трубачей. Командовал бы таким полком каньязмач, тогда как в пехоте каньязмачи командовали бы батальонами. Зато при кавалерийском каньязмаче должен был состоять офицер для поручений в чине баламбараса. В состав кавалерийского полка входило 4 эскадрона — «фарасэнья амбэль». В эскадроне под командованием геразмача несли службу 5 офицеров, 13 унтер-офицеров, 123 рядовых и 3 трубача. Эскадрон состоял из 4 взводов — «амса», в каждом из которых служили 1 офицер, 3 унтер-офицера и 32 рядовых. Отличие организационной структуры кавалерии заключалось и в том, что предполагалось действовать соединениями по два полка в каждом. Таким соединением командовал бы «фитаурари», который в пехоте командовал полком. 

Главной единицей артиллерии должна была стать горная батарея с 8 орудиями. Булатович подчеркивал, что итальянские войска в Восточной Африке используют шестиорудийные батареи. Артиллерийская батарея — «ясымынт мэдф амбэль» — должна была насчитывать 6 офицеров, 16 фейерверкеров, 56 орудийных номеров, 188 коноводов и 3 трубача. Командование батареей осуществлял офицер в ранге геразмач. В состав артиллерийской батареи входили 4 взвода — «хулат мэдф» и 1 ящичный эшелон с обозом — «яыир гуаз». Взводами и эшелоном (с обозом) командовали офицеры в звании «баламбарас» — поэтому в батарее было больше офицеров, чем в пехотной роте или кавалерийском эскадроне. В составе артиллерийского взвода несли службу 1 офицер, 2 фейерверкера, 14 орудийных номеров и 16 коноводов. Эшелоном и обозом командовал 1 офицер, в его подчинении находились эшелон — 1 фейерверкер и 14 коноводов, и обоз — 1 фейерверкер и 16 коноводов, а также отряд заводных мулов, при которых несли службу 1 фейерверкер и 10 коноводов. В зависимости от обстановки, батареи могли объединяться в соединения. Двумя батареями командовал каньязмач, восемью батареями — офицер в ранге «фитаурари». 

Александром Булатовичем были разработаны и детальные рекомендации по организации вооружения пехоты, кавалерии и артиллерии, вещевого, продовольственного и фуражного обеспечения армейских частей и подразделений. Эти советы представляют большую историческую ценность, так как позволяют ознакомиться с взглядом российского офицера на особенности организации вооруженных сил, предназначенных для действий в горах Северо-Восточной Африки. Так, Булатович подчеркивал, что в горах лучше действовать мобильными отрядами по тысяче человек, а кавалеристам целесообразно выделять большее количество патронов, так как они их быстрее расстреливают. 

Чтобы пресечь очень вероятное дезертирство новобранцев, Булатович советовал дислоцировать учебные части не в Аддис-Абебе, а в труднодоступных районах, из которых сложно бежать, так как несколько дорог могут быть перекрыты заставами. В то же время, русский офицер советовал не обижать солдат с довольствием, чтобы новобранцы видели преимущества военной службы по сравнению с трудной жизнью крестьянина. Унтер-офицерам предлагалось выплачивать удвоенное довольствие, а взводным унтер-офицерам — еще и утроенное жалованье. Ротные фельдфебели и вахмистры эскадронов могли бы получать учетверенное довольствие и отдельное жалование в 12 талеров в год. По мнению Булатовича, такая система способствовала бы мотивации солдат на примерную службу и карьерный рост.

Главной проблемой эфиопской армии Булатович называл ее устаревшую феодальную структуру. Из 300 тысяч воинов в непосредственном подчинении Менелика находилось лишь 60 тысяч человек, остальные воины служили в отрядах феодальных властителей и были подчинены лично им. Для того, чтобы обеспечить надежную защиту Абиссинии от возможного нападения Великобритании, Булатович советовал императору обзавестись регулярной армией и артиллерией, а также подумать об уменьшении самостоятельности феодалов — военачальников.