В связи с комментариями. Окончание
Там, где мои воспоминания и воспоминания Феликса об одних и тех же событиях расходятся, нужно верить не Феликсу, а мне. Я думаю, вы сами это понимаете, у меня память клинописная, к тому же я старше Феликса. Например, Феликс говорит, что мальчишки во дворе сказали, что его отец арестован. Во дворе этого знать никто не мог, за людьми приходили ночью, и арестованных увозили в машинах, на которых было написано «Хлеб» или «Молоко», об этом пишет Солженицын. К тому же, Феликс человек идеологически заангажированный, сильно заангажированный, и эта заангажированность вносит коррективы в его воспоминания. Феликс – убеждённый советский патриот. Для него Советский Союз – чуть ли не реализовавшаяся страна Утопия. Если бы он в раннем возрасте узнал, что его отец репрессирован, может быть, это посеяло бы какие-то сомнения, но он этого не знал. Он и Сталина принимал, по-моему, до конца своих дней. Говорил, что он человек сталинской школы – «умри, но сделай». Я уже писала, что советское общество было даже не классовым, а кастовым, и советским людям были свойственны социальные предрассудки. И Феликсу они были не чужды. Как-то девочки спросили, кто такие подонки, про какого человека можно сказать, что он подонок? Феликс сразу ответил: «Про человека, который нигде не работает». Он даже не заметил, что, в сущности, он процитировал Козьму Пруткова, который сказал: «Только на государственной службе познаешь истину». Я не осуждала людей, которые не нашли себе места в советской системе. Я считала, что гораздо больше подонков среди людей работающих, и особенно среди занимающих высокие посты.
Кто-то из читателей написал, что от распада Союза Феликс выиграл, стал больше зарабатывать. Я с этим никак не могу согласиться. В советское время Феликс работал в Московской медицинской академии им. Сеченова, до 1996 года заведовал лабораторией психофизиологии и психодиагностики научно-исследовательского центра, руководил межклинической психодиагностической лабораторией лечебного центра ММА. После распада Союза науку перестали финансировать, и через некоторое время лабораторию Феликса закрыли. В своей лаборатории Феликс занимался исследованиями по темам, которые больше всего его интересовали. Эту тематику обычно удавалось утвердить и получить на неё финансирование. После того, как лаборатория Феликса закрылась, он стал работать в частной фирме «Консультант». Эта фирма выполняла исследования по заказам, и темы заказов могли не совпадать с интересами Феликса. В «Консультанте» Феликса очень ценили, и, действительно, он там много зарабатывал, но деньги не были для него самым важным. Всё главное, что он сделал, он сделал в глубоко советское время. В частности, Феликс занимался адаптацией. Экспериментальные исследования на животных показали, что адаптационная энергия не восстанавливается. Во Франции эти эксперименты проводил Реми Шовен. Немножко расскажу об этих экспериментах. Группу крыс помещали в террариум с температурой минус 20 градусов. Крысы жили при этой температуре 20 дней, после чего погибали от переохлаждения. Группу крыс поместили в температуру минус 15 градусов, и они выжили. Через некоторое время эту же группу крыс вторично поместили в температуру минус 20 градусов, и они погибли через 5 дней. Те 5 дней, которые им в предыдущий раз не хватило до 20-ти дней. Вот Феликс с коллегами стал заниматься адаптацией. На Крайнем Севере они изучали адаптацию на коренных жителях севера, чукчах и якутах, и на русских, которые работали на севере по вербовке. Тогда на севере платили очень большие северные надбавки, и люди ехали на север в погоне за длинным рублём. Феликс с коллегами изучали адаптацию к низким температурам, к полярной ночи и к полярному дню, когда круглые сутки на небе солнце. Результаты исследований их удивили и даже испугали. Я пришла к Феликсу после того, как они возвратились с севера, и с порога стала что-то оживлённо рассказывать. Феликс приложил палец к губам и сказал: «Тише, тут берегут адаптационную энергию». Беречь адаптационную энергию – хорошее дело. Но как её сбережёшь? Когда мы с Ленинградского шоссе переехали на Большую Ордынку, я заметила на лицах людей, которых встречала на улице, какую-то особенность, какую-то общую черту. Я не знаю, как её назвать, что-то вроде выражения покоя. И я поняла, что эти люди отличаются от жителей Ленинградского шоссе тем, что они родились на Ордынке и прожили здесь всю жизнь. Но это я, как всегда, отклонилась от темы.
Феликса всегда очень интересовали объективные методы исследования личности. У терапевтов есть объективные методы исследования. Терапевты могут сделать рентген, анализ крови, анализ мочи, МРТ и многое другое. У психиатров такой возможности нет. Они могут сделать энцефалограмму, которая покажет органические изменения, если они есть. Но психические заболевания протекают без органических изменений. Феликс и его коллега и друг Майк Мирошников перевели на русский язык и адаптировали для русских пациентов тест MMPI. Вот этот тест давал возможность объективного исследования личности.