Реальные конфликты, минимальные изменения: почему радикальные шаги Трампа имеют куда меньшее влияние, чем может казаться

Президент пострадавших и обиженных

Возвращение Дональда Трампа на пост президента США говорит о сдвиге настроений американского общества вправо, но преувеличивать масштабы этого сдвига не стоит. Проигрыш Камалы Харрис на выборах был не настолько значительным. Да, во всех колеблющихся штатах выиграл Трамп, но по абсолютному числу голосов Харрис отстала от него всего на полтора процента. Любопытно, что за нее проголосовали больше, чем за Трампа в 2020-м, но значительно меньше, чем за Байдена тогда же. Другими словами, за результатом Трампа нет какого-то невероятного, абсолютного мандата. Американское общество остается расколотым на две части. 

Трампу как прирожденному популисту удалось создать коалицию пострадавших и обиженных. Консерваторам он рассказывал, как будет бороться с программами по обеспечению представленности национальных меньшинств, равноправия и инклюзивности (Diversity, equity, and inclusion — DEI). Недовольным экономической ситуацией он обещал создать рабочие места и снизить цены. В итоге парадоксальным образом за него голосовали и белые консервативные мужчины, и женщины, и афроамериканцы, и латиноамериканцы.

Объединяющим фактором стало то, что он на инаугурации назвал exceptionalism. Американская исключительность. Идеология MAGA — Make America Great Again — должна теперь восприниматься буквально: вернем Америке роль великой державы. То есть сделаем так, чтобы можно было диктовать миру свои правила, основываясь на собственных интересах. Мы не замкнемся в своих границах, нет, мы будем перестраивать существующие международные порядки под себя, при этом активно указывая нынешним союзникам, что и как им делать и сколько за это платить — из своего кармана. Эта часть предвыборной повестки оказалась привлекательной для достаточно большого круга американцев. Правда, вряд ли они четко себе представляли, что их ждет в результате. В начале предвыборной кампании никто не обещал им Гренландию и Панамский канал. 

В начале предвыборной кампании никто не обещал американцам Гренландию и Панамский канал

Угроза гражданского конфликта в случае неизбрания Трампа миновала, но появились другие вызовы. Объявленные избранным президентом меры по «восстановлению величия Америки» ведут к новым противоречиям — в первую очередь между федеральным центром и штатами. 

Мигранты: конфликты со штатами и судами

Трамп хочет радикально сократить миграцию. Но власти демократических штатов и крупных городов, скорее всего, будут против. И если Трамп будет давить в этом вопросе и не получит поддержки именно от местных властей, то, по мнению ряда наблюдателей, возможны центробежные тенденции в развитии американской политической системы — штаты будут брать на себя больше инициативы, а центр будет всячески этому препятствовать. 

Миграционную политику в США определяет федеральный центр, а региональное руководство отвечает за ее реализацию. И здесь у местных администраций есть пространство для сопротивления. Так, власти городов Чикаго, Лас-Вегас и Нью-Йорк официально отказываются содействовать иммиграционной полиции ICE (U.S. Immigration and Customs Enforcement) в вопросах депортации нелегальных иммигрантов. 

Нужно учитывать и независимость местных и федеральных судов. Указ Трампа о непризнании гражданства детей нелегальных мигрантов, рожденных в США, сразу был опротестован в суде демократического Нью-Гэмпшира как неконституционный. К иску уже присоединились 22 демократических штата. Другая линия напряжения может возникнуть по вопросам субсидирования программ по интеграции мигрантов. Громким будет и конфликт с самими мигрантскими общинами и правозащитниками. 

Резкие действия Трампа по регулированию миграции могут ударить и по рынку труда — в первую очередь в сферах быта, обслуживания и сельского хозяйства, где востребованы недорогие и не очень квалифицированные кадры. Дефицит рабочей силы в сельском хозяйстве приведет к росту цен на продукты и недовольству потребителей и производителей внутри США.

Экология: Tesla в выигрыше, Аляска в проигрыше

В сфере экологии Трамп по сути отменяет байденовский Green New Deal. Он вновь выводит США из Парижского соглашения по климату, а также планирует увеличить объемы добычи нефти и отменить субсидии на покупку электроавтомобилей. 

Илон Маск и его Tesla не пострадают от отмены субсидий на электромобили, поскольку компания уже занимает большую долю рынка. Однако в последнее время в этой сфере появлялось много новых игроков, и если они зависели от федеральной поддержки, то ее отмена только сыграет Маску на руку. 

Что касается нефти, то реакция рынка на начало добычи в природных заповедниках Аляски, которое разрешил Трамп, может быть непредсказуемой. Если цены сильно упадут, пострадает сланцевая добыча, у которой есть минимальная себестоимость. К тому же в качестве ответа на меры Трампа страны ОПЕК+ тоже могут нарастить добычу и еще сильнее уронить цены. Кстати, Россия, вероятно, почувствует последствия этих решений одной из первых.

Россия, вероятно, почувствует последствия падения цен на нефть одной из первых

В любом случае в результате действий Трампа пострадает экология Аляски. Также президент отменит часть «зеленых» субсидий и инвестиций, и это замедлит процесс энергетического перехода. Однако остановить переход полностью не удастся, поскольку сами штаты уже приняли эту повестку и установили для себя цели по сокращению выбросов. Калифорния, которая испытывает на себе последствия климатического кризиса сильнее прочих, планирует запретить продажу автомобилей с двигателем внутреннего сгорания раньше всех остальных — с 2035 года. Аналогичные цели поставили себе Вашингтон и Нью-Йорк.

Гендер: изменений никто не заметит

Сразу после вступления в должность Трамп подписал указ, закрепляющий бинарное определение пола — то есть, только мужской и женский. Однако это решение вряд ли будет иметь какой-то значимый эффект. Да, Трамп отменил определенные меры по обеспечению равноправия в государственных ведомствах. Однако нормативная база в сфере гендерного равноправия уже очень развита, в том числе на уровне штатов. Это отражается в законодательстве о безопасной среде в школах, защите от дискриминации в разных сферах, от языка вражды. 

Школы, которые финансируются преимущественно местными властями и муниципалитетами и отчасти ими же регулируются, давно проводят политику толерантности и равноправия. Возможности Трампа ограничены самой системой американского федерализма. Крупные города и демократические штаты уже живут в новой реальности. Да, в более консервативных республиканских штатах могут быть другие настроения. Но даже там прогресс в достижении гендерного равноправия вряд ли удастся остановить, особенно в мегаполисах.

Цены и тарифы: отложенные последствия

Трамп умеет не только создавать конфликты, но и выходить из них. Это его политический склад: он проактивно заявляет какие-то ценности и принимает неожиданные решения, но в дальнейшем может реагировать на то, что происходит на рынке, в стране или вокруг него самого. 

Однако многие его решения могут иметь последствия более долгосрочные, чем его президентские полномочия. Так было с мерами поддержки экономики, принятыми во время пандемии ковида. Да, Байден потом все эти меры поддержал и усилил, и, как показывает макроэкономическая история, они были скорее правильными, несмотря на то, что разогнали инфляцию в 2022–2023 годах. Америка достаточно быстро вышла из ковидного провала и сейчас является лидером западных экономик. Но ответственность за инфляцию легла на Байдена (при том, что сегодня инфляция лишь немногим выше доковидных уровней). Такой эффект заложен в саму логику президентских сроков. 

Можно предположить, что если Трамп введет какие-нибудь новые запретительные тарифы в той или иной категории товаров, чем он часто грозит, это быстро скажется на ценах внутри страны. Тогда ему придется реагировать — и у него будет пространство для этого. Пошлины на товары из Канады и Мексики он приостановил так же быстро, как ввел. 

Впрочем, в республиканских кругах сейчас осторожнее говорят о повышении тарифов, понимая, что это может негативно сказаться на внутреннем рынке. Конечно, они так или иначе найдут себе каких-то «жертв» — хотя бы для того, чтобы серьезнее выглядеть на любых возможных переговорах. 

Техноолигархи: конфликт со своим электоратом 

Еще одна особенность Трампа как лидера — увлечение новыми технологиями, например, криптовалютами. Он привык к стратегиям высокого риска. Последний пример — запуск «трампкойна», который принес Трампу миллиарды долларов прибыли, а криптоинвесторам — масштабные убытки, когда курс токена упал. 

Джо Байден был системным президентом, который не делал шагов, последствия которых не мог бы просчитать. Трампа же последствия его действий для страны и ее населения совершенно не волнуют. Как те же самые криптовалюты повлияют на налогообложение, перераспределение доходов, создание теневых структур, — явно не то, о чем думает нынешний американский лидер. 

В своей прощальной речи Байден назвал олигархизацией сближение технологических миллиардеров с администрацией Трампа. Действительно, эти люди контролируют значимые сектора рынка, устанавливают на этом рынке правила, и они же контролируют значимые медиа. Это могут быть как социальные платформы, наподобие Facebook Марка Цукерберга и X Илона Маска, так и традиционная пресса — владелец Amazon Джефф Безос контролирует The Washington Post. Видимо, под его давлением газета впервые отказалась от редакторской колонки с прогнозом итогов президентских выборов. Все эти люди демонстрировали лояльность Трампу еще до выборов. Илон Маск и вовсе вошел в команду президента. 

Американскому обществу это грозит сужением свободы дискуссий в медиапространстве и распространением дезинформации. Это не значит, что медиа, контролируемые техноолигахами, будут писать исключительно про Трампа. Но им под силу менять принципы, подходы к получению и интерпретации информации. Отказ Цукерберга от фактчекинга в Facebook — первое такое следствие олигархизации медиапространства. Интересно, что после проигрыша на выборах в 2020 году Трамп сам обвинял владельца Facebook Марка Цукерберга в цензуре и подыгрывании Байдену. 

Любопытно наблюдать и вхождение в правительство беспартийного Маска. Раньше систему сдержек и противовесов в американской политике обеспечивало ее двухпартийное устройство. Теперь появилась новая движущая сила в лице независимых от политического истеблишмента техномиллиардеров. 

Масковское Министерство государственной эффективности (Department of Government Efficiency, DOGE) — это, по сути, неподотчетный избирателю элемент управления государством. При этом оно имеет большое влияние на того же избирателя как через политику, так и через бизнес, и через медиа. Тут понятна тревога не только демократов, но и правой части республиканской партии. Скорее всего, и те, и другие понимают, что содержание инициатив ультрабогатых визионеров не всегда соответствует интересам тех самых простых американцев, от имени которых пыталось говорить правопопулистское движение и голоса которых оно смогло привлечь. Здесь возникает еще один фронт сопротивления.

Содержание инициатив ультрабогатых визионеров не всегда соответствует интересам тех самых простых американцев, от имени которых пыталось говорить правопопулистское движение

Байден, говоря об олигархизации, отсылал к периоду, когда формировались первые большие монополии. Видимо, он имел в виду Standard Oil, в конце XIX века незаконно монополизировавшую нефтяной рынок США — и даже всего мира. Государство тогда пошло против компании и раздробило ее на несколько частей. Но толчком для этого был конфликт между бизнесом и государством. А сейчас Трамп — сам выходец из бизнес-кругов, он благожелательно смотрит на крупный бизнес, а тот отвечает ему лояльностью. В этом и проявляется олигархизация. 

Дальнейшее развитие событий будет зависеть не только от действий Трампа, но и от того, какие уроки вынесет из случившегося Демократическая партия. Как она изменит подход к работе с избирателями? Какие ценности пересмотрит и на кого направит основной удар в своей будущей избирательной кампании?

Если олигархизация действительно станет проблемой для страны, демократы могу использовать неизбежное недовольство избирателей. Тогда в следующем избирательном цикле стоит ожидать изменений в политике по отношению к техноолигархам. Впрочем, бизнесмены тоже не сидят на месте, они адаптируют свои корпорации под рынок и интересы потребителей. Их компании — достаточно умные рыночные машины, которые не будут терять свою долю из-за непродуманных действий или просто из жадности. Жадность не исчезнет, но нынешние корпорации куда умнее, чем та же Standard Oil.

Внешняя политика: конфликт со всем миром

Год назад было не до конца ясно, чем все-таки будет MAGA во внешней политике. Ожидалось, например, что Трамп уйдет в новую версию изоляционизма, подвергнет риску все достижения американской внешней политики до него. Но нет, напротив, он перепридумал экспансионизм, великодержавность во внешней политике. 

Большой вопрос теперь, как трамповское видение государственного величия ляжет на существующие международные порядки, не говоря уже о формальных институтах. Вряд ли внешнюю политику Трампа сейчас благосклонно воспринимают в той же Латинской Америке, в Европе, ну и вообще в мире. За исключением, может быть, России.

США требуют от стран — членов НАТО увеличить расходы на оборону до 5–6% ВВП. Самые большие экономики из числа членов альянса с трудом достигли желаемого уровня в 2%, как им перейти на уровень в 5–6% при отсутствии экономического роста? 

Трамп уже начал проводить политику двусторонних отношений, или билатерализма, вместо многосторонности. Первый такой кейс — Панамский канал. Трамп давит и на Данию, хотя это скорее анекдотичный случай, про который, скорее всего, в конце концов забудут. А вот за событиями вокруг Панамы понаблюдать интересно.

В целом политика Трампа выглядит как попытка вернуться к временам, когда миром управляли великие державы. Очевидно, что идея возвращения такого порядка потребует массы усилий в разных направлениях. Байден бросил все силы на то, чтобы не допустить ядерного конфликта с Россией, а также чтобы на Ближнем Востоке Израиль не включился в полномасштабную войну на несколько фронтов, включая Иран. На это ушли все ресурсы Госдепартамента. Планы Трампа предполагает еще большее дипломатическое напряжение. Эта программа кажется просто неисполнимой за четыре года президентского срока. 

В целом для переустройства системы глобального управления требуются большие кризисы. Таким кризисом стала Вторая мировая война, в ходе и в результате которой сформировалась ООН. У Трампа есть шанс создать подобный кризис. Может быть, не войну, но само напряжение. И нельзя исключать, что внешняя политика Трампа, его торговые войны и сама его бескомпромиссность станут поводом для появления в мире новых коалиций, реформы коллективного порядка. Возможно, это шанс заявить о себе для стран глобального Юга. Американский лидер может невзначай подтолкнуть и Европу к более активным переговорам с лидерами Юга. Не с Китаем, но с Индией, Бразилией и ключевыми африканскими игроками. И так из разрушителя глобального порядка Трамп может превратиться в того, кто создал почву для построения чего-то нового. Creative destruction, прямо как у Йозефа Шумпетера, или creative disruption, как у техновизионеров вроде Маска и Безоса.