«Красный призрак», или Непобедимые мстители
Термин «истерн» сегодня подзабыт, а ведь перед нами почти классический представитель жанра. Пожалуй, первая аналогия, которая возникает во время просмотра «Красного призрака» – это реинкарнация «Неуловимых мстителей». Ребята подросли, Ксанка забеременела, командир отряда погиб… И все же авторы черпали вдохновение из спагетти-вестернов эпохи шестидесятых. Та же простая фабула, те же немногочисленные декорации и спецэффекты, тот же символизм в жестах и поступках героев.
Режиссер, впрочем, и не скрывает, чем вдохновлялся, – то и дело тишину разрывают трубы а-ля Морриконе, а планы вступления отсылают к всадникам, проделывающим путь по бескрайним прериям.
Прерии здесь, кстати, сменились холодной ледяной пустыней дальнего Подмосковья 1941 года, с перелесками, развалинами храмов и хтонью затерянных деревень. Мрачная атмосфера непостоянной линии фронта удалась... Вкратце нам описывают диспозицию во время окружения под Вязьмой, выход немногочисленных пробивающихся отрядов к своим. Здесь нужно сказать об историчности. Простим авторам МГ-42, который поступил на вооружение вермахта не ранее апреля 1942 года, и во время окружения под Вязьмой в октябре 1941 года не мог быть в руках бойцов зондер-команды.
Вообще фильм полон отсылок, и, чтобы выявить хотя бы половину из них, одного просмотра будет недостаточно. Здесь можно уловить даже элементы зомби-слэшера. Немецкие солдаты, от которых в течение фильма отбиваются солдаты, удивительно легко могли бы быть заменены на зомби. Один из членов зондер-команды достигает стопроцентного внешнего сходства с зомби, и, весьма вероятно, сделано это не случайно.
И все же на этом сходства заканчиваются, ведь практически всем персонажам, даже второстепенным, на экране уделяется время. Немецкие солдаты переговариваются, готовят еду, мерзнут, в общем, живут в кадре. Любопытно, что актер в роли офицера СС Вольфганг Черни – тот самый офицер из фильма «Зоя». Здесь, однако, он не испытывает каких-либо мук совести – только холодную ненависть и любовь к бане по-черному. И в этот раз персонаж не цитирует Гете при взгляде на деревенские избы, не рефлексирует о непознаваемой стране и ее народе.
Порадовал актерский состав. Михаил Горевой в роли артиста своей игрой под дулом пистолета фактически открывает и завершает идейное наполнение фильма: от нервного желания жить – к твердой вере в победу. Поддерживает эту идею и немного блаженный герой Юры Борисова, остающийся в стороне от сражений до поры до времени, но смело встающий на защиту слабых. Молодые актеры также обратили на себя внимание, и мы, вероятно, еще не раз увидим их на экранах. Солдат вермахта в исполнении Михаила Мелина сочувствует пленнице и пытается спасти ее от смерти, пока его самого не настигает пуля. На этом некие положительные сентенции в отношении солдат в серых шинелях заканчиваются.
Оправдывать или обличать кого бы то ни было создатели цели не ставили. Поставим за это твердую пятерку, ведь перед нами, кажется, фильм без политической клюквы. Нет здесь и душных особистов, благородных уголовников и мясников-командиров.
Зато показаны преступления, совершаемые оккупационными силами, и жестокое отношение к мирному населению со стороны подразделений СС. Может вызвать споры фраза о «двоебожии» народа «этой страны», но проронили ее вскользь, и в дальнейшем тема идеологической борьбы или противопоставления религии и диалектического материализма не поднималась.
В целом ни одна из сторон фильма не отталкивает, хоть сюжет и не блещет оригинальностью. Перед нами то самое кино, которого мы так долго ждали, – его можно посмотреть, не закрывая глаза на явные недостатки, режущие ухо реплики или околополитические памфлеты с посыпанием головы пеплом. Этого здесь просто нет. Зато есть боевая часть, снятая качественно, хоть и без изысков. Рвутся мины, гранаты, свистят пули. Стоит отметить операторскую работу: панорамы и планы найдены антуражные и полностью соответствуют настроению фильма. Художник по костюмам поработал на славу: резко контрастирует одежда красноармейцев-окруженцев и зондер-команды.
Важным и ценностным посылом картины является его идейное наполнение. И сказано здесь о главном понятнее, чем в переполненном аллюзиями «Белом тигре». Причем при несравненно меньшем бюджете и масштабе. Это мысль о том, что дух борьбы народа, здесь метко и символично выраженный в метаморфозе красного призрака, стал залогом победы.