Россия прирастала не Сибирью. Она прирастала Ермаками
Ермак Тимофеевич, завоеватель Сибири, - не русский. Он – сама Россия.
Ермак Тимофеевич – не сын грозного времени. Он сам – время Грозного.
Наконец, Ермак Тимофеевич – не завоеватель Сибири. Он – подниматель Сибири. Хотя и погиб 16 августа 1585 года, не успев даже толком в ней обосноваться.
Только такие выводы можно сделать, внимательно изучая его биографию и историю его похода в Сибирь.
Прошлое его туманно
Прошлое Ермака туманно, но известно главное – он стал опытным и храбрым воином.
Как водится для той эпохи, надёжных источников по ранней биографии Ермака нет. В смысле – вообще-то они есть, но темны, туманны и противоречат друг другу.
Родился он в 1532 году. Это было время, когда Иван Грозный, будущий его царь и повелитель, был двухлетним ребёнком, а правил Россией Василий III, который впервые был признан "императором русов". Русь ещё не империя, но первые реальные шаги к этому уже сделаны: она получила византийское политическое наследие с Софьей Палеолог, названа "Третьим Римом", добилась главного для естества империи – такого государственного устройства, где национальное происхождение не имеет значения в отношении к тебе со стороны государства.
Не так и мало на самом деле: в это время многие державы Европы вовсю движутся в направлении построения национального государства. В том числе путём поголовного геноцида не титульных племён и народов.
И это обстоятельство отражается во всех преданиях о происхождении Ермака. Оно, согласно им, некоторым образом экуменично – не в религиозном, а, так сказать, с соборном смысле. Он родом и с берегов реки Чусовой на Урале, и с берегов Дона, и с берегов Северной Двины. Он и из казаков, и из рода суздальских посадских людей, и даже из сибирских князей.
По одному преданию, он занимался в молодости охраной владений купцов Строгановых по рекам Каме и Волге, "и от той работы принял смелость и, прибрав себе дружину малую, пошёл от работы на разбой, и от них звался атаманом, прозван Ермаком". По другому – он станичничал на Диком поле, полевал 20 лет, то есть был из тех казаков, что вели полную опасностей, но вольную жизнь этакого степного пирата, лишь номинально служа царю Московскому.
Это похоже на правду, поскольку позднее мы застаём его в Ливонской войне 1558 – 1583 годов. Причём застаём в последний её, не слишком удачный период, когда Россия, измождённая двадцатилетней войной на два фронта, оказалась в стратегическом отступлении. Это не означает, что она не выигрывала битв – тот же Ермак ходил в 1581 году под началом воеводы Дмитрия Хворостинина в успешный поход на Литву, участвовал в победоносной битве под Шкловом. Причём участие его было отмечено даже врагами: тогдашний литовский комендант города Могилёва упоминает в своём письме польскому королю Стефану Баторию "Ермака Тимофеевича — атамана казацкого".
Он воевал под Псковом, когда была снята осада его Баторием, далее дрался со шведами под Лялицами и наверняка участвовал в массе более мелких боёв и стычек, которые не оставили по себе сообщений в источниках.
Есть также упоминания об участии Ермака в судьбоносной, спасшей всё будущее России битве с крымскими татарами при Молодях в 1572 году, но – опять смутное. Впрочем, это вполне вероятно. Ведь за свои 20 лет "полевания" в Диком поле Ермак сотоварищи должен был не раз сразиться с крымскими татарами, отбивая их набеги на Русь. И в этом качестве едва ли могли оказаться в стороне от отражения тогдашнего, совершенно чудовищного набега, когда практически всё взрослое мужское население крымско-татарской орды двинулось на Москву, чтобы окончательно уничтожить и её, и Россию. Практически всё оно при Молодях и полегло.
Ермак. Фото: www.globallookpress.com
Сибирский поход как пример организации
Именно то, что Ермак был, скорее, опытным воином и военачальником, нежели просто казаком (что, конечно, одно другого не исключает, но всё же), говорит воистину блестящая военная, политическая и логистическая подготовка сибирского похода.
Во-первых, он со своей уже казачьей дружиною был в 1582 году приглашён Строгановыми на Урал для защиты их владений от грабительских набегов сибирских татар, которыми правил хан Кучум. Это говорит о том, что, во-первых, он был уже хорошо известен на Руси в качестве надёжного воина и что, во-вторых, он со своим отрядом не соответствовали определению "воровские казаки". То есть были именно войском, а не воинством на дорогах.
Во-вторых, он приурочил выход на хана Кучума ко времени, когда тот значительную часть своих войск вместе с сыновьями отправил воевать на юг. Кроме того, это было время, когда Кучум, свернувший вассального Москве предшественника как раз выбирал последние остатки её терпения, избегая выплаты дани и совершая набеги на русские пределы. То есть и разведка у Ермака была поставлена, и политический нюх присутствовал.
В-третьих, он при подготовке похода убедил – но, похоже, весьма настоятельно – Строгановых снабдить и вооружить его отряд по лучшим канонам тогдашних регулярных армий. Он получил на 540 человек 300 пищалей с дальностью выстрела до 100 метров, несколько десятков дробовых ружей, а также испанские аркебузы. Каждый струг, на которых казаки должны были передвигаться по рекам Сибири, имел по нескольку пушек.
Ермак. Фото: www.globallookpress.com
В-четвёртых, он организовал своё войско по регулярному образцу – разбил на полки, между которыми наладил связь, взаимодействие, чёткую, не казачью, дисциплину. А с казаками, что уж греха таить, этого добиться подчас нелегко даже и сегодня.
Вот с таким войском он и обрушился на Кучума, имевшего в строю до 10 тысяч сабель. Обрушился успешно – это мы знаем из истории, и нет смысла кратко излагать то, что описано во всех русских исторических учебниках. Но есть смысл снова поговорить об империи. Которую Ермак принёс в Сибирь и которую Сибирь восприняла как избавление.
Ермак как политик
Кучум был жестоким правителем. Верности "инородцев" – манси, хантов, прочих остяков и других коренных народов Сибири - он добивался репрессиями и террором. К тому же от самодеятельных татарских искателей добычи этот правитель подданных не избавлял – скорее всего, потому что сам их не контролировал. Да и вряд ли мог, если исходить из тогдашних нравов и обычаев. Ведь и царь своих казаков часто контролировал лишь номинально – не говоря о том, как они вели себя, когда власть царей практически убило Смутное время.
А вот Ермак наладил с местными народами хорошие контакты. Он предложил им формулу, которую затем применяли практически все казачьи отряды, привязывавшие Сибирь к России. Формула проста: вы платите ясак – мы вас защищаем от ваших врагов. Ясак, то есть дань, собирался прежде всего мехами. А их тут прыгало по лесам видимо-невидимо, так что дань была не обременительной. Зато казаки строили свои острожки, где мог жить и получить защиту любой, вне зависимости от этнической и религиозной принадлежности.
Это была явно осознанная политическая линия, и начало ей в Сибири заложил Ермак. Именно к нему в его первый острог – точнее, в отнятый у татар город под тем же названием Сибирь – уже меньше чем через два месяца после начала похода (а это было 1 сентября 1582 года) пришли ханты с дарами продовольствием и пушниной. Получили благожелательный приём и обещание защищать их от татар. А затем пришли… татары – тоже с дарами. И тоже были встречены лаской и обещанием защитить их от Кучума. Затем пошли другие представители местных народов. Ермак с них брал присягу "Белому царю", ясак и далее считал их такими же российскими подданными, как и всех других, ставших под царскую руку.
Вот так и получилось, что Россия, ещё не совсем империя, приросла Сибирью, зато Сибирь приросла империей. И это давало ей будущее – пусть не всегда светлое, но надёжное и защищённое.
Так Ермак своё главное дело сделал – сделал Сибирь Россиею. Причём сразу и навсегда. И гибель его в этом обстоятельстве уже ничего изменить не могла.
Они и не изменила.