Последняя тайна смерти Сталина: похоронили еще при жизни

О смерти тирана написано-перенаписано множество книг, воспоминаний, статей. Казалось бы, все обстоятельства, сопутствовавшие кончине Сталина, изучены поминутно. Однако одно — и принципиальное — постоянно упускается из виду.

Кровоизлияние в мозг произошло 1 марта 1953 года. К вечеру того дня охранники на сталинской даче запаниковали, что «хозяин» не выходит, и, войдя под предлогом передачи почты в его покои, обнаружили его без сознания на полу.

С этого момента завертелся механизм, как бы сказали сегодня, «трансфера» власти. Охрана поставила в известность своего непосредственного начальника — министра госбезопасности Семена Игнатьева. Он же исполнял обязанности руководителя Управления охраны МГБ после ареста многолетнего главного телохранителя Сталина — генерала Власика. Игнатьев — маленький человек, волею судьбы, а точнее, вождя народов, вознесенный на страшный пост и не желавший ничего решать, оповестил «четверку» — Маленкова, Берию, Булганина и Хрущева, находившуюся после 1949 года в фаворе у Сталина и осуществлявшую оперативное управление страной.

Эти же люди возглавляли СССР до июня 53-го, когда случился первый раскол — арест Лаврентия Берии по науськиванию Хрущева. А первой их «оттепельной» инициативой принято считать прекращение «дела врачей», о чем было объявлено 4 апреля, и это стало громкой сенсацией. Государство публично признавалось в необоснованных арестах и незаконных методах следствия. Но следует вернуться ровно на месяц назад — именно тогда, еще при жизни Сталина, «четверка» приняла решение, которое в сегодняшней перспективе кажется эпохальным.

Все, что относилось к состоянию здоровья советского руководства высшего ранга, в СССР считалось особо охраняемой государственной тайной. Так было с самого начала. О здоровье Ленина вплоть до самой его смерти ничего не сообщалось, никто, кроме самых близких соратников, не знал, что с марта 1923 года Владимир Ильич являлся беспомощно мычащим инвалидом. И весть о его кончине прозвучала как гром среди ясного неба.

О том, где и как живет Сталин, не беспокоит ли его что, не сообщалось и подавно. Он с годами совсем помешался на секретности, и известен случай, когда один из его охранников был арестован, подвергнут пыткам и расстрелян только потому, что вождю показалось, что он читает документы на его столе. Сама кунцевская дача была полностью засекреченным, строго охраняемым объектом.

И вот 3 марта 1953 года члены Президиума ЦК КПСС принимают решение объявить согражданам о том, что произошло с товарищем Сталиным. 4 марта страна узнает: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет Министров Союза ССР сообщают о постигшем нашу партию и наш народ несчастье — тяжелой болезни товарища И.В. Сталина.

В ночь на 2 марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи. Появились тяжелые нарушения деятельности сердца и дыхания.

Для лечения товарища Сталина привлечены лучшие медицинские силы: профессор-терапевт П.Е. Лукомский; действительные члены Академии медицинских наук СССР: профессор-невропатолог Н.В. Коновалов, профессор-терапевт А.Л. Мясников, профессор-терапевт Е.М. Тареев; профессор-невропатолог И.Н. Филимонов; профессор-невропатолог Р.А. Ткачев; профессор-невропатолог И.С. Глазунов; доцент-терапевт В.И. Иванов-Незнамов. Лечение товарища Сталина ведется под руководством Министра здравоохранения СССР т. А.Ф. Третьякова и Начальника Лечебно-Санитарного Управления Кремля т. И.И. Куперина.

Лечение товарища Сталина проводится под постоянным наблюдением Центрального Комитета КПСС и Советского Правительства.

Ввиду тяжелого состояния здоровья товарища Сталина Центральный Комитет КПСС и Совет Министров Союза ССР признали необходимым установить с сего дня публикование медицинских бюллетеней о состоянии здоровья Иосифа Виссарионовича Сталина».

Это был, наверное, самый сенсационный документ, обращенный к населению после 1924 года. Даже известие о подписании пакта с Риббентропом не звучало так неожиданно. Представим себе, что было, если бы Сталин оклемался и узнал, что соратнички на всю страну объявили о состоянии его здоровья. Выжить не удалось бы никому. Он бы такого никогда не простил.

Могут возразить, что товарищи были стопроцентно уверены, что вождь обречен. Но, во-первых, твердых и однозначных гарантий его невозврата дать никто не мог, а во-вторых, не имелось никакой нужды в преждевременной гласности. Вспомним, что ни о состоянии здоровья Юрия Андропова, ни о таковом же Константина Черненко, медленно и необратимо умиравших, ничего не сообщалось. А ведь это были совсем уже вегетарианские времена. Но никому из членов Политбюро не приходило и в голову что-либо объявлять.

А тут самые мрачные времена позднего Сталина, недавно только объявлено о разоблачении «дела врачей», и кремлевские идут зачем-то на невероятную гласность! Что изменилось бы, если о состоянии здоровья Сталина ничего не говорили бы до его смерти? Леонид Брежнев умер в ночь с 9 на 10 ноября. Страна узнала об этом более чем через сутки, в 10.00 11 ноября. О смерти Сталина объявили в 6 утра 6 марта, а он скончался в 21.50 5 марта, то есть пауза заняла не более восьми часов.

А ведь после первого бюллетеня с его невероятно дотошными подробностями функционирования сталинского организма («Наблюдаются значительные расстройства дыхания: частота дыхания — до 36 в минуту, ритм дыхания неправильный с периодическими длительными паузами. Отмечается учащение пульса до 120 ударов в минуту, полная аритмия; кровяное давление — максимальное 220, минимальное — 120. Температура 38,2. В связи с нарушением дыхания и кровообращения наблюдается кислородная недостаточность. Степень нарушения функций головного мозга несколько увеличилась») успели выпустить еще и второй, с его знаменитым чейн-стоксовым дыханием и еще большим количеством физиологических мелочей.

Можно выдвинуть гипотезу, что соратники подготавливали население к известию о кончине Сталина, чтобы оно не ошарашило своей неожиданностью. Но смысла в этом не было никакого. Вряд ли бы что-то изменилось в восприятии новости принципиально.

У меня есть только два предположения, почему члены Президиума пошли на такой риск и разрыв с предшествующими традициями. Во-первых, соратники как бы подписались под тем, что сталинская эпоха окончена и обратного пути нет. Принимая решение выставить на мировое обозрение пульс и давление вождя, они отрезали себе все возможности для отступления. Во-вторых, они как бы давали сигнал и стране и миру, что уже наступили новые времена и руководство находится в иных руках. Так что Сталин был обречен умереть.