Смертный грех: За что наказывали при Царе

Святитель Феофан Затворник говорит, что

грех является смертным, если кто преступает ясную заповедь Божию с греховным желанием и услаждением, с сознанием самого себя и греховности дела.

В православном мире со смертными грехами боролась не только Церковь, предлагавшая грешникам искреннее участие в своём таинстве покаяния, но и государство, употреблявшее свои методы воздействия на преступавших его законы.

https://tsargrad.tv/articles/mihail-smolin-kak-ne-soblaznits...

Историческая Россия всегда имела номоканоническое законодательство. То есть государственные законы признавали нарушения церковных правил преступлением не только против веры и нравственности, но и против устоев государства, а потому подсудным и государственному праву.

Подобные преступления против веры и нравственности имели серьёзное препятствие в системе имперского уголовного наказания. Защита Православной веры и общественных нравственных ценностей русским государством осуществлялась осознанно как важнейшее средство поддержания правопорядка.

Так, редакционная комиссия, разрабатывавшая Уголовное уложение в конце XIX столетия, в своих объяснениях к нему особо подчёркивала, что

Религия и Церковь являются одним из важнейших, основных государственных и общественных устоев, охрана которого от злоумышленных на оный посягательств должна быть признана одной из наиболее важных задач карательной деятельности. Особенно это важно в России, где начало христианской веры и православная Церковь, представляясь соединительным звеном, сплачивающим воедино её многочисленное и многообразное население, придали нашему Отечеству ту мощь, в силу которой оно занимает столь выдающееся в среде современных государств положение. Сообразно такому значению христианства и православия в России, охрана их в уголовном законодательстве имеет особую важность.

(Уголовное Уложение. Проект Редакционной комиссии и объяснения к нему. СПб., 1897. Т. IV. С. 50).

Свой религиозный строй государство охраняло весьма серьёзно, чему немало свидетельств в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных.

Так, тех,

кто дерзнёт публично в Церкви с умыслом возложить хулу на славимого в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и присно-Деву Марию, или на бесплотные Силы Небесные, или на Святых Угодников Божиих и их изображения

за богохуление приговаривали к лишению всех прав состояния и ссылке на каторгу от 12 до 15 лет (ст. 176, п. 1). За публичное или в произведениях печати богохуление — на каторгу от шести до восьми лет или ссылали на поселение (ст. 176, п. 2) в отдалённые места Сибири (ст. 181). Богохульство при свидетелях наказывалось ссылкой в отдалённые места Сибири (ст. 177) и даже то же самое, производимое по неразумию, невежеству или пьянству, наказывалось тюрьмой от четырёх месяцев до 1 года и 4 месяцев (ст. 180).

В Российской Империи был запрещён всякий не православный прозелитизм, любая проповедь перехода из православия в другую веру или другое вероисповедание.

За совращение православного в нехристианскую веру полагалась в случае насилия каторга от 12 до 15 лет (ст. 184, ч. 2), без насилия — каторга от 8 до 10 лет. Если совращение произошло в ересь или раскол, то при насилии назначалась каторга от 12 до 15 лет (ст. 200), без насилия — ссылка на поселение в Закавказский край (ст. 196), а скопцы — в Восточный край Сибири (ст. 197). Если же совращение было в другое христианское исповедание, то при насилии полагалась ссылка на поселение в Сибирь (ст. 187, ч. 2), без насилия — ссылка на житьё в Сибирь или в исправительные арестантские отделения от одного года до 1 года и 6 месяцев (ст. 187, ч. 1).

Виновные как в распространении существующих уже между отпавшими от Православной Церкви ересей и расколов, так и заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект

(ст. 196), подвергались за эти преступления лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в Закавказье или Сибирь.

Особо жёстко государственный закон преследовал за богохульство, святотатство или в современном юридическом понимании за "осквернение" религиозных святынь или "оскорбление" религиозных чувств.

Если кто-либо, забыв страх божий и должное благоговение к Таинствам и обрядам веры, придёт или же насильно ворвётся в церковь и будет ругаться над священными и освящёнными чрез употребление в богослужении предметами,

то приговаривался к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы от 12 до 15 лет.

Если безбожие его дойдёт до такой степени, что он будет ругаться и самым действием над Св. Таинствами или другими священными обрядами

(ст. 210), то суд лишал его всех прав состояния и отправлял на каторгу без срока.

Кто с намерением оказать неуважение к вере христианской будет истреблять или повреждать поставленные на публичных местах кресты, или изображения Спасителя, Богородицы и Святых угодников, или Ангелов

(ст. 217), тот подвергается заключению в тюрьме сроком от четырёх до восьми месяцев.

Закон Российской Империи особо оберегал православное духовенство от всяких посягательств на их честь со стороны других исповеданий. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных так трактовало такую защиту:

Лица иностранных исповеданий, осмелившиеся оскорбить словом или действием священнослужителя православной веры, хотя и не во время богослужения, но с намерением оказать неуважение к Церкви

(ст. 216). В первый раз посягнувший наказывался тюрьмой от четырёх до восьми месяцев, вторично же — от восьми месяцев до 1 года и 4 месяцев.

https://tsargrad.tv/articles/mihail-smolin-v-fevral-vzorvala...

Разумеется, на практике твёрдость подходов в Российской Империи зачастую смягчалась неисполнением или неприменением этих законов. Но столь ригористский, строгий подход к защите религиозных ценностей самим своим существованием говорил о глубоко серьёзном отношении государства к Христианской вере и Православной Церкви, которые в свою очередь давали всемирно-исторический смысл существованию самого Русского государства как опоре христианства и созданной им цивилизации.

Тысячелетнее долголетие дореволюционной России, защищавшей свои религиозные устои всеми доступными ей способами, — хороший пример для нашей сегодняшней теплохладной расслабленности, часто не способной к эффективной защите своего мировоззренческого суверенитета.