Образы американского Юга
На волне всё новых и новых громких публичных высказываний со стороны нынешних хозяев политического пространства США, что порой будоражат и даже иногда шокируют либеральную публику, как-то вдруг стало принято вспоминать о том, что в Америке, этом центре и символе современной западной цивилизации (со всем её мультикультурализмом и толерантностью), есть (внезапно!) довольно прочные консервативные и традиционалистские начала. Действительно, ведь кто-то же обеспечил большинство голосов этому «мужлану» и «ретрограду» Трампу и его не в меру гетеросексуальной и расово однообразной команде? Уж явно это были не жители прогрессивного солнечного и ещё ярче освещённого радугой Сан-Франциско.
Здесь стоит отметить, что в этом контексте в Штатах можно заметить что-то подобное явлению нашей внутренней русофобии, о которой в своё время мы подробно писали. Конечно, не американофобия (такое вообразить трудно), но своего рода народофобия. То есть откровенное презрение представителей культурного образованного класса к жителям обширной американской провинции.
Корни этого явления достаточно сложны, но в самом упрощённом варианте их принято сводить к результатам Гражданской войны в США 1861–1865 гг. Что, впрочем, далеко не до конца отражает реальность.
Если же всё-таки опираться на общепринятую точку зрения, то картина получается следующая: прогрессивный (читай, либеральный и капиталистический) Север победил отсталый сельскохозяйственный (и рабовладельческий, разумеется) Юг. Последний, как и следовало тому, кто изначально выбрал неправильный путь, быстро захирел и пришёл в упадок. Промышленный и полный до краёв демократической любви ко всем людям (категорически против всего плохого, но только за всё хорошее) культурный и образованный Север торжествует, а жители Юга, ретрограды и неотёсанные консерваторы, которых лишили рабовладельческой системы хозяйствования, превратились в глупых деревенщин, что только и делают, как пьют кукурузный самогон, бренчат на банджо и вступают в брачные отношения с близкими родственниками. Представление о последнем, к слову, особенно популярно во внутренней американской мифологии.
Что ж, если отбросить глупые стереотипы о сельских жителях Америки, то всё же окажется, что в Соединённых Штатах (как бы это ни потрясло адептов священного и могучего гегемона) действительно есть по-настоящему бедные регионы (то есть субъекты федерации в виде штатов). Бедные по статистике и представлениям самого государства США, а не по мнению какой-нибудь «кремлёвской пропаганды» и прочих недоброжелателей дяди Сэма.
И да, большинство бедных штатов действительно является частью американского Юга. Эталонным в этом отношении является Миссисипи, традиционно занимающий первое место (абсолютный и непревзойдённый «чемпион») в стране по официальному уровню неблагополучия. Из почти трёхмиллионного населения штата 20 процентов проживают за чертой бедности; в Миссисипи самый высокий уровень детской смертности среди всех субъектов государства, самый низкий уровень доходов на душу населения, самая слаборазвитая медицина и плохо организованное образование. Штат депопулирует (что вообще несвойственно регионам США, ведь в стране стабильно растущее население). Основой экономики Миссисипи является сельское хозяйство да ещё, пожалуй, заготовка леса.
Многим покажется любопытным, что большинство населения штата — белые, а вовсе не афроамериканцы, которые, являясь потомками рабов, действительно когда-то составляли демографический костяк этой земли, но в ХХ веке стали массово уезжать на Север.
Да, с таким багажом многие стереотипы, представленные выше, перестают казаться такими уж карикатурными. Но в то же время Миссисипи лежит в основе литературной вселенной знаменитого писателя (лауреата Нобелевской премии по литературе, на минуточку) Уильяма Фолкнера, который родился и всю жизнь прожил в этом штате. А те, кто читал его романы, знают, что речь в них идёт не про беззубых самогонщиков в соломенных шляпах, а про южную (пусть и угасающую) аристократию. Хитросплетения судеб богатых землевладельцев Юга изображены и в легендарном романе «Унесённые ветром», написанном уроженкой южной Джорджии Маргарет Митчелл. Широкому кругу должно быть известно имя Харпер Ли, написавшей «Убить пересмешника». Ну а важнейшего писателя американской литературы — Марка Твена — знают все. Он родился в штате Миссури, который тоже ассоциируется в США с глубоко аграрной провинциальной глубинкой.
Собственно, в том и возникает противоречие, на первый взгляд: в современном представлении жителей Соединённых Штатов земли, на которых некогда проживала утончённая, образованная, богатая и заносчивая аристократия, сегодня вызывают ассоциации почти исключительно с неотёсанной и нищей деревенщиной. А многие южные штаты действительно являются аграрными и бедными.
Что же получается, американские аристократы, словно тыква, превратились из джентльменов в красивых костюмах в пьяненьких и полуграмотных Джонов с банджо наперевес?
Для начала нужно понять, что такое вообще американский Юг. А это очень обширный (географически огромный) исторический регион Соединённых Штатов. Внутри этого понятия есть своя сложная классификация, отражающая культурную и экономическую неоднородность Юга, например, Глубокий Юг, Верхний Юг и т. д. Принадлежность тех или иных штатов к этому региону также зачастую условна (в том числе и с точки зрения позиции во времена Гражданской войны).
Классическими южными штатами считаются бывшие британские колонии, основа основ будущих США: Виргиния, Джорджия, Северная Каролина, Южная Каролина. Традиционными сельскими штатами Юга являются Арканзас, Теннесси, Кентукки, Миссисипи, Алабама, а также южные оконечности штатов Миссури и Огайо. К слову, родом из последнего Джей Ди Вэнс, вице-президент при Дональде Трампе, что недавно устроил фееричную порку главарю киевского режима прямо в Овальном кабинете Белого дома.
Так журнал Forbes «презентует» Вэнса
Что же объединяет эти штаты? Как хорошо понятно из слова «Юг», влажный и жаркий климат. А вслед за ним очень тучные, невероятно плодородные почвы. Такое сочетание благоприятных факторов определило судьбу этих мест. С самого начала освоения европейцами эти земли стали использоваться для высокотоварного сельского хозяйства, масштабы которого только увеличивались по мере того, как всё новые и новые поселенцы двигались всё дальше на юг и запад.
Подстёгивало же новых переселенцев, включая и богатых плантаторов, осваивать новую землю следующее обстоятельство: хлопок стал важнейшим товаром на мировом рынке. А климат и почвы Юга как нельзя лучше подходили для выращивания этой культуры. В общем-то Штаты и по сей день являются крупнейшим в мире экспортёром хлопка. Правда, на сегодняшний день его успешным выращиванием занимаются уже другие регионы США.
Разумеется, хозяйство плантаций строилось на рабском труде. Впрочем, это и так хорошо всем известно. А вот менее известным является факт того, что во время «хлопковой лихорадки» на плодородные земли (с которых, к слову, сгоняли индейцев) устремились тысячи и тысячи обыкновенных фермеров (читай, крестьян) в погоне за возможностью разбогатеть на прибыльном деле по выращиванию хлопка. Вот только чтобы его выращивать, были нужны рабы и серьёзные инвестиции. Поэтому большинство из тех, кто приехал лишь по зову мечты (но с пустыми карманами), становились обыкновенными сельскими жителями (а не аристократами-плантаторами, живущими в роскошных особняках), которые не могли заниматься производством хлопка, поэтому возделывали кукурузу и бобы, чтобы просто прокормить семью.
Когда рабство рухнуло, данный сельский класс породил армию издольщиков и батраков, конкурирующих за это своеобразное место под солнцем с освобождёнными афроамериканцами. В американской терминологии даже существует понятие «бедные белые», которое выражено в американском варианте английского языка целым рядом разговорных форм: «деревенщина» (или реднеки), «хилбилли» и даже «белый мусор».
В прошлом зажиточные плантаторы использовали конкуренцию за рабочие места между «бедными белыми» и такими же бедными темнокожими, чтобы создавать горизонтальное социальное напряжение, не давая таким образом двум беднейшим социальным слоям объединиться против богатых землевладельцев, что нещадно угнетали и тех, и других. Отсюда во многом и расизм белых бедняков (он в некотором роде социальный). В конечном счёте афроамериканцы в огромном количестве покинули Юг в течение ХХ века (направившись в промышленные города Севера), а многие белые крестьяне остались.
Ко всему прочему в ХХ веке рухнула хлопковая индустрия Юга, чему способствовали истощение почв и нашествие опасного вредителя (хлопкового долгоносика). Так что элита, та самая знаменитая южная аристократия, тоже утратила своё былое величие и финансовое могущество. А место хлопка заняли гораздо менее аристократичные кукуруза и соя. Таким образом, многие южные штаты по-прежнему остаются глубоко аграрными, только теперь без былого плантаторского лоска.
Максимально же пренебрежительное и презрительное отношение к беднякам (которых сограждане любезно записали в отдельную касту «неприкасаемых») живо в американском обществе до сих пор. Это хорошо подчёркивает истинный социальный градус в этом государстве, и это даже без учёта расовых противоречий. И уж совсем другой вопрос в том, насколько вообще справедливы устоявшиеся в этом обществе стереотипы о сельских жителях гигантской американской глубинки.
Сергей Газетный,