Марат Сафиулин: Инвестиционное мошенничество мутирует и становится опаснее

На вопросы УрБК ответил управляющий Федеральным общественно-государственным фондом по защите прав вкладчиков и акционеров Марат Сафиулин

Управляющий Федеральным общественно-государственным фондом по защите прав вкладчиков и акционеров Марат Сафиулин рассказал ИАА «УралБизнесКонсалтинг» о специфике современного инвестиционного мошенничества и о сложностях борьбы с ним. — Давайте сначала уточним, что вы имеете в виду под инвестиционным мошенничеством? — Этот вид финансового мошенничества подразумевает, что преступник привлекает деньги людей под фейковые обещания высокого или сверхвысокого дохода, используя инструментарий социальной инженерии. Он существенно отличается от технологичного финансового мошенничества, например, с несанкционированным использованием карточных счетов, с мобильным банкингом. Чаще всего мы сталкиваемся с инвестиционным мошенничеством в форме финансовых пирамид. — Когда оно появилось в России и в чем его современная специфика? — Сегодня мы столкнулись с новой генерацией инвестиционного мошенничества. Первая и самая мощная волна пирамид на финансовом рынке прошлась по нашей стране в начале 90-х годов. Та волна возникла на фоне взрывной либерализации финансовой системы и неготовности населения к новым правилам жизни. Затем был всплеск 2008-2009 годов, спровоцированный мировым финансовым кризисом. В 2013-2014 годах у мошенников появились новые инструменты в связи с расцветом недобросовестных микрофинансовых институтов. Сейчас мы наблюдаем четвёртое «пришествие» инвестиционного мошенничества. — Ранее активизация этой деятельности была вызвана определенными кризисными явлениями. Почему сейчас появились новые мошенники? — Это вызвано комплексом причин. Финансовая — снижение доходности стандартных инструментов инвестирования, в первую очередь вкладов. Социально психологическая — история с криптовалютой. Любому обывателю в мире теперь известно, что существуют инструменты, которые в течение года могут давать доходность в тысячи процентов. 2018 год прошел под знаком снижения стоимости криптовалют, однако это мало кого отрезвило. Теоретическая возможность сказочно обогатиться устойчиво ложится в картину мира человека. Он смотрит на прошедшие графики и думает, что упустил возможность обогатиться, но оставляет себе подобный шанс в будущем. В данном случае повысилась вера населения в иррациональные возможности заработка. Благоприятные условия для мошенников создает глобализация финансовых рынков. Она, с одной стороны, является благом для людей и экономики, а с другой — позволяет мошеннику предлагать свой «инвестиционный продукт» потребителям в любой точке мира. Практически нет никаких технических проблем с перечислениями денег в самый далекий уголок земного шара, а вот пресечение такой деятельности сопряжено с серьезными трансграничными сложностями. То есть глобализация — благо для потребителей и мошенников и проблема для надзорных и правоохранительных органов. Соответственно, задача ближайшего времени — «глобализовать» систему противодействия мошенникам. — Как государство борется с такими преступлениями? — Финансовую вольницу начали понемногу ограничивать еще с середины 90-х годов, значительно были расширены полномочия надзорных органов. В это время была создана система государственного лицензирования. Тогда же начались разговоры о необходимости принятия «антипирамидных» законодательных актов, однако реализовать эту идею удалось только в 2016 году, когда были приняты соответствующие статьи в УК и КоАП. — Что стало стимулом к появлению новых правовых норм? — В значительной степени законодательную активность простимулировала МММ-2011. В своем новом воплощении МММ действовала, открыто декларируя принципы своей работы. Участников новой схемы и, соответственно, пострадавших было меньше, чем у МММ 90-х годов, но можно точно говорить, что счет шел на сотни тысяч людей. МММ-2011 не скрывала, что является финансовой пирамидой, но государство так и не смогло предъявить обвинений Сергею Мавроди. После этого активизировалась законодательная работа, и был в 2016 году принят законопроект, который определил ответственность за привлечение денежных средств граждан при отсутствии законной инвестиционной деятельности с этими деньгами. — Объясните, что означает эта норма? — С точки зрения пресечения недобросовестной деятельности, это было важным решением. До этого момента практически все действия правоохранителей основывались на статье «Мошенничество», для которой нужны пострадавшие. Нет пострадавших — нет мошенничества. Все знают, что человек обманывает, обещая 100% годовых. Все понимают, что он их никуда не вкладывает, а просто кладет себе в карман. Но пока он платит проценты, никто никаких обвинений ему предъявить не может. К моменту, когда мошенник прекращает свою деятельность и появляются пострадавшие, все собранные с граждан деньги уже надежно спрятаны от правоохранительных органов. В результате многие мошенники получают реальные тюремные сроки, но украденных денег почти никогда найти не удается. С введением новых статей появилась возможность прекращать деятельность организации до того, как появляются пострадавшие. К сожалению, пока эта статья применяется очень редко. Для возбуждения дела необходима информация о том, что компания привлекла деньги, и куда она их потратила. Нужно иметь подтверждение того, что она их не инвестировала. — То есть вы считаете, что данные статьи должны быть изменены, доработаны? — Мы еще в конце прошлого года обращались в Госдуму и в Банк России с предложением переделать эти статьи. Мошенники могут легко обходить данную правовую норму, временно размещая средства, например, в государственные облигации. Затем в какой-то момент они эти деньги обналичивают или переводят туда, где они недоступны правоохранительным органам. Или могут создать какое-нибудь реальное предприятие и направлять в него несколько процентов от собранных средств, демонстрируя проверяющим органам свою инвестиционную деятельность. Здесь стоит присмотреться к опыту республики Казахстан, в которой статья в УК о инвестиционных пирамидах появилась раньше, чем у нас. Там необходимы не просто инвестиции, а такие инвестиции, которые обеспечат выполнение принятых на себя обязательств. То есть пообещал инвесторам 100% — будь готов объяснить надзорным и правоохранительным органам, как ты эти обязательства планируешь выполнить. На наш взгляд, такой подход должен быть реализован и у нас. Это даст возможность пресекать деятельность большинства пирамид, которые имеют официальный статус. — Как вы считаете, уровень наказания по таким преступлениям соответствует тяжести вины? — Уверен, что уровень ответственности в «антипирамидных» статьях в нашей стране недостаточный. Если человек сбежал с чужими деньгами, он получает до 10 лет тюрьмы. Если он организовал преступное сообщество, то срок может доходить до 20 лет. А если человека арестовывают в процессе совершения аналогичной противоправной деятельности в момент сбора средств, то ему грозит максимум до 6 лет. Ответственность должна хотя бы примерно соответствовать социальной опасности криминального деяния. Да, преступника арестовали до того, как появились пострадавшие, но это не значит, что человек в два раза менее опасен, в два раза менее наказуем, чем через день после того, как закрылась сама пирамида. Кстати, жертв в финансовой пирамиде, деятельность которой была пресечена по «антипирамидной» статье, а также финансовый ущерб может быть не меньше, чем в случае зафиксированного мошенничества. Сегодня в судебной практике люди, которых правоохранительные органы задерживают по статье «Мошенничество», нередко пытаются переквалифицировать свое деяние со 159 статьи на 172.2. в надежде получить более легкое наказание. Суды, как правило, отказывают им в этих просьбах. Но в целом излишний либерализм «антипирамидных» статей делает их менее полезными для правоохранительных органов. — Приведите пример, как это происходит на практике? — Например, ситуация с «Кэшбери». Вероятно, дело будет открыто по статье 172.2, если судить о последовательности действий. И получится, что ответственность организаторов одной из крупнейших финансовых пирамид, вред от которой может исчисляться многими миллиардами рублей, будет ограничена 6 годами лишения свободы. Это, наверное, не совсем справедливо, поскольку, например, руководители региональных мошеннических кредитных кооперативов получают по 10 лет. — Какие еще существуют сложности борьбы с мошенниками, связанные с законодательством? — В законе «О рекламе» есть специальные разделы о рекламе финансовых услуг и услуг на рынке ценных бумаг. В них реализован верный подход: размещать рекламу могут только лицензированные компании. В рекламе должна быть информация о том, кто эту услугу оказывает, запрещена публикация процентов и действует ряд других ограничений. Но преступники обходят их с легкостью, что мы наблюдали на примере «Кэшбери» и многих других пирамид, которые активно рекламируются. Нелицензированным компаниям закрыт доступ к традиционной рекламе, но если есть «дружественная» организация, которая имеет хоть какую-то лицензию, как правило, в микрокредитной сфере, то это служит пропуском к публикации чего угодно и где угодно. Здесь существуют реальные законодательные пробелы, которые нужно ликвидировать. Право размещать рекламу для привлечения денег граждан должны иметь только те организации, у которых есть лицензия именно на такое привлечение. Это потребует дополнительных проверочных действий от рекламораспространителя, но это необходимо сделать. — То есть большую роль в распространении финансовых пирамид играет реклама — как традиционная, так и современная? — Я приведу пример. Есть в Москве нелицензированная компания «Интел», которая занимается якобы инвестиционной деятельностью на фармацевтическом рынке. Она активно размещает в московской прессе рекламу инвестиций с доходностью до 56% годовых. Речь идет о газетах, которые раздаются в метро и раскладываются по почтовым ящикам, то есть однозначно ориентированных на обычных москвичей. Но поскольку у компании нет лицензии на привлечение денег населения, то внизу петитом написано, что денежные средства принимаются только от юридических лиц. Естественно, на эту надпись никто, кроме проверяющих органов, внимания не обратит. Все прекрасно понимают, что реклама ориентирована исключительно на граждан, а, соответственно, и опасна для граждан. Но рекламораспространителю, оказывается, вполне достаточной этой, по сути, ложной фразы. На наш взгляд, это проявление безответственности рекламных служб. — Вы хотите сказать, что необходимы не только юридические нормы, но и понимание какой-то социальной ответственности? — Безусловно. Ни одно общество не может жить, руководствуясь исключительно формальными требованиями закона. Не все разнообразие жизненных ситуаций может быть описано в нормативных актах. Бизнес не может быть свободным ни от деловой этики, ни от общечеловеческой морали. Мы, кстати, видим положительные примеры социально ответственного поведения СМИ. Тот же «Интел» смог разместить свою рекламу только в четырех из одиннадцати окружных газет. В том числе не смог он себя прорекламировать в округе, где компания принимает деньги. Важно осознавать, что социальная ответственность — это не благотворительность, а условие для нормального долгосрочного развития бизнеса. Рано или поздно безответственное поведение приведет к негативным тенденциям. Например, если 100 человек, увидев рекламу, вложили в финансовую пирамиду в среднем по 100 тыс. руб., значит 100 читателей вашей газеты потеряли 10 млн руб. То есть на 10 млн рублей уменьшится финансовая отдача добросовестных рекламодателей. Вот такой масштаб бедствия для бизнеса СМИ. К сожалению, упомянутая нами компания «Интел» с начала января закрыла свой офис, и граждане, большинство из которых пенсионеры, не могут получить свои деньги. По всей видимости, лопнула очередная финансовая пирамида. Если это так, я считаю справедливым, чтобы ответственность понесли все те рекламораспространители, которые зарабатывали на размещении заведомо опасной для кошельков граждан информации. Вряд ли сегодня может идти речь о юридической ответственности, но репутационные издержки они могут и должны понести. Но во многом это зависит от позиции делового сообщества. — А что реально может сделать деловое сообщество? — Самый простой путь — это бойкот рекламораспространителей, которые размещают рекламу недобросовестных компаний, со стороны легальных финансовых институтов. Получается парадоксальная ситуация, когда в одной газете несколько легальных финансовых институтов конкурируют за вкладчиков, предлагая 8-13% годовых, и тут же идет яркая, хорошо прописанная реклама инвестиций под 60%. Стоит ли конкурировать в таком окружении? Уверен: если финансовые институты или их ассоциации только начнут разговор о возможности бойкота подобных изданий, рекламораспространители моментально начнут терять интерес к финансовым авантюристам. — Теоретически после стольких случаев, когда людей обманывали, должен выработаться какой-то «иммунитет» против мошенников? — Иммунитет, конечно, вырабатывается, но микробы и вирусы мутируют и тем самым очень быстро обходят все иммунные преграды организма. Когда речь идет о социальной жизни, такая «мутация» происходит вполне сознательно. Мошенник прекрасно осведомлен обо всех законодательных решениях, о реализуемых в обществе программах по повышению финансовой грамотности и, естественно, придумывает новые финансовые пирамиды с учетом всех норм, ограничений и просветительской деятельности. С другой стороны, «иммунитет» у граждан иногда не вырабатывается в силу устройства человеческой психики. — Да, что вы можете сказать о психологическом аспекте вовлеченности людей в финансовые пирамиды? — На самом деле мы (в том числе — хорошо образованные «мы») редко совершаем рациональные поступки. Человек чаще использует свои мыслительные способности не для того, чтобы ориентироваться в окружающей действительности, а чтобы объяснять себе и другим, почему он принял то или иное решение. А решения он обычно принимает исходя из своих потребностей, желаний, эмоций, чувств — интуитивно. А потом это интуитивное решение наш мозг облекает в псевдорациональную форму. Финансовая пирамида, как правило, обещает не просто деньги, а принципиально иной образ жизни — счастье, возможность самореализации, финансовую (и не только финансовую) свободу. После того, как человек оказывается эмоционально замотивированным, мошеннику очень просто «впарить» ему любую (пусть даже с большими изъянами) рациональную схему, объясняющую путь к этому «счастью». У самого же гражданина останется полное ощущение того, что он все сам четко рационально просчитал. Большинство пострадавших в «Кэшбери» и других пирамидах — это люди с высшим образованием. Они читают финансовые издания, они в большинстве своем хорошо знают про финансовые риски. Как ни парадоксально, в зоне «пирамидного риска» находятся именно они, а не финансово неграмотные люди, которые по большей части — вне финансового рынка и на него вряд ли когда-либо придут. Они в принципе не интересуются инвестициями, а просто зарабатывают деньги и тратят их. А те, кто отдают средства в пирамиду, в значительной степени погружены в проблематику. Они изучали вопрос инвестиций, хорошо знают о проблеме финансового мошенничества. — Какие вы можете выделить группы риска среди потенциальной аудитории финансовых пирамид? — В первую очередь те, кто попадал в такую ситуацию раньше. Можно сказать, это легко вкушаемые, доверчивые люди — 14%. Вторая очень большая группа — по некоторым социологическим данным, порядка 15% населения России — это люди, склонные к риску. У них существует мотивация отыграться, как в казино. Третья группа — люди, реально оставшиеся без работы, вышедшие на пенсию. У них неплохие интеллектуальные способности, которые освободились от рутинной деятельности. Они хотят заработать собственным умом и «знают», что у некоторых людей это получается. Своим родственникам они объясняют, что «так все уже зарабатывают» и ссылаются на картинки красивой жизни людей, демонстрируемые в пирамиде. — Как современные пирамиды используют технологический прогресс? — Всеобщая интернетизация населения планеты предопределила уход мошенников в сеть. Интернет позволяет мошенникам, во-первых, значительно удешевить доступ к аудитории, во-вторых, значительно повысить разнообразие «инвестиционных предложений» (вплоть до составления индивидуальных схем) и, в-третьих, затруднить возможности для пресечения их деятельности. Естественно, в пирамидных схемах активно используется тема цифровых активов. В современных мошеннических легендах очень часто используются термины «криптовалюта», «майнинг», ICO. Однако для реального выпуска «крипты» нужны большие финансовые и временные затраты, а мелкий мошенник на это не пойти не может. Поэтому в большинстве мошеннических проектов криптовалюты существуют только как приманка для инвесторов. Есть лозунг, а валюты и не существует. Мошенник всегда там, где он может встретить клиента. Бум социальных сетей он использует гораздо эффективнее, чем легальные участники рынка. В этом отношении показателен пример «Кэшбери». Компания сумела обеспечить себе полное информационное превосходство в некоторых очень популярных социальных сетях. Любой критический пост тут же тонул в нескончаемом потоке восторженных отзывов, которые организованно генерировали участники пирамиды. «Кэшбери» очень результативно использовала технологии сетевого маркетинга. Четко выстроенная система реферальных вознаграждений и коммуникаций между участниками в значительной степени предопределила вовлечение в пирамиду десятков тысяч людей. Маркетинг «Кэшбери» был в целом хорошо продуман и включал в себя самые разнообразные формы. В частности, активно стали использоваться забытые с 90-х годов презентации. «Излучающие счастье» инвесторы, брызги шампанского, менеджеры 15 уровня, приехавшие на «Феррари», — все это оказывало сильнейшее эмоциональное впечатление не только на участников мероприятий, но и на тех людей, которые видели видеоотчет о нем. Фотография предоставлена Федеральным общественно-государственным фондом по защите прав вкладчиков и акционеров