Предварительные замечания к идеологии возрождения России. VI. Национализм. Часть

здесь мы начинаем рассматривать национализм как важнейшую и обязательную идеологему в любой идеологии устойчивого и развивающегося государства Остроменский Михаил Петрович   «Occidens destructa est — Запад должен быть уничтожен» лозунг русских в 3-й мировой войне  «Не жди, что тебя спасут чужие вещи». Ф.Г. Юнгер   I Сохраняя хорошую традицию начинаем с публикации защитного заклинания. Всё […]

Запись Предварительные замечания к идеологии возрождения России. VI. Национализм. Часть впервые появилась Межрегиональная общественная организация ВЕЧЕ.

здесь мы начинаем рассматривать национализм как важнейшую и обязательную идеологему в любой идеологии устойчивого и развивающегося государства

Остроменский Михаил Петрович

«Occidens destructa est — Запад должен быть уничтожен»

лозунг русских в 3-й мировой войне

 «Не жди, что тебя спасут чужие вещи».

Ф.Г. Юнгер

I

Сохраняя хорошую традицию начинаем с публикации защитного заклинания.

Всё изложенное ниже есть сугубое мнение автора. Он написал так как думает и сделал те выводы, на которые способен, но не отвечает за интерпретации другими лицами ниже изложенного.

II

В предыдущих пяти текстах (часть 1,  часть 2, часть 3, часть 4,часть 5) был представлен авторский взгляд на проблему отсутствия в РФ государственной идеологии объединяющей правящую группу и основную массу мизинного населения, о насущной потребности в такой идеологии для будущего России и о том какие идеологемы должны быть, по мнению автора, включены в государствообразующий идею-идеалнового русского государства. А делать это придётся в самом ближайшем будущем с роковой необходимостью, поскольку очевидно, что нынешняя государственная конструкция абсолютно не отвечает ни целям, ни задачам, стоящим пред Россией в условиях всё ускоряющейся и всё усиливающейся глобальной трансформации геополитических и этно-конфессиональных плит.

III

Начнём издалека.

Любая система, для того чтобы быть целостной, то есть быть не набором элементов, а именно системой, должна обладать в том числе таким свойством как эмерджентность – несводимостью свойств системы к сумме свойств её элементов.

Например, смартфон, это не просто различные микросхемы, экран, корпус, батарея, программное обеспечение и прочие элементы, сваленные в кучу или соединённые случайным образом. Чтобы стать смартфоном, все эти элементы должны быть определённым образом между собой взаимосвязаны, в результате чего смартфон, как система, приобретает новые качественные особенности и свойства, которыми его элементы не обладали по отдельности. Также и человек, это не набор химических элементов или даже не простая сумма органов, а нечто большее. У него появляется масса свойств, которых не было у отдельных элементов или подсистем его составляющих. Например, появилась функция воспроизводства, когда из сперматозоида и яйцеклетки, произведённых разными органами в разных организмах, вырастает новый третий организм, со своими собственными отличными от первых двух особенностями, но при развитии на определённом этапе он сам становиться способным участвовать в воспроизводстве себе подобных. Или у человека появляется такое качество как разум, наличие которого невозможно предполагать, имея в своём распоряжении просто все органы человека по отдельности без связи их друг с другом и, главное, не учитывая того, что разум есть продукт социализации индивида в обществе. Или, например, наблюдая поведение даже высших приматов, вы не сможете на этом основании экстраполировать полученные выводы на человека, как представителя приматов, в части возможности им создать культуру, науку, политику, мораль, эстетику т.е. самовоспроизводящуюся и развивающуюся среду слабо связанную с естественной природой. Из того что человек на 60% состоит из воды не следует категорический императив Канта.

Аналогично и государство как система, будучи политическим объединением индивидов, приобретает дополнительные качества и свойства, полностью отсутствующие как у индивидуумов, так и групп индивидов, которые составляют государство. Это утверждение относиться в том числе и к такой самовоспроизводящейся сложной системе как этнос, которая являет собой людской и культурный ресурс из которого создаётся государство и в котором в дальнейшем он самовоспроизводится. Создав государство, этнос приобретает и новые качества, новые свойства, не характерные для него ранее и отсутствующие у других, не создавших государств, этносов.

При рождении государства индивиды, до того представлявшие собой лишь этническое сообщество, приобретают дополнительные черты, образуя новое, уже политическое, единство, существенно отличное, не сводимое к этносу и не выводимое из него. Это новое политическое единство именуется нацией.

Этнос суть социокультурное единство, тогда как нация – единство политическое. У этнического единства нет политического тела — государства, у нации оно в наличии. Как этносы не существуют без своих социально-культурных особенностей: языка, традиций, менталитета, так и нации не существуют без государства, а последнее без национализма. Но из социо-культурных характеристик отдельных представителей этноса не выводится необходимость для этноса государства как такового. Мы ранее приводили примеры устойчивых этнических сообществ имеющих тысячелетнюю историю, но не создавших и не имеющих потребности к организации государства. Но и более того, в нацию создавшую государство, могут входит представители различных этносов или этнических сообществ. Часто эти этносы или сообщества затем сливаются в единый этнос. Порою напротив, так и остаются разными этносами, но объединёнными в одну нацию.

Такова ситуация в Швейцарии, в которой имеется одна нация – швейцарцы и минимум четыре этнических группы, даже разговаривающие на разных языках. США ещё пример единой нации, в которую входят множество этнических групп и сообществ. Эти сообщества в значительной степени сохраняя свои этнокультурные отличия, в политических вопросах выступают как единая нация. С другой стороны, французская и немецкая нации, являющиеся сегодня достаточно монолитными этносами, ещё несколько столетий назад представляли из себя конгломерат не всегда даже родственных этносов. По пути слияния многих этносов в один, являющий собой одновременно и нацию, пытается идти современный Китай.

Люди объединяются в сообщества для чего-либо, любое объединение людей имеет некую цель. Этносы возникли как развитие родоплеменных объединений, которые позволяли каждому индивиду или родственной группе особей, простого и быстрого разделять всех людей по критерию свой/чужой. Воспроизводство этносов происходило через рождение индивида внутри семьи или рода с последующей их социализацией. Причём социализация в целом играла первенствующую роль, а происхождение вторичную. В процессе социализации индивидуум усваивал и принимал язык, обычаи, правила поведения и, в конечном итоге, ментальные особенности данного этнического сообщества. Этнос представляет собой высшую социокультурную идентичность человека, которая не зависит от его желания. Поэтому даже антирусский настроенный эмигрант, публично отказавшийся от своей этнической идентичности, всё равно всеми вокруг определяется как русский, поскольку особенности его поведения и мышления были сформированы в среде русского этноса и русской нации и не всегда могут быть изменены даже путём длительных целенаправленных усилий.

Нация имеет единственную цель – решить единственный вопрос о том кому принадлежит политическая власть в государстве. В то время как вопрос о власти, как существенный, перед этносом не стоит и никогда не стоял.

Нация, в этом смысле, есть последняя, высшая политическая идентичность человека, как этнос его высшая социокультурная идентичность. Неотъемлемой характеристикой этой высшей политической идентичности предстаёт национализм – комплекс идеологем, политических практик и представлений о нации как о высшем политическом объединении, как о последней политической идентичности человека.

Национализм позволяет достаточно чётко и однозначно обрисовать круг тех, кто является для государства и граждан своим, а кто чужим. Если гражданство есть формальный признак принадлежности к государству, то национализм есть его неформальный, истинный признак. Гражданин может быть противником данного государства и стремиться к его разрушению, быть совершенно чуждым принятому образу жизни в данном государстве или равнодушным к политике, он может принадлежать к другой этнической группе. Но поскольку, в отличии от этнической принадлежности, национальная решает вопрос о политической власти, то необходим явный критерий, который маркирует лояльного гражданина, политически своего, который отделяет его от чужого, от политического врага. Ни язык, ни вера, ни стереотипы поведения – маркера характерные для этнических различений своего/чужого, здесь не работают. Они не позволяют однозначно определить своего, как и наличие паспорта гражданина, дающего право участвовать в выборах и быть избранным. Но национализм, будучи характеристикой исключительно политической, позволяет проводит вполне явную и достоверную черту отделяющую от нас политического врага, как его понимал Карл Шмитт (см. главу 1).

Заметим также, что термин «национализм» сегодня в РФ имеет отрицательную коннотацию, однако он вообще-то нейтрален и лишь описывает одну из необходимых характеристик нации и соответственно государства.

IV

Однако укажут, что есть и другие объединения, в которых вопрос о власти также стоит одним из центральных и одновременно провозглашается принадлежность к некоему сообществу как высшей и последней идентичности человека. Выше и семьи, и рода, и этноса. Например, религиозные сообщества…

Да это так и поскольку политика — это всегда про власть, то между государством и религией обязательно возникает напряжённость. Религия и Церковь, как её зримый институт, по определению претендуют на власть над душами людей. В этом их цель, в этом смысл их существования. Среди верующих конечно имеются и граждане государства. Следовательно, церковь, в этом смысле, может составить и обычно составляет настоящую конкуренцию государству. Ведь истинно верующий человек априори противостоит государственной идеологии, если та не включает в себя основные элементы его веры, если жизнь и законы государства не строятся согласно вероучительным указаниям. Но даже в этом случае возникает амбивалентное отношение верующего к государственной власти.

Амбивалентность, кажется, устраняется в теократическом государстве при полном совпадении священничества и чиновничества, при том что верховный правитель будет иметь одновременно ещё статус высшего священника и божества. Но в этом случае неизбежно происходит обмирщение религии, и она теряет положение проводника божественных начал и первоисточника сущего. Так это произошло в Римской империи которой, в конечном итоге, пришлось отказаться от государственной идеологемы божественной сущности императоров и провозгласить христианство государственной религией. Ведь ясно же, что душа принципиально отлична от материи, а небесное от земного, значит вы не можете одновременно и отправлять высокие религиозные обряды и управлять низкой повседневной жизнью граждан. Конфликт вождя и жреца был уже в ранних государствах, в дальнейшем, при распространении авраамических религий он тем более стал явен и остр. Вспомним, что Святая Инквизиция, проводила только расследование, а собственно смертные приговоры, если дело доходило до оных, осуществлялись светскими властями.

Это только Христос, будучи в сущности Сам Богом, может сочетать в себе и Царя и священника «по чину Мелхиседека» — т.е. истинного Первосвященника, но никак не обычный смертный, пусть и наделённый нами высшей мирской властью. Почему? Ну хотя бы по причине своей смертности, а значит и не совершенности, что входит в противоречие со смыслом истинного Первосвященника, роль которого пытались играть Римские императоры со времён Отквитана Августа. С этой же проблемой столкнулся ислам сразу после смерти пророка Мухаммеда, когда каждый из его прямых потомков и родственников начал претендовать на верховную светскую и духовную власть, что привело к распаду и учения и церкви.

Отсюда очевидно мирскую и священническую власть надо разделить.

Но как только вы согласитесь разделить власть правителя и священника, то уйдя от амбивалентности вы, как правитель, становитесь пред следующей дилеммой: кто этот человек перед вами, он гражданин и подданный или он верующий? Вы никогда заранее не определите чью сторону примет верующий гражданин в случае, когда требования государства начнут противоречить требованиям Веры и наоборот? Более того и сам верующий, будучи одновременно гражданином, иначе человеком политическим, всегда стоит пред аналогичной, но уже личной дилеммой: он должен выбирать между ослаблением своей веры и подчинением, хотя бы частично, своей жизни требованиям и законом государства – это путь секуляризации в том или ином виде, либо он стоит на позиции истинно верующего и пытается перестроить всю деятельность государства в соответствии с религиозными догмами и одновременно максимально устранится от исполнения своих гражданских обязанностей. Например, отказ от службы в армии мотивируя это своими религиозными убеждениями. Есть правда вариант вообще уйти из мiра и стать отшельником, но это есть отказ не только от мiра, но и от политики. Отшельник отказывается быть человеком политическим, а значит и гражданином, тем самым снимая данное противоречие для себя, но не решая саму проблему. Аналогично можно полностью отказаться от веры стать исключительно светским человеком. Но, как показал пример СССР и РФ здесь не всё так однозначно. Оказывается, и люди, и государство нуждаются в духовных лидерах, в духовных основах, в незыблемом духовном основании. И не имея религиозных духовных ориентиров или глубокой идеологии они ищут их где-то ещё и конечно находят.

Очень точно принципиальная непримиримость и вечное противостояние власти религии и власти государства отражены в Евангелии.

«Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, … или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф.26:52-53) Иначе, неужели ты думаешь, что можешь изменить судьбу, начертанную Богом? Ведь если надо было чтобы случилось нечто иное кроме речённого в пророчествах, то и «более, нежели двенадцать легионов Ангелов» — т.е. несчётное их количество, явилось бы здесь исполнять волю Его!

Для истинно верующего человека земное имеет значение несравнимо меньшее, чем установления Веры – потому «возврати меч твой в его место» — не суетись, не противься Богу, больше думай о душе, а не о земном.

И далее читаем, как итог, как приговор всей земной политике и всей государственной власти: «Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда» (Ин. 18:36). Это не призыв к неподчинению государственной власти, это прямое указание на первичность религиозных идеологем по отношению к государственным, указание на неподсудность дел Веры установлениям земной власти. Т.е. здесь на земле всё тлен и временно. И земная власть, политическая власть, власть правителей есть лишь мираж: «…не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Ев. Мф. 10:28). Царство же Веры «не от мира сего», а значит и события сего мира никак не влияют на то Царство. Напротив, именно там и определено, и предопределено чему здесь случиться.

Собственно, в течении первых двух веков по Рождеству Христову в этом и состояли главные претензии римских властей к христианам. Последние отказывались признавать божественную сущность императора, полагая его лишь земным правителем и не желали отдавали ему почести должные Богу, хотя признавали его политическую власть. Они отдавали «кесарево кесарю» оставляя«Божие Богу» (Ев. Мф. 22:21), иное означало предательство Бога. Как видим власть государства для верующего безусловно вторична по отношению к власти Бога.

Иначе, вы, являясь истинно верующей личностью, можете по собственному своему желанию снисходить до исполнения распоряжений и законов государственной власти. Но законопослушание здесь только до поры, пока государственные установления не противоречат догматам религии. Ведь последние установлены Богом, они суть истинные и вечные и неизменные законы, в отличии от временных и несовершенных распоряжений императоров, парламентов и президентов.

Более того, каждый верующий помнит, что «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному будет усердствовать, а другим – пренебрегать. Не можете служить Богу и мамоне» (Мф 6:24). В нашем случае – вы не можете служить и Богу, и государству одновременно и равно. Вы должны выбрать кому будете «усердствовать», а кем «пренебрегать». И для верующего выбор очевиден, как, впрочем, и для государства.

Именно поэтому все государства пытаются контролировать Церковь как институт. Происходит это либо через её огосударствление, как, например, в современных протестантских европейских государствах и в аравийских монархиях. Или как было в Российской империи со времён императора Петра I, когда государство сперва полностью лишило Церковь политической субъектности, а затем и всего имущества. Другой путь контроля государства над церковью через насильственную секуляризацию общества. Так это осуществлялось в СССР. По этому пути сегодня движутся некоторые Среднеазиатские государства.

В первом случае церковь встраивается в государственную структуру и превращается в некое подобие министерства, а во втором государство возводит стену между добропорядочным гражданином и верующим. Добропорядочность последнего априори ставится под сомнение, поскольку вы обязаны в первую очередь быть гражданином, и лишь потом, по своему желанию можете быть ещё и верующим. Потому, в ряде мусульманских государств, напрямую запрещены чрезмерно строгие религиозные одежды для женщин и серьёзно контролируются все молельные места, духовные школы, имамы. Например, в Узбекистане введены крупные штрафы за появление женщин в общественных местах с закрытым лицом, за многожёнство, в том числе за его пропаганду, за сожительство с несовершеннолетними, за отрицание равноправия полов, за регистрацию брака в соответствии с религиозными нормами без предварительной его государственной регистрации и т.д.

В ряде случаев государство проводит целенаправленную политику по низведению религии до уровня фольклора, народной этнической традиции, существующей наряду с многими другими. Она конечно ценна, но не может претендовать ни на что большее, чем на кружки по интересам. В этом же смысл экуменизма.

В следующей части статьи мы начнём рассматривать роль национализма как главного фактора легитимации власти в современном государстве.

#СвоихНеБросаем #РусскаяВесна #Патриот54 #русский-ктозаРоссию

Текст отражает глубоко личное мнение автора

Запись Предварительные замечания к идеологии возрождения России. VI. Национализм. Часть впервые появилась Межрегиональная общественная организация ВЕЧЕ.